А теперь на ней было светло-голубое, шелковое платье. Как только я вошел, она отложила журнал в сторону.
– Я выяснил, – сказал я, – их смело можно вычеркнуть из списка.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Вы затратили на это не так много времени. Как вы действовали?
– Не могу раскрывать профессиональных тайн, пока не отчитаюсь перед мистером Вулфом. Скажу одно: они вели себя как надо, и у вас по-прежнему есть служанка и кухарка. Я позвоню вам утром, если у вас появятся идеи.
– Сейчас я собиралась выпить мартини. Не хотите ли присоединиться? Или что-нибудь покрепче?
Уходя из кухни, я посмотрел на часы. Зная, что вечернее свидание Вулфа с орхидеями задержит его в оранжерее до шести часов, а так же помня, что одной из моих функций является понять женщину, с которой мы имеем дело и, кроме того, заметив джин марки Фоллансби, я подумал, что могу быть более общительным. Поэтому я согласился, сообщил, что предпочитаю пять к одному, на что она ответила: «отлично». Когда все было приготовлено и я сел на оттоманку, мы выпили понемногу, и она сказала:
– Я хотела бы кое-что узнать...
– Да? – Она молчала. – Вообще, вы зря переводите на меня этот прекрасный джин. Я только что выпил стакан молока.
Она меня не слышала! Она даже не заметила, что я заговорил. Она смотрела на меня, но меня не видела. Как следовало это понимать? Наконец, она сказала:
– Давайте попробуем... Вы сделаете глоток из моего стакана, а я из вашего... Не возражаете?
Я не возражал. В мои намерения входило понять ее. Она протянула свой стакан мне, а я протянул ей мой. Чтобы не смотреть ей в лицо, я перевел взгляд на ее плечо и руку, которые были отнюдь не хуже.
– Не знаю, почему я вдруг захотела сделать это, – сказала она. – Я никогда не делала этого ни с кем, кроме него... С тех пор, как Дика не стало... Теперь я вдруг почувствовала потребность в этом обычае.
Мне следовало держаться профессионально, а простейший путь к этому ввести в игру Вулфа...
– Мистер Вулф говорит, – сказал я, – что никто не в состоянии добраться до реальной причины чего-либо.
Она улыбнулась.
– Но наверху, когда вы смотрели на ребенка, вы делали это так мило, что любая женщина назвала бы вас Арчи. Я не кокетничаю с вами. Вы не обладаете даром гипноза?
– Нет, – я глотнул мартини. – Успокойтесь. Обмен глотками – всего лишь старинный персидский обычай. Что же до того, что вам захотелось назвать меня Арчи – так это мое имя. Что касается кокетства, флирта, ухаживания... Флиртуют мужчины и женщины. Кокетничают и лошади. Ухаживают и попугаи. Кокетничают даже устрицы, но у них это проходит как-то специфически.
Я замолчал. Она встала, поставила в бар наполовину пустой стакан и сказала:
– Когда будете уходить, не забудьте о своем чемодане, – и вышла.
Ну и ну! Я сидел, пока не закончил мартини. Поставил стакан в бар. И отбыл. Внизу в, холле я взял маленький чемодан, который она упаковала за пару часов до того.
Достать такси в этой части города в это время – все равно, что вытащить десятку к восьмерке и валету, а мне нужно было пройти всего двадцать четыре коротких квартала и четыре длинных, да и чемодан был легкий, и я отправился пешком. Я рассчитывал прийти до того, как Вулф спустится в кабинет.
Было 5:54, когда я поднялся на крыльцо нашего старинного особняка, открыл ключом дверь, прошел в кабинет, поставил чемодан на мой стул и открыл его. Когда послышался шум лифта, все вещи были разложены на столе Вулфа и почти полностью заняли его поверхность. А когда Вулф вошел, я сидел за своим столом, занятый бумагами. Он остановился, что-то проворчал, я повернулся к нему на своем вращающемся стуле.
– Какого черта ты здесь все это разложил?
Я встал и занялся демонстрацией:
– Свитер, шапочка, комбинезон. Обе рубашки. Одеяло. Ботиночки. Пеленка и штанишки.