Андрею шел загар. Его стройный безволосый торс, покрытый темным золотым загаром, становился скульптурным. А красивое лицо завораживающим: зеленые, с желтыми крапинками глаза на шоколадном фоне казались еще ярче, пронзительнее. Именно поэтому Андрей с начала весны принимал солнечные ванны — садился на балкон своего дома, подставлял лицо под ласковые мартовские лучи и дремал под музыку Синатры до заката. В этом не было бы нужды, пойди он в отца, тот был от рождения смугл, но Андрей унаследовал кожу матери, белокурой зеленоглазой русской по имени Елена. От нее ему достался прямой аккуратный нос и яркие полные губы. Слишком нежные, слишком девчоночьи, как казалось Андрею. Лучше бы их унаследовала его сестра Марианна. Но та во всем пошла в отца: и смуглостью, и носатостью, и узкогубостью. Притом она была красива, но суровой, холодной, какой-то мужской красотой. Женственная, ранимая, мягкая Марианна производила впечатление неприступной, высокомерной, жесткой девушки. Несмотря на то что у нее была отличная фигура, роскошные черные волосы, большие светло-карие глаза, чистая гладкая кожа, парни не спешили к ней «клеиться». Смотрели издали, восхищенно цокали языками, но подходить боялись. Впрочем, Марианна нисколько от этого не страдала, поскольку мальчики ее пока не интересовали — несмотря на кажущуюся зрелость, в свои шестнадцать она оставалась сущим ребенком…
Андрей в ее возрасте был совсем другим. Бывалым, раскрепощенным, вкусившим плотских удовольствий молодым человеком. Оно и понятно — невинности он лишился в тринадцать, а в четырнадцать мог похвастаться тем, что имел секс с двумя троюродными сестрами, тремя соседками, одной двадцатипятилетней медсестрой и парой одноклассниц одновременно. К девятнадцати он немного пресытился, и симпатичные девушки уже не вызывали у него вспышки низменного желания. Лишь одна категория женщин по-прежнему его волновала: зрелые, искушенные, грудастые блондинки, которых было немало на пляжах Адлера. Вот и сейчас Андрей ловил на себе вожделенный взгляд одной такой нимфы: полной, зеленоглазой курортницы, самого наилучшего возраста — лет двадцати семи — двадцати восьми. Она возлежала на надувном матрасе в метре от него и делала вид, что читает. По опыту Андрей знал, что минут через десять она отправится в море и по дороге заденет его своим бедром. Если он прореагирует на это прикосновение, то завяжется беседа, в результате которой они договорятся встретиться под маяком. Встреча, естественно, состоится. Затем они пойдут в какое-нибудь кафе на набережной, посидят там, дуя пиво или шампанское. Он закажет для нее песню, купит ей розу, скажет кучу комплиментов, в результате она пригласит его в свою съемную комнатку, в которой они займутся тем, ради чего, собственно, знакомились. А через пару дней она уедет в свой Новосибирск или Самару, где будет вплоть до зимы рассказывать о своем коротком приключении подружкам…
Он же забудет ее сразу, как только она скроется в чреве аэропорта, и даже не вспомнит, как ее зовут, так стоит ли реагировать на ее прикосновение?
Андрей лениво перевернулся на живот, отворачиваясь от ищущего взгляда сексапильной блондинки. Опустил голову на гальку. Прищурившись, посмотрел вдаль. Его внимание привлекла стайка смуглых цыганят, толкущихся у катамарана. Кудрявые, чернявые, вертлявые ребятишки разглядывали его с таким интересом, как будто это был космический корабль. Глядя на них, Андрей вспомнил девочку, с которой познакомился несколько лет назад на этом же пляже…
Это произошло в 1985-м. Тогда четырнадцатилетний Андрей так же с семьей гостил у тетки. И так же любил являться на пляж ни свет ни заря. В тот день он строил замок из гальки. Выискивая в прозрачной утренней воде красивые камни, он забрел к самому волнорезу, где на приколе стояли лодки и катамараны. На сиденье одного из них он увидел девочку. Ей было лет одиннадцать-двенадцать. Хрупкая, загорелая, с длинной черной косой, она сидела спиной к Андрею и самозабвенно кидала в воду камни. Груда гальки лежала рядом с ней, она брала по голышу и швыряла в волны. Метила она в такую же чернявую, как у нее, головку, но не попадала.
— Ты чего делаешь? — гневно спросил Андрей у девочки. — Так же покалечить можно…
Маленькая чертовка не ответила, а голыши швырять стала реже, но прицельнее.
— Перестань хулиганить! — прикрикнул Андрей, раздосадованный таким поведением — сам он никогда не совершал пакостей исподтишка, поэтому не терпел, когда это делали другие. — Иначе я все скажу твоим родителям!
Девочка не испугалась, но швыряться камнями перестала, а все потому, что горка метательных снарядов иссякла. Тогда она поднялась, вытянула руку и зачерпнула горсть голышей, дабы возобновить обстрел.
— Тебе не стыдно? — задал резонный вопрос Андрей.
— Нет, — ответила девочка, не оборачиваясь. — Сегодня он украл у меня куклу. А вчера съел мой пирог с курагой… — Она сжала маленькие кулачки и добавила: — Я его ненавижу!
— Нельзя так говорить, — наставительно заявил он.
— Да пошел ты, козел!
Андрей собрался пожурить девочку за грубость, но тут она обернулась и воззрилась на него с таким пренебрежением, что он замолчал.
— Ну, че уставился? — спросила она. — Топай отсюда и не лезь куда не следует!
Из уст маленькой девочки ругань звучала так нелепо, что Андрей рассмеялся.
— Вот обезьяна, — с улыбкой буркнул он. — И кто тебя научил так разговаривать?
— Иди в жопу!
Андрей хотел было дать девочке подзатыльник, но передумал. В это время из моря выскочил чернявый мальчишка, тот самый, что подвергся обстрелу, и дернул воительницу за косу. Та тут же вскочила, норовя лягнуть обидчика. При этом она кричала что-то гневное на непонятном языке и корчила рожи, а мальчишка хохотал, все сильнее накручивая на кулак ее толстую косу. Наверное, девчонке было очень больно, но она не плакала, только методично обругивала обидчика да дрыгала тонкими ногами с ободранными коленками в надежде достать до его живота жесткой пяткой.
— Эй, парень, да ты ей скальп сейчас снимешь! — воскликнул Андрей, кидаясь разнимать дерущихся. — Отпусти ее!
Мальчишка послушался, но девочку его капитуляция не тронула, как только ее волосы освободились от тисков, она с еще большим азартом начала дубасить противника, пустив в ход не только пятки, но и кулаки.
— Вот бестия, — хохотнул Андрей и схватил девчонку под локти, чтобы оттащить от пацана.
Когда он приподнял ее над землей, она задрала свою кудрявую головку и посмотрела на него такими глазами, что Андрей опешил. Только сейчас он заметил, как красива смуглянка. У нее был удивительный взгляд: невинный и порочный одновременно, будто ангел и дьявол уживались в этом маленьком человечке… А лицо! Какое у нее лицо! Тонкое, правильное, с точеными чертами: нежный овал, изящный маленький нос, мягкие губы, надломленные брови, огромные влажные глаза, а в них пылает необузданная ярость. Наверняка именно такой взгляд был у медузы Горгоны. Именно такой взгляд убивал!
— Отпусти! — выкрикнула девочка, долбанув Андрея пяткой под дых. — Без тебя разберемся!
— Да, — поддакнул мальчишка. — Мы постоянно деремся, нас мама и та не разнимает…
— Вы родственники?
— Мы брат и сестра. Разве не похожи?
Нет, они совершенно не походили друг на друга. Идеально красивая, утонченная сестра и бровастый, носатый брат. Даже их смуглость была разной: ее персиковая, нежная, его коричнево-горчичная, почти негроидная. Она походила на испанскую инфанту, он на цыганенка-кочевника… Одно их объединяло — акцент, с которым они говорили по-русски, да еще облачение: и брат и сестра были одеты в обноски. Он в шорты и вылинявшую футболку, она в юбку и рубаху с оторванными рукавами.
— Хотите мороженого? — ни с того ни с сего спросил Андрей, обращаясь к инфанте. — Или пирогов с курагой?
— Лучше деньгами дай, — нагло заявил мальчишка. — Мы на них сигарет купим…
— Да, — поддакнула его сестра. — А пирогами мы и без тебя разживемся! Нам постоянно их подают! Нет бы кто пачку «Явы» кинул…
— Вы милостыню собираете?
— Че это? — обиделась девочка. — Мы на набережной выступаем: танцуем, поем, гадаем. Нам за представление прохожие платят. Кто деньгами, кто сладостями, а иногда…
Чем иногда расплачиваются с певцами-побирушками курортники, Андрей так и не узнал: в этот момент на волнорезе показалась низкорослая цыганка с младенцем на руках. Несмотря на жару, она была одета в длинное пышное платье, штаны, сапоги и шерстяную кофту. Судя по суровому выражению лица, она была чем-то недовольна. Наверняка своими детьми — в том, что эта женщина мать мальчишки, сомневаться не приходилось: он был ее маленькой копией.
Предположение Андрея тут же подтвердилось, так как женщина, увидев ребят, проорала на своем языке нечто грозное, а затем раздраженно махнула рукой, призывая их следовать за ней. Дети подчинились. Но перед тем как взобраться на лестницу, девочка обернулась и одними губами произнесла: