— А сама она ее себе посмотреть не могла? — рявкнул Павел.
— Ну, я и себе тоже хотела что-нибудь присмотреть, — сказала Юля.
Павел ненадолго умолк, видимо, обдумывая дальнейшую речь, а потом сказал:
— Юля, я не имею ничего против того, чтобы ты купила себе пару зимних сапог, хотя их у тебя и так три пары в прихожей пылятся. Но хочу, чтобы ты запомнила одну вещь. Мы с тобой муж и жена, а значит, все свое свободное время будем проводить вместе. Я не вижу в этом ничего плохого. И ты не видела, когда выходила за меня замуж. Я бы в жизни на тебе не женился, если бы знал, что ты будешь предпочитать мне общество своих подруг. Я уже это проходил.
И тут Павел резко замолчал, словно прикусил себе язык.
«Понял, что сболтнул лишнее, — злобно подумала про себя Юлька. — И чего я трясусь? Ведь не убьет же он меня прямо сейчас. Надо ему отвечать потом в милиции за мой холодный труп!»
— Пашенька, а что тут такого, если я выбралась со своей старой подругой побродить по магазинам? — мирно спросила она.
В ответ разразился настоящий тайфун. Злобно сверкая глазами, Павел довел до ее сведения, что его никак не устраивает такое положение дел.
«Типичный психопат, — забившись в кресло, думала про себя Юлька. — А все Антон виноват. Если бы он мне не изменил, я бы с ним не рассталась и не вышла бы замуж за этого ненормального!»
И чем больше орал Павел, тем сильней ненавидела Юля, но не Павла, а Антона, которого и винила в том, что ей сейчас приходится выносить. Никакой нелогичности в цепи своих рассуждений Юля не видела, а в конце концов возненавидела Антона просто зверски. Тем временем Павел довел до сведения своей жены, что в обществе Инн и прочих подруг Юля никуда ходить не будет. А если и будет, то только в том случае, когда и Павел сможет пойти с ними.
«Это что-то новенькое, — удивленно подумала про себя Юлька. — Никто из моих прежних мужей, гражданских или официальных, такого себе не позволял. Это надо прекратить».
— Паша, ты не прав! — решительно заявила мужу Юлька. — Инна — моя подруга. Ты — мой муж. Я тебя люблю, очень люблю. Но иногда мне необходимо встретиться со своей подружкой.
— В первую очередь ты — моя жена! — очень зло сказал Павел, наклонившись к Юле и сверля ее пронзительным взглядом. — И я хочу, чтобы ты помнила об этом. Моя жена до самой смерти. Потому что я тебя полюбил и сделаю все, чтобы ты была только моей. И никуда от меня не делась.
От этих слов, а также от взгляда Павла Юльке неожиданно стало очень страшно. Она сама не понимала, почему. Но сейчас Павел наводил на нее жуть. Юля втянула носом запах, который исходил от мужа, и ее неожиданно замутило.
— Пусти! — сказала она, пытаясь отпихнуть руки мужа от кресла, в которое он вцепился, не давая Юльке встать. — Я уже все поняла, что ты хотел мне сказать.
— Ты обещаешь мне, что не будешь встречаться со своими подругами в мое отсутствие? — спросил у нее Павел.
— Обещаю, — сказала Юля, которой ничего другого не оставалось.
Дольше под взглядом Павла она высидеть не могла. И чтобы избавиться от этих сверлящих ее злых глаз, готова была пообещать что угодно.
— Нет, ты не просто пообещай, а поклянись, — сказал Павел.
— Клянусь, — покорно ответила Юля, решив, что такое насилие над своей личностью она мужу никогда не простит и теперь их развод дело решенное, во всяком случае, для нее точно решенное.
— Поклянись здоровьем матери, — потребовал у нее Павел.
— Клянусь тебе здоровьем своей родной матери, что не буду встречаться со своими подругами без твоего разрешения, — легко поклялась Юлька, потому что ее родная мама умерла родами и Юлькина клятва никак не могла ей теперь повредить.
А воспитавшие Юльку люди были ее приемными родителями, хотя и скрывали от Юльки правду почти двадцать с лишним лет. Слава богу, этого Павел не знал. Поэтому, еще немного посмотрев на Юльку, он руки от кресла убрал, и Юлька наконец получила возможность двигаться. Но даже после Юлькиной клятвы Павел что-то не очень успокоился. Он прошел в прихожую, обулся, надел дубленку и, несмотря на растерянные вопросы жены, ушел мрачнее тучи, прихватив с собой ключи от машины.
— Поеду прокачусь, — сообщил он жене. — Нервы успокою. А ты не вздумай из дома уходить. Узнаю — прибью. И хватит уже этих звонков своим подругам! Ты меня поняла?
— О господи! Какой придурок! — выдохнула Юлька, когда за мужем захлопнулась дверь, и поплелась на кухню пить валерьянку, потому что после такого разговора ее трясло, словно она неделю просидела на работающем отбойном молотке. — Надо же, как это я так влипла?
Через полчаса Юля начала думать, а куда, собственно говоря, мог направиться ее муж. И какое право он сам имеет вот так исчезать из дома, неизвестно куда и насколько, а она даже с подругами теперь, выходит, встретиться наедине не может. И самое ужасное, что Юлька не осмеливалась подойти к телефону и позвонить Инне.
— Кажется, я начинаю понимать Алину и Марию, — тихо пробормотала себе под нос Юлька. — Если и они попадали под такой же прессинг, то неудивительно, что нервы у обеих через некоторое время сдали.
Она снова посмотрела на телефон и сказала самой себе:
— Если я сейчас не позвоню Инне, то буду презирать себя всю жизнь.
Эта фраза помогла. Юлька набрала номер Инниного сотового.
— А где твой? — спросила у нее Инна в первую очередь.
— Ушел куда-то, уехал, верней, — ответила Юлька. — Ужасно злился, что мы с тобой вдвоем сегодня куда-то ходили. А потом сам взял и уехал. Вроде бы проехаться, но, куда именно, не сказал.
— Да и плевать! — легкомысленно решила Инна. — Хотя лучше бы ты за ним проследила. Интересно, куда и к кому он может поехать?
— Как бы я за ним проследила, если он меня запер? — спросила у нее Юлька.
— Запер? — удивилась Инна. — Но ничего, такое случается. Бритый меня тоже запирал. Только не очень-то это помогло. Зато у меня для тебя, Юлька, есть хорошие новости. Оказывается, вы с Павлом живете не в квартире его первой жены Сони. Вы живете в чьей-то другой квартире. Чья она, я еще не выяснила. Может быть, второй жены Павла. И еще новость. Такая, что закачаешься.
Но Юльке сегодня не судьба было услышать новость, которую собиралась сообщить ей Инна. Потому что она услышала, как Павел открывает дверь.
— Павел пришел, — пробормотала Юля подруге и отключилась.
И, решив стереть из памяти телефона последний набранный номер, она впопыхах уничтожила все набранные номера. После этого ей только и оставалось, как выдернуть телефон из обеих розеток, тем самым уничтожив всю хранящуюся в его памяти информацию. Она успела это сделать как раз вовремя. Павел уже входил в квартиру. Настроение после недолгого отсутствия у него кардинально переменилось. Он улыбался и даже поцеловал Юльку. Поинтересовался, что у них с ужином, и ни капли не разозлился, когда Юля растерянно развела руками.
— Переживала? — сочувственно спросил он у нее. — Готовить даже не могла? Ну, такой уж у меня характер. Иногда нужно выпустить пар. Но сейчас я покатался, успокоился и понял, что нет ничего страшного в том, что ты сходила сегодня с Инной в магазин. Ты же не знала, что это табу, верно? Мы ведь с тобой не обсуждали этот вопрос. Как-то необходимости не было. Но теперь мы обсудили, все решили, ты поклялась мне, что не пойдешь больше никуда без меня. Так?
— Ну-у… — нерешительно протянула Юля.
Но тут же она подумала, что свою нервную систему нужно поберечь, она ей еще пригодится. Так что лучше с Павлом не спорить. И Юлька покорно кивнула. После этого Павел окончательно пришел в хорошее настроение и предложил Юльке вместе приготовить ужин.
— Ты сиди, я все сам сделаю, — сказал он и в самом деле усадил Юльку на стул в кухне, а сам отправился чистить картошку к раковине.
Юля сидела и мучилась от злости на себя, что не решилась дать отпор мужу, а еще от любопытства, — что же там раскопала такого интересного ее подруга. Мужу своему она решительно вынесла приговор — для супружеской жизни негоден.
Инна, услышав, что противный Павел возвращается, с досадой бросила трубку. Потому что новости у нее для Юльки и в самом деле были потрясающие. После того как она узнала прежний адрес первой жены Павла — Сони, она немедленно направилась туда. Домик находился вдалеке от любого метро. Где-то посередине между станциями «Ладожская», «Площадь Ленина» и «Площадь Мужества». Да и само строение было так себе. Пятиэтажная панельная коробка. Длинная и довольно грязная.
На нужной Инне площадке третьего этажа было четыре квартиры. Разумеется, дверь бывшей квартиры Сони Инне никто не открыл. На такое везение она и не рассчитывала. И снова принялась звонить в двери соседей. Две квартиры оказались типично не тем, люди там жили новые, никакой Сони из тринадцатой квартиры они не знали.