Француз, поднявшись на ноги, выхватил саблю и, оскалившись, закружился, пытаясь помешать казакам приблизиться.
Корсаков выехал вперед.
– Он какие‑то бумаги рвал, ваше благородие, вон, книжка валяется, – сказал Семен.
– Сейчас узнаем, что за бумаги. Князь жив?
– Преставился, царство ему небесное. Аккурат виском о камушек приложился, сердешный.
– Черт, – пробормотал Корсаков, – неужели он был прав. Самое время проверить свою судьбу. CИdez!
– Постой, – остановил его корнет, – так не годится. Хочет умереть, так я предоставлю ему эту возможность, – он спрыгнул с коня.
– Алексей Василич, да вы в уме ли? Никак поединок ему предложить хотите?
– А, вот проверю: может, мне только в карты не везет?
– Да что же это такое, господин корнет? Или вы и впрямь смерти ищете? – рассердился хорунжий.
– Не мешай, казак, – Корсаков отсалютовал французу, – Le cornette Korsakov, la garde impИriale le rИgiment de hussard
[22]
– Уверен, хорунжий, – сказал Корсаков, – ну, что ж, приступим. A votre service[27], – сказал он, обращаясь к французу.
Тот молча кивнул и встал в позицию, заложив левую руку за спину. Глаза его сузились, с ненавистью глядя на корнета. Сабля Дюбуа имела малую кривизну, что давало ему преимущество при нанесении колющих ударов.
Сделав короткий шаг вперед, он атаковал Корсакова и, после наружного финта, попытался восходящим ударом разрубить ему запястье. Не среагировав на финт, корнет чуть отступил, батманом отвел клинок противника и, в свою очередь, провел атаку в лицо. Француз парировал удар терцией и сместился вправо, заходя под солнце.