Длина слушала подругу с широко раскрытыми глазами.
Она не вполне понимала, о чем идет речь.
— Я не знаю, что на меня нашло, — продолжала Дениза, — наверное, потому, что Генри считал само собой разумеющимся мое согласие. И хотя я и подумать не могла ни о чем ином, тем не менее уклонилась от прямого ответа.
— Это значит, что ты отказала ему?
— Нет, не совсем, но я попросила его подождать немного, чтобы проверить наши чувства.
— И он не согласился?
— Нет. Ах, Алина, я была такой глупой. Чтобы заставить его влюбиться в меня еще сильнее и немного поревновать, я начала флиртовать с другими и зашла слишком далеко.
— Что произошло? — спросила Алина.
— Я получила от Генри письмо. Он пишет, что совершенно уверился в моем безразличии к нему. Затем он покинул Англию.
В голосе Денизы Алина уловила нотку отчаяния.
— Он покинул Англию? — повторила она. — Но куда он уехал?
— Он отправился в Рим, к своей бабушке, и я боюсь, да боюсь, что никогда не увижу его снова.
— Но ты, конечно, написала ему… — начала Алина.
— Не собираюсь этого делать. Я решила поехать в Рим и встретиться с ним. Знаю, как только он увидит меня, все будет хорошо. Я скажу ему, что люблю его больше всего на свете, и мы поженимся.
Алина на мгновение задумалась:
— Это разумное решение.
— Да, но выполнить его будет трудно, и поэтому я приехала к тебе.
— Чем же я могу помочь?
— Видишь ли, папа согласился отпустить меня в Рим. Как раз туда едет лорд Тевертон, мой кузен — ты его не знаешь — со специальным поручением премьер-министра. Я могу поехать вместе с ним, но мне нужна компаньонка.
Алина кивнула в знак согласия. Конечно, молодая девушка не может ехать за границу одна.
— Вот затем я к тебе и приехала. Хочу, чтобы ты помогла мне вспомнить имя гувернантки, служившей у нас непродолжительное время, пока болела мисс Смитсон. Это была замужняя и очень приятная во всех отношениях дама.
— Гувернантка? — повторила Алина. — Но ведь…
— Я знаю, ты думаешь, — ответила Дениза, — как и папа, что я могу взять с собой одну из родственниц. Тетку или старшую кузину. — Она сделала выразительный жест. — Тй можешь представить этот кошмар? Они будут вести себя стеснительно и говорить: «А теперь молодые люди хотят побыть вдвоем», что только вгонит меня в краску от смущения. Или, что еще хуже, станут разыгрывать из себя строгую компаньонку и ни на мгновение не оставят нас с Генри наедине.
Алина рассмеялась. Она встречала некоторых родственниц Денизы и знала, что именно так они и поведут себя.
— Я их всех перебрала в памяти, — продолжала Дениза. — Одна хуже другой. Нет, мне нужно вести себя с Генри умно. Ведь я его действительно огорчила. — Она тихонько всхлипнула. — Его письмо было таким ударом для меня. Я знаю, его обидело мое поведение, и теперь мне нужно сделать так, чтобы он простил меня.
Она опять вздохнула, но глаза ее блеснули, когда она сказала:
— Но я не собираюсь ползать у его ног и потакать его самолюбию. Он и так достаточно самоуверенный и властный.
Алина снова рассмеялась:
— Теперь я понимаю твои трудности, но миссис Уилсон, именно так зовут ту леди, о которой ты спрашивала, работает у французского посла — учит его детей английскому, а в настоящее время она с ними во Франции.
— Какая досада! Она единственная, у кого хватило бы такта и кто удовлетворил бы папу как подходящая для меня компаньонка.
— Я думаю, ты найдешь еще кого-нибудь, — сказала Алина с надеждой.
— Но кого? Я просто не могу себе представить. Внезапно она вскрикнула так громко, что Алина вздрогнула от неожиданности и посмотрела на подругу с удивлением.
— Ну конечно! Я нашла выход. Все просто. Ты поедешь со мной!
— Я? Но, дорогая, я не замужем, а две девушки не могут сопровождать друг друга.
— Я все понимаю, — отрезала Дениза. — То, о чем я подумала… о, я действительно умна! Ты поедешь со мной под видом своей матери.
— М-м-моей… мамы?
— Но ты же помнишь, какой очаровательной была твоя мама и как молодо она выглядела. В конце концов, все мы знаем, что она вышла замуж в семнадцать, так что, когда она умерла, ей не было еще и тридцати семи.
— Это правда, — ответила Алина, — но…
— Никаких но, я скажу папе, он сегодня вечером отправляется на неделю на скачки в Донкастер, что меня будет сопровождать в Рим леди Лэнгли. Когда я уезжала из дому отец сказал мне: «Передай привет леди Лэнгли. Она всегда была такой обворожительной женщиной, и мне жаль, что мы ее больше не видим». Очевидно, он не осведомлен о ее смерти.
Алина уставилась на свою подругу, отказываясь верить тому, что слышит.
Когда же та замолчала, она сказала:
— Это прекрасная идея, дорогая. И ты знаешь, я была бы счастлива поехать с тобой в Рим, но никто, будучи в здравом уме, не поверит, что я — это моя мама… даже если я обряжусь в ее платья,
— Почему нет? — упрямо возразила Дениза. — Все говорили, что вы с матерью выглядели как сестры. А если ты сделаешь более взрослую прическу, слегка напудришься и нарумянишься, как это делают светские дамы в Лондоне, то будешь выглядеть значительно старше своих лет.
Алина молчала, и через некоторое время Дениза продолжила:
— Я помню, тобой все восхищались, когда мы принимали участие в шарадах и представлениях для папиных гостей на рождественских вечерах. Я даже завидовала, потому что все говорили, что ты играешь несравнимо лучше меня. — Она в задумчивости потерла лоб: — Ты помнишь ту пьесу из времен Реставрации, которую мы поставили на Рождество перед моим отъездом в Лондон? Ты играла в ней две роли, в том числе очень хитрую и коварную женщину лет сорока.
— Игра на сцене — это одно дело, — сказала Алина, — но если я начну играть в жизни, думаю, никто не поверит. Дениза всплеснула руками:
— А кто должен поверить? Папа уезжает на скачки. Мой кузен лорд Тевертон никогда не видел тебя, так же как я моя горничная и слуга, которые будут сопровождать нас в путешествии.
Алина не ответила, и Дениза продолжила:
— Когда мы приедем в Рим, все, что мне от тебя надо, — дать мне возможность встретиться с Генри наедине. А ты, я уверена, сможешь развлекаться сколько угодно, осматривая Колизей и все те достопримечательности, о которых мы в свое время читали с миссис Смитсон.
Внезапно глаза Алины загорелись. Она подумала, что мечтала увидеть воочию все то, о чем знала из книг. Часто по ночам, в одиночестве, думая об этих прекрасных местах, она представляла, что видит их на самом деле, а не воспроизводит в воображении прочитанное. «Но… надо быть твердой», — сказала она себе и после непродолжительного молчания обратилась к подруге:
— Дениза! Дорогая! Ты знаешь — я сделаю для тебя, что угодно, за исключением того, чего нельзя делать и что может впоследствии доставить тебе неприятности.
— То, что ты можешь для меня сделать, совсем нетрудно, — ответила Дениза. — Ты поедешь со мной в Рим в качестве моей компаньонки и сделаешь так, чтобы Генри Уэскотт простил меня и мы официально объявили о своей помолвке.
Алина подумала, что все это звучит слишком просто, чтобы быть правдоподобным. Затем она спросила испуганно:
— Т-ты уверена, что из этого не выйдет… скандала?
— С какой стати? Мы не встретим там никого, кто знал бы твою маму, а ты должна признать, что она выглядела очень молодо.
— Да, так все говорили, — согласилась Алина.
— Поэтому от тебя требуется только сделать себя несколько старше. Боже мой! Если ты не в состоянии сыграть роль дамы — подходящей компаньонки для меня, так что же ты можешь?
Алина рассмеялась:
— Ты так забавна! Но ты же знаешь, дорогая, что именно потому, что на самом деле хочу помочь тебе, и, если быть честной, потому, что очень-очень хочу поехать в Рим, я говорю «Да!».
— Чудесно! — вскрикнула Дениза. — Мы отправляемся через три дня.
— Три… дня?
— У тебя будет достаточно времени, чтобы решить, что из маминых платьев ты возьмешь с собой, а я тебе дам все остальное. — Она положила свою руку на руку Алины и сказала: — Мне так стыдно, что я не понимала раньше, как ты бедна. А у меня горы платьев, действительно — целые горы одежды, которую я бы могла послать тебе, но своем эгоизме даже и не подумала об этом.
— Не кори себя, — возразила Алина. — Что бы я делала с этим ворохом нарядов здесь, в деревне?
— Ты можешь носить их. Платье, которое на тебе сейчас, — это тихий ужас.
— Да, я уже ношу его много лет, — согласилась Алина, — И оно порядком поистрепалось.
— Выбрось его! Выбрось все, что у тебя есть. Думаю, я найду для тебя подходящие меха и драгоценности, которые остались после моей мамы.
Алина взглянула на нее вопросительно, и Дениза сказала:
— Мы должны обдумать все самым тщательным образом. Я вовсе не хочу, чтобы ты сопровождала меня как обедневшая провинциальная леди Лэнгли, которой папа оплачивает услуги.