Вонь была невероятная, я слепо отвернулся, хватая ртом воздух, пополз вверх, потерял равновесие и рухнул в могилу, лицом в землю. В то же самое мгновение другая стенка могилы обвалилась мне на спину.
Дышать было нечем, глаза заболели. Я открыл было рот, чтобы закричать, но тут железная рука схватила меня за воротник и вытащила из-под земли.
Когда я вынырнул на поверхность, то увидел поднимающего меня одной рукой Сен-Клера, который так и не выпустил из другой лопату. Что-то мелькнуло в его глазах, когда он спросил меня, все ли в порядке, какое-то безумие... а из-за спины уже орал подбежавший вертухай, заглядывая в распахнутую пасть могилы.
Сен-Клер сделал короткий резкий удар лопатой назад - с такой силой, словно перерубал боевым топором цепь моста, попал охраннику по шее и убил его мгновенно. Его "Калашников" он подхватил еще до того, как тело свалилось на землю. Генерал перевел оружие на автоматический огонь и выпустил длинную очередь, заставившую молодого офицера и двоих его людей кинуться на землю в поисках укрытия.
Меня можно было и не пихать в спину, как это сделал Сен-Клер, но пинок помог мне очнуться. Я прыгнул к деревьям и упал в полутьме джунглей много раньше первых, пропевших в ветвях, пуль. Вскочив на ноги, я как безумный помчался вперед и через пару секунд выскочил на другую, покрытую слоновьей травой прогалину шириной футов в пятьдесят, в которой преспокойно паслись водяные быки.
Тут я остановился, но появившийся рядом Сен-Клер прокричал:
- Вперед! - И снова изо всей силы толкнул меня в спину: - Если нас увидят на открытом пространстве - крышка.
Он выпустил несколько пуль в начавших бестолково разбредаться по поляне быков, и я кинулся сквозь слоновью траву...
Земля на другом конце прогалины поднималась под уклон вверх, зарастая кустарником, - лианы и трава переплетались между деревьев с такой силой, что бежать было трудновато: шипы рвали в клочья мою форму, грудь спирало от недостатка воздуха, но тут внезапно под ногами обозначился обрыв, и мы упали в воду, съехав на пласте подмытой земли.
Переплыли на другую сторону без особого труда. Место было неглубокое, и большей частью мы двигались по твердому дну по грудь в воде. Тридцать ярдов в ширину - вот и вся речушка. Сен-Клер был на другом берегу раньше меня просто потому, что мог двигаться быстрее. Когда я наконец вылез, он уже лежал за завесой лиан, прикрывая меня.
Примерно минуту или около того я лежал лицом вниз, переводя дыхание, и наконец смог отдышаться.
- Ты отлично действовал, мой мальчик, просто отлично, - проговорил генерал.
- После всего этого нас с тобой в мелкую лапшу порубят. Китайскую.
- Китайская - длинная. Да еще пусть попробуют поймать.
- Чего мы тогда ждем?
- До демаркационной линии сто семьдесят миль, - сказал Сен-Клер совершенно спокойно. - Нам не удастся до нее добраться с единственным автоматом и неполным магазином.
В тот же самый момент на другом берегу, несколькими ярдами ниже по течению, объявился офицер со своими солдатами. Безо всяких колебаний они вошли в воду и двинулись через речку.
- Давай, - прошептал я, когда люди находились на полпути, высоко подняв автоматы над головами.
Генерал покачал головой и поставил "Калашников" на полуавтоматический огонь.
- Мне необходимо их снаряжение, боеприпасы. Не знаю, сколько патронов осталось у меня, так что будь готов применить каратэ.
Но этого не потребовалось. Китайцы вышли на узенькую полоску песка, и Сен-Клер положил одного за другим тремя выстрелами настолько быстро, что, казалось, прозвучала единственная продолжительная очередь.
Мы сняли с тел все, что могло понадобиться. Фляги с водой, штыки и прорезиненные плащ-палатки с солдат, "Калашников" для меня, несколько сотен патронов, офицерский пистолет и три гранаты. Рисового рациона естественно - не оказалось, но сейчас проблема еды нас не слишком сильно беспокоила.
Взяв все необходимое, мы скинули тела в реку. Вся процедура заняла не больше пяти минут, после чего мы вновь вошли под спасительный покров джунглей.
До меня долго не доходил смысл происходящего, так короток оказался промежуток времени между смертью и возрождением. Прислонившись к дереву, я трясся как в лихорадке. Сен-Клер продел голову в прорезь пончо, снятого с убитого солдата, и поднял свой автомат.
- А теперь, сынок, послушай меня и будь внимателен, - сказал он. Потому что повторять не буду. Первое правило поведения в джунглях: идти, а не бежать. У нас есть шанс уйти, этот шанс - муссон. Будем держаться высокогорья, не спускаясь в низины, Обезьяны да попугаи совсем неплохая еда, когда ничего другого нет. Ни под каким предлогом нельзя даже близко подходить к деревням. Нельзя доверять даже монтаньярам. Так что слушайся меня - и выживешь. Попробуешь самовольничать - пойдешь один.
- Со мной проблем не будет, - сказал я. - Ты начальник.
- Сто семьдесят миль до демаркационной линии. - Лицо осветилось знаменитой сен-клеровской улыбкой. - Но мы пройдем их, приятель. Тридцать дней - и мы на свободе.
Но он ошибся. В джунглях мы провели весь июнь и большую часть июля. Пятьдесят два дня животного страха и законов зверья: беги-или-тебя-поймают, убей-или-будешь-убит. Пятьдесят два дня, пока субботним днем мы не заметили на прогалине американский вертолет с боеприпасами для передовой.
Я вышел из джунглей совершенно иным человеком, чем входил в них.
Глава 3
Раскаты грома
Мгновенные воспоминания - так их называют психологи - проявляются до мельчайших деталей, всплывая на поверхность памяти так, что человек не только вспоминает то, что с ним произошло, но как бы заново переживает былое.
Я сидел в кресле, сжимая пустой стакан из-под виски. Шейла стояла у окна, дымя сигаретой. Рядом лежал пес.
Когда я пошевелился, он повернул морду, посмотрел на меня, затем лениво поднялся и пошлепал к креслу. Что-то встало поперек горла, и я то ли замычал, то ли застонал - стакан раскрошился в руке.
Собака мгновенно застыла на полушаге, а Шейла, странно встревоженная, двинулась ко мне.
- Эллис, в чем дело? - спросила она.
Я вскочил на ноги и отпрянул.
- Убери его, слышишь?! Ради Бога, убери!
Она, ничего не понимая, пошла к двери, ведущей на кухню, и позвала Фрица. Пес моментально прошел в кухню, и Шейла притворила дверь.
Женщина подошла ко мне, положила руки на плечи и усадила обратно в кресло.
- Это ведь всего лишь Фриц, Эллис, - успокаивающе проговорила она. Волноваться и тревожиться незачем.
Я сказал:
- Фриц мертв. Я видел его там, на болотах, с дыркой от пули в башке.
- Понятно, - кивнула Шейла. - А когда это случилось?
В данном случае ее спокойствие не произвело надлежащего эффекта, а лишь разозлило меня. Я схватил Шейлу чуть повыше локтей и прошипел:
- Шейла, пойми - они там. Вьетконговцы. Я их видел.
На ее лице отразился ужас, когда она попыталась высвободиться, - ужас, пробивший защитную оболочку спокойствия, как камень разбивает стылую поверхность пруда.
- Эллис, выпей еще. Давай принесу.
Она прошла на кухню, закрыла за собой дверь, а я сел, подвешенный в своем кошмарном сне. Слабое звяканье телефона на столе возле окна выбросило меня обратно в реальность.
Если бы я поднял трубку, то этим самым только бы вспугнул Шейлу, говорившую из кухни. Вместо этого я потихоньку встал и подошел к сервировочному окошку между комнатами.
Оно было открыто примерно на полдюйма - достаточно, чтобы видеть половинку ее лица и руку, сжимающую трубку. Голос был приглушен, беспокоен.
- Нет, я должна лично говорить с доктором О'Харой. Это вопрос жизни и смерти.
Шон О'Хара. Лучший психиатр с Харли-стрит. Мне следовало догадаться.
Шейла произнесла:
- Шон? Шейла Уорд беспокоит. Да, да, снова Эллис. Думаю, тебе сейчас же нужно приехать сюда. Дело совсем плохо, так плохо, что хуже некуда. Он только что пришел совершенно невменяемый и сказал, что видел вьетконговцев на болотах. Видимо, регрессия. Вьетнамские воспоминания. - Последовала пауза, показавшаяся мне вечностью. - Нет, со мной все в порядке. Чуть раньше я позвонила Максу Сен-Клеру. Он тоже скоро будет здесь.
После того как она повесила трубку, я пинком распахнул дверь. Когда Шейла вскрикнула, эрдель подскочил ко мне, оскалив зубы в сантиметре от моей ноги.
Она схватила его за ошейник и оттащила в сторону. Я усмехнулся:
- Итак, я сломался - окончательно и бесповоротно, так? Вьетнамская регрессия? Так вот я вам покажу! Я покажу, что видел своими глазами то, что сказал! Не только покажу, но и докажу!
В подставке для зонтиков возле входной двери у меня стояло несколько дробовиков. Я взял шестнадцатимиллиметровый, повесил на шею пояс с патронташем и выскочил из дверей, пока Шейла старалась утихомирить пса.
* * *
В лицо мне - холодный и жгучий - ударил дождь. Это все происходило по-настоящему, наяву, и, вдохнув в легкие сырой соленый воздух, я отправился по тропе.