Николай Караев Через год на Ибице
Все, не исключая Прежних Героев, зовут меня Джоном Карпентером. Это обычное англосаксонское имя не вызывает подозрений, чем и удобно - таких, как я, образно говоря, миллионы. На вид мне около пятидесяти, я сед, но не лыс, ношу не вызывающую лишнего внимания одежду. Скажем, отправляясь на Ибицу, я облачаюсь в синюю футболку с эмблемой бейсбольной команды «Уичита Рэнглерз», серые брюки, а также chapeau de cowboy,в которой я много лет успешно маскировался под среднего американца и напоминал героя сериала «Даллас», пока этот сериал ещё крутили по телевизору.
Соглашусь, что к началу нового тысячелетия по местному летоисчислению шляпа несколько устарела; надо будет в ближайшие лет десять сменить её на грошовую бейсболку с какой-нибудь в меру тупой надписью или скверно вышитым китайским иероглифом.
Я работаю в собственном страховом агентстве в Эльдорадо, округ Батлер, штат Канзас, Соединённые Штаты Америки. Вместе со мной в Эль-Дорадо живут ещё двенадцать тысяч человек, предпочитающих в свободное от работы время пить пиво в тени платана, читать по вечерам современных американских poutesи ни за что не светиться в федеральных новостях. Страховать в таких условиях, сами понимаете, особенно некого, но на жизнь мне хватает.
На самом деле я - сын (в известном смысле) некогда великого космического народа, самоназвание которого невозможно воспроизвести ни на одном языке Земли, за исключением языка крошечной деревни в Папуа - Новой Гвинее. Думаю, что обитатели этой деревеньки вполне могли контактировать с моими соплеменниками
в былые времена, когда мы бороздили пространства Галактики от Ядра и до самых до Окраин. У нас была великая империя, но мы её, к сожалению, потеряли. По самой нелепой случайности. Впрочем, я отвлёкся.
У меня и других Прежних Героев есть традиция: каждый год первого июня мы собираемся в лучшем индонезийском ресторане Балеарского архипелага, «Зелёный фонарик», что открылся тридцать пять лет назад в городке Сайта-Эулалия-дель-Рио на острове Ибица. Один из наших зашёл сюда перекусить, оценил по достоинству искусство шеф-повара и оповестил остальных о том, что новое место для ежегодных встреч найдено.
До того мы два десятка лет собирались в Таллине, в кафетерии «Лакомка» - там к неплохому чёрному кофе подавали «наполеоны» с отменным заварным кремом. Увы, с конца шестидесятых годов двадцатого века проникать в СССР стало сложно даже мне с моим наследственным умением внушать чиновникам консульств безграничное доверие. Если кому-то интересно, до войны мы съезжались в греческой Иоаннине, любовались на фрески местных монастырей; правда, фрески нам быстро надоели, но, как говорится, привычка - вторая натура.
Итак, я взял у самого себя отпуск и отправился поездом в Уичиту, а оттуда по воздуху добрался до Лондона, где посвятил один день поверхностному осмотру экспозиции Британского музея. Увы, лондонский рейс на Ибицу задержали на несколько часов. Кажется, местная gendarmerieобыскивала самолёт на предмет бомб и взрывчатых веществ. В фойе гостиницы «Плайя Империаль» (три звезды, как раз то, что может позволить себе страховой агент из Эль-Дорадо) я ступил потому не утром, а ближе к обеду, и в «Зелёный фонарик» прибыл последним.
За столиком недалеко от входа сидят все Прежние Герои, кроме мистера Цви Бендера, последнего члена стаи оборотней, которую себе на беду вырастило братство полоумных средневековых алхимиков. Отсутствие Цви не стало для меня сюрпризом, мистер Бендер заранее предупредил Прежних Героев, что вынужден в этом году уклониться от встречи. Месяцем ранее ему, садоводу-любителю со стажем, пришло долгожданное приглашение поехать в Пенанг на международный фестиваль цветов.
Мистер Кларк Кент, сверхчеловек родом с погибшей планеты, которую он предпочитает именовать «Криптон», подаёт мне трясущуюся руку. Я улыбаюсь Кларку, отмечая, что он за год сильно сдал - осунулся, побледнел, заимел тёмные круги под нежно-голубыми, как у Лоуренса Аравийского в исполнении Питера О'Тула, глазами. К сожалению, с каждым десятком лет всё труднее признавать в мистере Кенте сверхчеловека, способного летать быстрее света, не испытывая головокружения.
Я бы с радостью счёл его внешность удачнейшим камуфляжем, однако все Прежние Герои знают, что мистер Кент, как говорят на Земле, «не просыхает» с 1938 года. В конце двадцатых мистеру Кенту случилось изложить свою историю литовскому эмигранту, фамилию которого я запамятовал. Кларк славился тем, что способен был распахнуть инопланетную душу перед первым встречным, будь то случайный попутчик в дилижансе или бродяга в пивной; для мистера Кента это был сорт бравады, на которую не осмеливался никто из нас, бравады, что словно бы возвышала Кларка над другими Прежними Героями. Видимо, сверхчеловеку, который остался во Вселенной один-одинёшенек, постоянно требовалось, так сказать, делать шаг вперёд, напоминать себе и доказывать другим, что ты - это ты, а не вечно пьяное кичливое убожество, только вчера вылезшее из jungleюрского периода.
Обычно люди, которым мистер Кент доказывал свою сверхчеловечность, перегрызая чугунную кочергу или сшибая плевком пролетавшую в вышине птицу, в ужасе бежали прочь, полагая Кларка дьяволом. Но литовский эмигрант, кажется, мистеру Кенту поверил; более того, в 1938 году история сверхчеловека с планеты Криптон, искажённая (если не сказать «извращённая») человеческим воображением, появилась в продаже в виде комикса. Супермен получился сильнее, благороднее и популярнее мистера Кента; неудивительно, что бедный Кларк не выдержал такого удара. Он закрыл скобяную лавку в Новой Англии и уехал сначала в Бахарампур, где пристрастился к курению гашиша, а потом в Куэрнаваку, где свёл дружбу с текилой и возлюбил мескаль - с гусеницей и без.
Пожав руку мистеру Кенту, цо хмурому лицу которого пробегает тень улыбки, я целую в щёчку госпожу Селезнёву, сердечно кланяюсь угрюмой Судзуки-сан и, наконец, обнимаю чету Мюллер. Герр Хайнрих и фрау Марлен - мои самые старые знакомые, с ними мы много веков назад основали клуб Прежних Героев.
Не успеваю я занять своё место, как ко мне подходит шеф-повар, он же - владелец «Зелёного фонарика».
- Чего пожелаете, майн херц мистер Карпентер? - спрашивает он, склоняясь так низко, что поварской колпак почти касается горлышка бутылки шампанского. .
- Рийстафель, - распоряжаюсь я.
Если бы «Зелёный фонарик» был святилищем, здесь молились бы рийстафелю. Как объяснил нам тридцать пять лет назад шеф-повар, рийстафель в переводе с голландского- «рисовый стол». Такова индонезийская cuisine с голландским акцентом, вокруг политого мясным соусом риса выкладываются разнообразные блюда, включая печёнку в соусе «чили» и говядину в соусе «кэрри».
Герр Мюллер, услышав о моем выборе, одобрительт но кивает. Хайнрих и Марлен, последние атланты, волею судеб выжившие в страшном катаклизме, чудом нашли друг друга после сотен лет скитаний. Хайнрих узнал её по тайному молитвенному знаку, в который Марлен складывает пальцы правой руки перед едой; фрау Мюллер, в свою очередь, обратила внимание на перстень атлантской работы - Хайнрих носит его в память об утраченной родине. С тех пор они не расставались. В настоящий момент Мюллеры живут под Хемницем, по привычке именуя этот городок Карл-Маркс-Штадтом. Они держат небольшую ферму, разводят на ней вьетнамских вислобрюхих травоядных свиней.
Я замечаю, что Хайнрих освоил уже половину своего рийстафеля, подобравшись к «сате-баби», свинине в ореховом соусе, а Марлен, напротив, поедает омаров в майонезе. Прекрасная Алиса Селезнёва, королева Измерения Дзэт в изгнании, уже наполнила мой бокал шампанским. Мы провозглашаем - одни с энтузиазмом, другие с апатией -- наш неизменный тост:
- За Прежнее Геройство!
Я пью зёмнОе шампанское и размышляю о нашем странном братстве. Все Прежние Герои - отщепенцы, les miserables,нашедшие друг друга на чуждой планете. Вышедший в отставку шпион дожидается, когда все домашние уснут, зажигает свечу и достает с антресоли заветную коробку из-под обуви, в которой держит пожелтевшие газетные вырезки, хранящие отголоски его подвигов; нам, Прежним Героям времени и пространства, перебирать нечего. Разве что тускнеющие воспоминания, но вот я, к примеру, обладая почти безупречной памятью, после полутора тысяч лет на Земле при слове «космос» вспоминаю скорее ночное небо Эль-Дорадо, чем невероятные просторы родной империи с её транскосмическими мостами и благодатными вакуумными долинами.
Мистер Кент по-прежнему молчит, а Хайнрих, Марлен и Алиса обсуждают перспективы поставок немецкой свинины на российский рынок. Алиса, бывшая властительница параллельного нашему Измерения Дзэт, всегда тяготела к предпринимательству. Одним из последних её починов стала организация подпольного ателье, в котором одевались жёны партийных функционеров. Лет двадцать назад Алиса ушла в шоу-бизнес и сейчас, если я правильно понял, «фабрикует звёзды» - что бы эти таинственные слова ни означали.