Лидия, едва услышала это от Андрея Ильича, искренне изумилась бездарности действий милиции. Оно, конечно, понятно. Кто Минаев для Москвы? Да никто, директор чего-то там, из глухой Сибири. И в этом случае любая лапша проходит. А для Белоярска? Да это примерно то же самое, что задержать самого губернатора, который, по чьему-то идиотскому убеждению, мог накуриться анаши. Бред! И она постаралась вбить-таки эту мысль в башку губернатора, который поначалу даже обрадовался происшедшему, а потом и сам задумался над главным тезисом Лидии, верной своей помощницы: «Да кто ж вам из наших сибиряков поверит-то?»
И в самом деле, по ее убеждению, получалось так, что Минаева не только не унизили, убрали с дороги, а, наоборот, орденом наградили! Вот они теперь наверняка и обсуждают эту тему с глазу на глаз.
А ее не позвали. Ага, сами хотят быть умными! Полковника, кстати, не взяли тоже. А может, зная ее характер и особые способности, нарочно подкинули ей его? Мол, сперва с глаз долой, а после и из сердца вон? Нет, не могли, она слишком много знает…
Последнее успокоило, а то она разволновалась вдруг. И еще полковник этот… Сережа… за преданным взглядом которого нет-нет да и мелькает сытенькая такая ухмылочка…
«Ох, девка, усложняешь ты чего-то…» — подумала Лидия и пошла к телефону — звонить, чтобы выяснить, что в данный исторический момент происходит на комбинате «Сибцветмет», какова реакция на утренний диалог с губернатором и чего снова требуют комбинатские смутьяны. Сейчас главное — владеть ситуацией. А для этого нужна самая точная информация, которую, в свою очередь, мог предоставить только один человек. Это был самый близкий товарищ и единомышленник Алексея Минаева, коммерческий директор «Сибцветмета» Игорь Платонович Журавлев. Тот самый, чей родной дядька вершил великие дела в Государственной думе, в столице. И скажи сейчас кто об этом тому же Алексею Евдокимовичу, загорающему на нарах в московских Бутырках, тот бы не только не поверил ни единому слову, но обозвал бы доносчика злобным клеветником! И был бы, в свою очередь, очень неправ, поскольку операция с полумиллионом долларов, отданных предприятием в долг кандидату в депутаты Госдумы Владимиру Яковлевичу Журавлеву — тот самый долг, который дядя Игоря так и не вернул и, судя по всему, возвращать даже и не собирался, — так вот эта операция родилась в головах Лидии и Игоря, родилась в тот день, когда они обсуждали в уютной квартире доверенной помощницы губернатора перспективы перемены власти на «Сибцветмете». И места Алексею Минаеву в этом раскладе не было. Зато сама идея была тогда активно поддержана Гусаковским. Он-то давно положил глаз на этот золотой слиток, на «Сибцветмет».
Обостренное чутье и владение ситуацией не обманули Лидию Михайловну. Разговор между генералом и губернатором шел именно об этом. О Минаеве, разумеется.
Накачанный Лидией Андрей Ильич не считал нужным скрывать за дипломатическими оборотами своего истинного отношения к мероприятию с директором комбината.
— Вы там у себя, в столице, нюх, что ли, совсем потеряли? — горячился Гусаковский. — Иван, ну ты сам пойми… — И он слово в слово цитировал выражения Лидии.
Будучи опытным оперативником, профессионалом, каковым и считал себя всегда Иван Иванович, он, разумеется, понимал, что люди, которым он поручил операцию, поступили не по уму. Может, дело бы и выгорело, кабы личность оказалась другая, — ну, хоть тот же приятель Минаева, журналист Елисеев. С такими все проще. Но и сдавать свои позиции генерал тоже с ходу не собирался. И пока губернатор, все больше распаляясь, убеждал его, что сделали крупную тактическую ошибку, Толубеев, наоборот, успокаиваясь, продолжал настаивать, что ничего страшного не произошло.
— Ты не горячись, — хмурился тем не менее генерал, — ну бывает и у нас… ничего не поделаешь! Идеальных исполнителей становится все меньше. Чуть где сунется с собственной инициативой, глядишь, и прокол. Но все это не страшно. У тебя какая цель была? Какую задачу ты ставил, вспомни? Тебе необходимо было выиграть время? Вот оно у тебя и есть. А директора твоего, раз уж вы тут не могли обойтись без лишнего шума, мы подержим да и выпустим в конце концов. Еще и извинимся, кое у кого это хорошо получается. Ты гляди, Андрей, тут в другом главное! Человек сидел? Так точно. По ошибке, говоришь? А кто ж тебе поверит? Ах извинились? Но это же еще проверять, братец, надо! А кто этим будет заниматься? Никто…
— В том-то и дело, что никого у нас не волнуют частности! Надо в корень глядеть! Убрали! Почему? А-а, вот оно в чем!.. И пошла-покатилась волна… дерьма.
— Черт вас дери! — в сердцах воскликнул генерал. — То вам не так, это…
— Сам же понимаешь: без ума сделано! Вы там, Иван, не в обиду будет тебе сказано, похоже, привыкли со всякой швалью дела иметь. Вот ей действительно — или наркоты, или патрона в кармане вполне достаточно. А здесь — политика! И я тебе предупреждал! Ты знаешь, что мне нынче эти ходоки с предприятия заявили? Прямо в лицо! Мы, говорят, петицию от всего нашего предприятия в Москву отправляем! В защиту Минаева! И эту провокацию тем, кто ее придумал и, соответственно, осуществил, с рук не спустим! Вот так! В открытую! И я почти уверен, что если вопрос встанет именно в такой плоскости, к кому, думаешь, у вас наверху в первую очередь прислушаются? К нам с тобой? Как бы не так! К народу! Это сейчас для всех — и Кремля, и правительства, и прокуратуры — важнее всего! И я не исключаю, что мгновенно вспомнится и Валерка-покойник, и много чего другого. Во когда дерьмо-то хлынет!
— Слушай, Андрюша, — сменил тему генерал, — а как там наша с тобой подружка? И полковник мой?… Уж не натягивают ли они нам с тобой носы, а? — И Толубеев оглушительно расхохотался.
Улыбнулся и Гусаковский.
— Не бойся, — успокоил он, — я их специально не звал поначалу, хотел с тобой с глазу на глаз. Сокровенное, как говорится, высказать… обменяться.
— Да я ж вон как понимаю твои заботы! Иначе с чего бы я примчался-то?
— Ну, мне мог бы этого и не говорить. Первый год, что ли, знакомы? А насчет подружки… Давай кликнем, у нее, по-моему, тоже кой-какие соображения имелись по данному вопросу. А что ты говорил по поводу своего полковника? Он как?
— Мой человек.
— Ну-ну… — Губернатор поднялся из кресла, подошел к двери, открыл ее и сказал: — Лидия Михайловна, вы все на телефоне висите? Ну валяйте, как закончите, заходите. И вы, Сергей Юрьевич, тоже. — Вернулся к своему креслу, сел, хмыкнул чему-то своему и покачал головой.
— Ты чего? — спросил Толубеев.
— Не, не заметно…
— Чего?
— Не заметно, чтоб носы нам натягивали! — вставил шпильку товарищу губернатор. — Рожи больно серьезные! — И сам захохотал.
— А ну тебя! — тоже со смехом отмахнулся генерал. — Я же в шутку!
Вид у вошедших помощников был вполне деловой. Серьезный, во всяком случае. Сели сбоку, на диване. Лидия тут же достала сигареты, взглядом спросила разрешения у своего хозяина. Тот махнул ладонью: валяй, мол, дыми. Сам он не курил, но и дым ему не мешал. Полковник предупредительно чиркнул зажигалкой, и Лидия изящно закурила «Собрание».
— Ну что у тебя там? — нетерпеливо спросил губернатор.
Она поняла суть вопроса.
— Там — по-прежнему. Шум и гам, готовят, как я поняла, гонца. Этот журналист, который все вьется вокруг Минаева, отыскал Алексею какого-то своего приятеля-адвоката. Они уже успели побывать в прокуратуре и в Бутырках. Быстро сработали, скажу вам, господа. И пооперативнее некоторых наших.
— А что за адвокат? — спросил генерал. — Фамилия есть?
— Имеется у него фамилия, — с почти незаметной иронией ответила Лидия. Она достала из сумочки небольшой блокнот и пререлистнула несколько страничек. — Вот, Гордеев Юрий Петрович. Юридическая консультация номер десять. Сказали, где-то в районе Таганки. И еще новость. Оказывается, у этого журналиста имеется на руках доверенность Минаева: в случае непредвиденных обстоятельств организовывать юридическую защиту. Во как! Словно заранее все знал и предусмотрел. Так что защита на вполне законных основаниях.
— Ну, кто он и что, это мы легко узнаем, — заметил генерал. — Черкни себе, Сережа! Потом доложишь.
— Вот видишь теперь, Иван Иванович, — продолжил прежний разговор Гусаковский, — все, как говорится, один к одному. И адвокат на стреме!.. Ну так какие мысли, Лидия? — Он уже требовательно посмотрел на свою помощницу.
Та докурила сигарету, оглянулась. И опять проявил предусмотрительность полковник: поднялся, взял со стола пепельницу и подставил Лидии под клонящийся столбик пепла.
— Насчет мыслей вот какая идея, — начала она. — Как утверждают умные люди? Если не сможешь остановить движение, возглавь его. Сумасшедший бросится, раскинув руки, останавливать валящую на него толпу. Зато умный найдет удобный момент и встанет во главе ее. Рядом с красным знаменем.