Завтра же Курбалевич отправится на одну из квартир и будет сидеть там безвылазно до самого последнего момента. Утром он встречается с Антончиком, а потом должен куда-то смотаться по своим делам. Вот после этого Кролль его и посадит под домашний арест.
- Я возьму на заметку его поведение. Ну, до завтра...
- Пока.
Йозеф постоял на улице, послушал, как за его спиной почти бесшумно закрылись два замка и в пазы въехала мощная задвижка из легированной стали. Удовлетворенно кивнул, сел за руль своей неприметной синей "шестерки" и выехал за ворота гаражного кооператива.
Владислав прошелся из конца в конец по длинному, застеленному зеленой ковровой дорожкой коридору, почитал развешенные на стенах плакаты с описаниями различных заболеваний полости рта, слегка передернул плечами, рассмотрел фотографии известных личностей, лечившихся в этой клинике, и узнал, что помимо аппарата правительства сие учреждение обслуживало и цвет творческой интеллигенции.
На Рокотова никто не обращал никакого внимания.
Из кабинета в кабинет сновали медсестры, жужжали бормашины, сидящие на удобных диванчиках пациенты негромко обсуждали друг с другом свои болячки и профессиональные качества врачей. Все как в любой другой стоматологической клинике. Биолог для окружающих был обычным посетителем, коротающим время в ожидании приема.
Влад вернулся в большой холл и сквозь распахнутые прозрачные двери вышел во внутренний дворик, где было предусмотрено место для курения. Достал пачку облегченного "Кэмела", зажигалку и устроился в тени куста сирени.
Не прошло и минуты, как к нему обратилась за огоньком миловидная юная медсестричка. В принципе, у Рокотова и был расчет на подобное ненавязчивое знакомство. В курилке совершенно посторонние люди сближаются мгновенно, без стеснения. Не зря американские психологи пришли к выводу, что курение табака стоит рассматривать не как потребление слабого стимулирующего наркотика, а как процесс, облегчающий общение между людьми.
Владислав нарочито скептически посмотрел на зажатую в пальцах медсестры сигарету "Бонд", укоризненно покачал головой, достал свою пачку и поднес девушке.
- А эту гадость выбросьте. Негоже травиться жутким польским леваком. Да еще и сделанным в антисанитарных условиях нелегальными таджикскими эмигрантами...
Сестричка недоуменно вскинула брови.
- Вы не ослышались, - широко улыбнулся Рокотов, - угощайтесь.
- Спасибо. - Девушка осторожно вытянула из пачки сигарету с белым фильтром. - Ой, а я сначала думала, что у вас они без фильтра! Зачем вы их переворачиваете?
- Видите ли... - Влад галантно дал собеседнице прикурить. - В течение дня мы хватаемся руками за что ни попадя. А потом этими же самыми пальцами беремся за фильтр сигареты, когда ее достаем из пачки и пихаем в рот. Возможность помыть руки есть не всегда. Вот и все объяснение. Перевернув сигареты фильтрами вниз, мы избегаем вероятности подцепить какую-нибудь инфекцию. Разумно?
- Даже очень, - медсестра из-под ресниц бросила оценивающий взгляд на импозантного парня. Рокотов сделал вид, что он этого не заметил.
- Вы кого-то ждете?
- Да... Хотел на прием к Антончику записаться, да девушка из регистратуры отошла куда-то на полчасика. Вот коротаю время в приятной беседе.
Сестричка чуть заметно покраснела. Нечасто в клинику заглядывают молодые посетители мужского пола. Все больше спешащие по дедам одышливые чиновники или "современные классики", как любят себя именовать получившие даже небольшую известность творческие личности. Их и мужиками-то можно назвать только с большой натяжкой. Пузатые, с нечесаными полуседыми патлами, вечно какие-то замызганные, одеты в невероятные балахоны, в бороде крошки, оставшиеся от торопливо проглоченного обеда.
А разговоры! Повеситься можно.