— Теперь вправо.
Будницкий стал копать вправо.
— Глубже.
Стал копать глубже.
Пока не вырыл яму метр на два. И около двух метров глубиной.
— Все, хватит.
Будницкий вылез. И взглянул на плод своей работы.
Сверху взглянул.
— Но это же…
— Ты правильно понял.
— Для чего?..
— Скорее, для кого. Для тебя. Если ты не вспомнишь, кому и что рассказывал о Премьере.
И подтолкнул Будницкого к провалу могилы.
— Я не… Я вспомню… Я обязательно…
О Премьере Будницкий рассказал нескольким своим, которых использовал для выполнения его поручений, приятелям. Но по-настоящему много рассказал только двум.
— Вы ничего не забыли?
— Нет! Я все рассказал! Совершенно все! Честное слово!
— Ну тогда, значит, все в порядке. Можно идти к машине.
Будницкий напряженно вглядывался в лицо стоящего перед ним незнакомца. Который заставил его копать могилу.
А до того, на его глазах, убил человека.
— Вы меня отпустите? Вы не будете…
— Ну нет, конечно. Сейчас я отвезу вас куда вы пожелаете. Мы расстанемся. И вряд ли когда-нибудь еще встретимся. Если, конечно, вы не захотите. Не захотите?
— Да… То есть нет. Ну то есть если вы захотите, я, конечно, с удовольствием…
— Не захочу.
— Нет? Тогда спасибо! В смысле жаль!
Ревизор отвернулся и сделал шаг от ямы.
— Да, чуть не забыл. Лопату возьмите. И догоняйте меня.
Будницкий быстро закивал, наклонился, нащупывая лопату.
Зря он боялся. Зря плохо подумал о хорошем человеке, который его несколько часов назад спас… Выпрямиться Будницкий не успел.
Ревизор, шагнув назад, коротко и сильно ударил его ребром ладони в основание черепа. Услышал, как глухо хрустнули переламываемые позвонки.
Будницкий ткнулся лицом в сырую, вытащенную им из могилы кучу земли. Забил ногами, заскреб пальцами, словно пытаясь убежать от своего убийцы.
Но не убежал. Затих.
Ревизор не сразу сбросил тело в могилу. Вначале он сходил к машине. Принес банку огурцов, настой золотого корня. Но не для того, чтобы помянуть душу усопшего. Иначе бы, кроме настоя и огурцов, не принес топор.
Он выбросил из банки огурцы, слил рассол. Опорожнил над горловиной банки три бутылки настоя.
Затем перевернул покойника вверх лицом. Ухватившись за шиворот, подтащил к случайному пню. Втянул на спил мягкую, податливую еще руку. Закатал рукав. Твердо наступил на пальцы ногой и, примерившись, сильно ударил острием хорошо заточенного топора по запястью, чуть выше кисти.
Раздался глухой хряск.
Рука сползла с пня. Кисть осталась под ногой.
Ревизор подержал обрубок на вытянутой руке, пережидая, пока стечет кровь. Обтер об одежду покойника. И, проталкивая сквозь узкую горловину, засунул в банку со спиртом… Дело было сделано.
Неприятное, но необходимое.
Вроде отлова заболевших бешенством собак. Отлова и уничтожения. В целях предотвращения распространения заболевания.
Глава 13
— Ну что, скоро? — нетерпеливо ерзал по сиденью таксист.
— Откуда я знаю? Она еще пять минут назад должна была прийти. А время уже…
— Я не могу больше ждать!
— Плачу двойной тариф.
— У меня рабочий день заканчивается!
— Тройной.
— Ну ладно, подожду. Раз тебе так надо…
Пассажир вышел из машины.
— Я посмотрю ее. Вдруг она что-нибудь перепутала.
Завернул во двор ближайшего дома. Пересек его. И через проходной подъезд вышел на соседнюю улицу. Где его поджидало такси. Другое такси.
— Ну что? Долго еще?
— Похоже, не быстро. Очередь еле двигается. Но я готов компенсировать…
Объект опаздывал. Уже почти на десять минут.
— Ну что?
— Опаздывает! На собственную помолвку опаздывает!
— Да не расстраивайся ты так. Придет.
Если он не объявится в течение… Из подъезда вышел мужчина. И побежал к остановке. Куда подъезжал автобус. Номер…
— Сегодня какое число?
— Десятое.
— А разве не девятое? Е-мое! Я, кажется, число перепутал. Поехали!
— Куда?
— К ней домой! Виниться… Останови. Возле того дома.
Рассеянный жених расплатился и, выставив вперед цветы, стремглав бросился в ближайший подъезд. Откуда через несколько минут, но уже с противоположной стороны дома вышел во двор. Но вышел уже не женихом. Вышел совсем другим человеком. Без цветов. В замызганных джинсах. Еще более замызганной рубахе. С грязной до потери цвета спортивной сумкой через плечо. С изменившимся не в лучшую сторону, потому что с усами, бородой и пятнами мазута, лицом.
Он поднял голову, махнул кому-то и прошел прямо к припаркованному возле мусорных баков «ЗИЛу». Такому же грязному, как джинсы, рубаха и лицо. Очень старому. С почти наверняка изношенными замками.
Подошел, деловито постучал носком ботинка по баллонам, глянул в кузов, машинально тронул крышку на горловине бака. И лишь потом сунул в замок импровизированную пластиковую отмычку.
Замок зажигания был тоже изношен. И мотор завелся с пол-оборота.
«Водила», кому-то на прощание помахав, выехал со двора. До места было одиннадцать минут.
Вряд ли за это время ГАИ успеет объявить розыск угнанной машины. Если вообще станет разыскивать, учитывая предметаллоломный возраст «ЗИЛа»…
Грузовик встал в засаду у ворот стройки. Где был наименее заметен.
К остановке подошел автобус номер…
Из автобуса вышел приятель Будницкого. Узнавший больше, чем ему следовало.
Водитель нажал на педаль газа. «ЗИЛ» вырулил на проезжую часть и, набирая скорость, покатил к пешеходному переходу, который предстояло переходить приятелю Будницкого.
На той полосатой «зебре» они встретились. Пытавшийся проскочить на желтый свет семафора «ЗИЛ» неожиданно вильнул и ударил одного из пешеходов правым крылом. Сильно ударил. Так, что тот отлетел на несколько метров, ткнувшись головой о бордюр тротуара.
Совершивший ДТП водитель не остановился. Водитель попытался с места происшествия скрыться. Но свидетели ДТП запомнили марку, цвет и номер машины… Направо.
Еще направо. Теперь налево в арку.
«ЗИЛ» въехал в небольшой, заранее облюбованный двор. Завернул на импровизированную автостоянку. Остановился.
Водитель, оставаясь в кабине, подтянул к себе, поставил на колени спортивную сумку. Расстегнул «молнию».
Со стороны можно было подумать, что он собирается перекусить. Но он не собирался перекусывать.
Водитель вытащил из сумки небольшую, граммов на двести, стеклянную банку. Свинтил пластмассовую пробку. И вытряхнул из банки на сиденье пальцы. Человеческие пальцы. Большой. И указательный. Чистенькие. С широкими лопатками аккуратно подстриженных ногтей. Пальцы Будницкого.
Приложил пальцы к баранке руля. Прижал. Приложил к набалдашнику переключателя скоростей.
Прижал.
Приложил к ручке дверцы…
— Это Алексеев говорит, из шестого отдела. Что там с моими пальчиками? По дорожно-транспортному на Северном проспекте. Нашлись они в картотеке? Или нет? — поинтересовался следователь, ведущий расследование ДТП, повлекшего смерть потерпевшего.
— Сейчас, подождите минуточку… Есть ваши пальчики.
— И кому они принадлежат?
— Некоему Будницкому Ивану Михайловичу. Проходящему по делу на Тополином бульваре.
— Кем проходящему?
— Подозреваемым. Подозреваемым в совершении убийства…
Второго своего приятеля Будницкий убил через сутки.
В его собственной квартире.
— Горгаз. Откройте, пожалуйста.
— А в чем, собственно, дело?
— Дело в том, что вы подвергаете опасности жизнь своих соседей! Разве вы не слышите запах газа?
— Я? Не слышу.
— Ну, значит, у вас нос заложен. Открывайте. Или я буду вынужден вызвать милицию!
— Ну хорошо…
Дверь открылась на ширину цепочки.
Мужчина с чемоданчиком был один. И был совершенно не страшен.
— Ну, что вы смотрите?
— Сейчас, сейчас.
Дверь распахнулась во всю ширину.
— Проходите.
«Газовщик» прошел в коридор. И остановился.
— Дайте, пожалуйста, тапочки.
— Проходите так. У меня грязно.
— Нет, все-таки дайте тапочки. Я в ботинках не привык.
Хозяин дома нашел, протянул тапочки. Свои тапочки. Которые оставляли его следы.
— Спасибо. Где у вас тут кухня?
«Газовщик», на ходу надевая перчатки, прошел к газовой плите, снял решетку.
— Ай-я-яй, — укоризненно покачал он головой. — Разве можно так обращаться с газовым прибором? Вы разве не знаете, что смесь бытового пропана с воздухом взрывоопасна?
— Я… Я просто не думал.
— Вашу плиту эксплуатировать нельзя. Вашу плиту надо менять. У вас есть бумага и ручка?
— Зачем?
— Написать заявление на имя начальника горгаза с просьбой сменить отслужившую эксплуатационный срок газовую плиту.