— И ты отвел лорда Уильяма в замок Эссекса? — спросил инспектор Лестрейд.
— Нет, сэр. Я не успел. Он велел ночью прийти, как на башне пробьет полпервого. Так я и сделал. Дэнби не держал слуг, только раз в неделю приезжал к нему маг из Лондона, и накладывал везде руны, чтобы работа, значит, сама по хозяйству делалась. Вот как поступают настоящие джентльмены, а не берут в дом мерзкую нечисть, вроде Клугг’Ора…
— Значит, ты правда был там, в момент убийства?
— Как есть, был.
Гоблин потупился.
— Но лорда Уильяма я даже когтем не трогал. Двери в замок сами открылись, стоило постучать. Жуткое это дело, сэр, волшебные руны… Слышал, был случай в Данберри, когда колдун напортачил; и магия, что он наложил, ночью задушила викария, и все семейство его. Спутала с тараканами…
Вот иду я, сэр, по длинному коридору, и вижу, что свет в библиотеке горит. И голос лорда Уильяма слышу, громкий.
«Зря ты пришел, мошенник! — говорил он. — Все кончено. Замок Эссексов тебе не видать; я всем расскажу, кто ты на самом деле!»
Второй отвечал, но тихо, и я не расслышал слов.
«Да как ты посмел! — воскликнул тогда лорд Дэнби. — Если не поумнеешь, то я поеду в Лондон, к арх-канцлеру»…
Потом раздался удар, лорд Уильям захрипел, и сразу же полыхнуло пламя. Я туда, а он лежит на полу, в крови, и уже не дышит. Второго и след простыл.
А вокруг огонь, сэр, я бежать, бегу по замку и слышу, как двери хлопают; ну, думаю, вот и конец тебе, Том Уилкинсон, запрут тебя заклинания, и сгоришь ты здесь, вместе с трупом; вышиб окно и со второго этажа кубырахнулся. Но главное…
Гоблин понизил голос.
— Как отбежал от замка, то увидел друида Холлоу; он стоял у старого дуба, и смотрел, как замок горит…
— Моя дорогая Уотсон, — заметил я. — Что интересного тебе запомнилось в словах гоблина?
Паровой дирижабль отвез нас в Хартфордшир. Там мы взяли карету до замка Эссекс.
— Убийца не просто так вызвал элементаля, — отвечала девушка-клерик. — Он хранил какую-то тайну. И знал, что лорд Дэнби нашел улики против него. Возможно, книгу; недаром все случилось в библиотеке.
— Прекрасно, Уотсон, — кивнул я. — Убийца не знал, где именно лорд Дэнби мог спрятать книгу или бумаги. И лучший способ от них избавиться, вызвать элементаля огня и сжечь замок. Но есть кое-что другое…
— Да?
— Дэнби сказал, что поедет в Лондон, к арх-канцлеру. Но ведь рука закона в благопристойном Хартфордшире, — это друид Сэм Холлоу. Так почему же сэр Уильям не собирался идти к нему?
Уотсон задумалась.
— Холлоу был около горящего замка, — пробормотала она. — И это именно Холлоу хочет повесить убийство на грума-гоблина.
Мы подъехали к каменному мосту.
— Останови! — велел я.
Темные фигуры появились из-за деревьев.
— Кто это? — спросила Уотсон.
— Квазиорки, — отвечал я. — Живут здесь, под мостом, долгими поколениями.
Мы вышли из экипажа.
— Плохо же они живут, — заметила моя спутница. — В Честершире есть целый город квазиорков, и очень богатый, верно?
— Да, людей там за людей не считают, — согласился я. — Когда я там был, мне пришлось ночевать на улице; ни один трактирщик не захотел сдать комнату человеку.
— Тогда почему эти квазиорки не переедут туда?
— Там им пришлось бы работать, Уотсон; а здесь можно просто жить под мостом и клянчить шиллинг у джентльменов…
Дело у квазиорков было поставлено мастерски.
На весьма упитанные мордашки детей искусной рукой папаши были нанесены умеренные потеки грязи. Для полноты картины, самый маленький стал тереть глаза и отчаянно чесать макушку, но тут же получил пинок от старшего брата, — ведь чисто одетый дженльмен мог подумать, что головы у них кишат вшами, а в карманах играют в догонялки блохи да личинки кикимор.
Квазиорк-отец с важностью генерала, ведущего в решительный бой войска, оглядел детей, снял картуз, низко поклонился, — вслед за ним поклонилась и вся семья, — а затем степенно промолвил:
— Испокон, значит, века наш род живет под мостом. И в мир этот приносит одно добро. Не сделает ли почтенный джентльмен ответный, так сказать, ход, и не пожалует ли он семейству моему на пропитание шиллинг?
Он как бы незаметно взмах рукой, маленькие орчата посрывали с себя картузы, стали вокруг меня, подняв глазенки и ожидая, что на них сейчас же посыпется дождь из шиллингов.
— Любезный, — сказал я. — А что вы скажете о лорде Эссексе?
— Хороший человек, сэр, но очень сильно болеет.
— А о его детях?
Квазиорк насупился.
— Мы люди не болтливые, сэр; и сплетничать не привыкли.
Я дал ему два шиллинга.
— К счастью для вас, любезный, вы вообще не люди; гордитесь же этим, и никогда не берите с человека пример.
Я развернулся, и зашагал к экипажу. Квазиорк сказал нерешительно:
— Вот еще что, сэр…
Он вытер нос длинным ухом.
— Молодой виконт Перси часто возвращается за полночь. И могу поклясться, от него всего несет кровью. Человеческой кровью, сэр!
— Значит, юный Перси подался в секту вампиров, — пробормотал я.
Ударил тростью в потолок экипажа, и мы поехали дальше.
— Они потеряют замок, если Эссекса признают вампиром, — сказала доктор Уотсон.
— Да, законы Хартфордшира в этом отношении очень строгие. Лишь человек может владеть замком; этот билль приняли сразу после того, как обезглавили Георга Пятого.
Я задумался.
— Конечно, когда его ожившая голова вернулась на трон, ей не захотелось видеть среди лендлордов орков и гоблинов…
— Многие молодые аристократы понемногу балуются вампиризмом, — заметила доктор Уотсон.
— Да, но грань между «понемногу» и «влип по самые уши» довольно тонкая.
Вскоре мы увидели замок.
Родовое гнездо знавало и лучшие времена. Из шести драконовых башен, где раньше несли караул боевые маги и всадники на виввернах, — осталась только одна, совсем уже ветхая, и сразу было заметно, что уже много веков там не держат крылатой стражи.
Прямо на наших глазах, она начала разрушаться.
И с каждым обвалившимся кирпичом, медленно вырастала другая, рядом.
— Еще один из законов Хартфордшира, — бросил я. — Замок лендлорда должен иметь шесть башен; иначе плати огромный налог в казну.
— Но в билле нет слова «одновременно», — хмыкнула доктор Уотсон.
Сад был давно запущен, зарос гоблинским вьюном и чертополохом.
В замке нас уже ждали.
Дворецкий оказался высоким гномом, — широкоплечий, степенный, с густыми длинными бакенбардами.
— Лорд Эссекс не может вас принять. Он очень плох.
— Тогда мы бы хотели видеть его детей.
Гном остро посмотрел на меня, — и я мог поклясться, что на языке его вертится ответ:
— За осмотр деньги платят, сэр.
Вместо этого дворецкий сказал:
— Я доложу леди Розалинд.
— Гоблин сказал, слуг выгнали, — заметила моя спутница, когда гном ушел.
Я улыбнулся.
— Моя дорогая Уотсон. Дворецкий не настоящий. Его создает Клугг’Ор; это часть колдовства. Вот почему гном смотрел на меня так дерзко…
Глядя на высокую залу, я прикидывал, — что здесь стояло раньше, пока детишки не стали распродавать семейное гнездышко.
— Смотри-ка, Уотсон! Фамильные портреты. Их, правда, мало осталось… Но все репродукции есть в сборнике «Кто есть кто».
Я провел вдоль ликов кончиком трости.
— Вот она, наша древняя аристократия… Жадность, садизм, жестокость, все пороки ты сможешь увидеть здесь! А глянешь на репродукции…
Я пожал плечами.
— Вроде те же портреты, но вместо подонков и сволочей пред нами вдруг достойные люди. Пара незаметных штрихов, и внешность совершенно меняется.
Через полуоткрытую дверь я заглянул в коридор.
— А вот и Клугг’Ор, — пробормотал я.
Огромное существо занимало всю келью.
Бесформенное, полужидкое, с восемью глазами, — оно колебалось, медленно, и о чем-то шептало.
— Уделите нам пару минут, мистер Ор? — спросил я.
Три глаза распахнулись.
— Мне нет дела до людей.
— Да, но, вполне возможно, вам нравится замок, сэр, — вкрадчиво сказал я. — Если Эссексы его потеряют, вам придется искать новое место.
Открытые глаза Клугг’Ора сомкнулись, а три других сразу же уставились на меня.
Я понял, что так он управляет чередой башен.
— Ну ладно; что вы хотите знать?
— Ваши руны, — они следят, кто и когда выходит из замка?
— Да, сэр. Вернее, могут.
Существо сварливо забулькало.
— Но один из хозяев замка велел мне отключить их.
— Кто именно? — спросил я.
Клугг’Ор взглянул на меня с глубоким презрением.
— Вы и правда думаете, что я различаю вас, людей?
Леди Розалинд Эссекс была высокой и некрасивой. Твердый взгляд умных, глубоких глаз не оставлял сомнений, — кто теперь командует в замке.