Обедать она не пошла, попросив одну из продавщиц, отправляющихся в чебуречную, принести ей оттуда стаканчик кофе. Несмотря на невзрачную пластиковую посуду, кофе там варили недурной. Потом Варя разрезала на четыре части сырую курицу и занялась кормлением крокодила. Это требовало большой осторожности. Неподвижность Гены была очень обманчива – сегодня в этом многие убедились… Крокодил мог схватить не только курицу, но и пальцы, протягивающие пищу. Поэтому Варя вооружилась большим пинцетом. Сдвинула стекло и начала просовывать вовнутрь куски курицы. Эта процедура всегда вызывала огромный интерес у покупателей, независимо от возраста. Особенно волновались дети. Варя в этот миг ощущала себя чуть не дрессировщицей на цирковой арене. За несколько минут курица исчезла целиком. Гена попытался схватить опустевший пенцет, но это ему не удалось. И как только стекло задвинули на место, он снова утонул в мелкой воде, с оцепенелым, безразличным выражением на морде.
– Сколько стоит? – обратился к Варе мужчина в спортивном костюме, внимательно наблюдавший за кормлением крокодила.
– А что именно? – поинтересовалась Варя.
– Да крокодил!
Она обнаружила, что забыла вывесить ценник. Прикрепила его к террариуму, и мужчина удивился:
– Всего-то полторы тысячи? А что… Я бы взял. – И он достал из кармана пухлое портмоне.
Варя разволновалась. Впервые кто-то выразил желание купить крокодила. До этого к нему относились, как к детали интерьера.
– Вы в самом деле хотите его купить? – недоверчиво спросила она, хотя уже видела деньги – три бумажки по пятьсот рублей.
– Ну да. Только как бы его унести… Мне только до машины.
– А вы знаете, как с ним обращаться? – еще больше всполошилась Варя. – Животное опасно… И в то же время, оно довольно хрупкое… Если террариум у вас тесный, и вы перельете воды – он может просто захлебнуться во сне!
– Да ничего, присмотрим за ним, – пообещал мужчина. – Я ему бассейн подарю. У жены как раз рыбы сдохли, а бассейн остался. Запустим туда крокодила. Хохоту будет!
Варя с тяжелым сердцем принялась упаковывать Гену. Ей не хотелось его продавать – если бы кто-то ей такое сказал, она бы удивилась… «Как-то с ним еще будут обращаться, – думала она, засаживая Гену в плотный холщовый мешок. Крокодил сопротивлялся, но весьма слабо. После кормления он становился сонным. Она дала новому хозяину Гены несколько советов и попросила обращаться к ней, если возникнут трудности. Тот унес мешок, и продавщицы, дождавшись его ухода, захлопали в ладоши:
– Слава тебе, господи! Избавились, наконец! Чуть не в убыток себе!
– Варь, ты рада? – окликнула ее женщина из-за соседнего прилавка. – И подумать только – он сегодня пытался удрать! Будто знал, что его продадут!
«Да уж, знаменательный день, – думала Варя, начиная прибираться в террариуме. – А вдруг это Чижик-Пыжик наколдовал? Как-никак, я ему дала пять копеек… Правда, что это за удача! В самом деле, пятикопеечная какая-то…»
Ближе к концу рабочего дня она позвонила домой, рассчитывая застать там мать. Но в трубке раздавались частые гудки. Варя выругала себя – сегодня утром, убегая на работу, она забыла подключить телефон! А мать, наверное, не догадалась это сделать. Да ей и не до этого. Она обещала Варе начать закупки всего необходимого для поминок.
День показался ей бесконечным. Она отвыкла стоять за прилавком, и ей все еще казалось, что нужно куда-то идти, что-то снимать… «Кстати, нужно отдать на проявку наши пленки, – подумала она. – У меня отснята одна, у Андрея две… Хотя нет, он заряжал еще и третью. Интересно, доснял он ее в последний день или нет? Она осталась в его фотоаппарате. Правда, фотоаппарат обещали вернуть, но пленку, наверное, засветят…»
Кристина ждала ее в условленном месте, брезгливо отодвинувшись от какого-то опустившегося типа, который меланхолично жевал рядом с ней чебурек. Увидев подругу, женщина вскочила:
– Только не здесь. Пойдем ко мне, это же рядом!
– Но меня мать ждет…
– Полчасика подождет. Это слишком важно.
Конечно, насчет «получасика» Кристина, как всегда, поскромничала. Сперва ей нужно было купить молоко. Потом выяснилось, что у нее кончились сигареты. Варя бегала за ней, злая и усталая, но уйти уже не могла. Подруге удалось ее заинтриговать, тем более что та наотрез отказывалась говорить на улице, объясняя это тем, что может второпях забыть что-то важное. Наконец, они добрались до ее квартиры, где Варю ждало привычное зрелище – сладкая жизнь беспризорных детей.
Семилетний Гриша смотрел телевизор. Четырехлетний Ванька дьявольски орал. Он был голоден. Мать сунула ему бутерброд с колбасой и ребенок, продолжая заливаться слезами, принялся есть. Варя с ужасом смотрела на это бестолковое хозяйство. Для нее оставалось секретом, как Кристина умудряется работать целый день бухгалтером, вести дом, запихивать детей по утрам в школу и садик, в разное время забирать их оттуда, да еще заводить какие-то романы. Однако та все это проделывала и еще мечтала завести немецкую овчарку – чтобы дети гуляли с ней во дворе. «Маньяков сейчас куча, а собака их отпугнет», – объясняла она. «С ней же гулять надо! – возражала Варя. – Это тебе не Ванька, который весь день в садике, и не Гриша, который уже в школу пошел и на продленку остается. Собака – вечное дитя, ей присмотр нужен. А не будешь ухаживать за псиной – у нее характер испортится, болеть начнет. Все тебе изгадит, мебель погрызет, да и на детей может кинуться!» Кристина беспечно махала рукой и на время оставляла мечты о собаке.
На кухне она загремела грязными кастрюлями, выудила со дна раковины турку, наскоро ополоснула и поставила вариться кофе. Отрезала себе хлеба и колбасы и начала есть прежде, чем успела сложить из этих кусков бутерброд. Обе руки у нее, таким образом, оказались заняты, и поэтому половина вскипевшего кофе выплеснулась на плиту. Варя едва успела спасти остатки.
– Ага, наливай себе, – одобрила ее действия Кристина. – Я чего-нибудь другого выпью. Есть ликер. Хочешь?
И только усевшись с рюмкой за стол и покончив с колбасой, она заговорила о том, что волновало Варю. Выяснилось, что когда та две недели назад пришла к ней жаловаться на мужа, Кристина ничего нового не услышала.
– Я-то давно видела, как он изменился, но не хотела тебя расспрашивать, – объяснила она. – Думала, что я буду соваться? Он меня и так ненавидит. Ненавидел, то есть… О, боже мой…
И она осушила рюмку, выругав после этого ликер – сладкий, как варенье. От него, чего доброго, поправишься, а она и так набрала пять лишних килограммов… А все потому, что ей никто по дому не помогает – вот и приходится кусочничать. Суп некогда сварить. Варя уже потеряла терпение и хотела попрощаться, но тут Кристина сказала такое, что Варя при всем желании не смогла бы подняться со стула. Ноги знакомо ослабли – такое она испытала в поезде, когда взламывали дверь туалета.
– Андрей сделал огромные долги. Думаю, ты этого не знаешь? – спросила подруга, сочувственно глядя на нее.
– Андрей? – пробормотала Варя. – Да что ты! Он всю зарплату мне отдавал…
– Да при чем тут его зарплата! – оборвала ее Кристина. – Сколько он получал? Две тысячи рублей? Две с половиной? А задолжал, думаю, несколько тысяч долларов! Ты, конечно, не в курсе. Я и сама-то узнала случайно!
Выяснилось, что после Нового года Кристина решила сфотографировать своих сыновей. У нее самой фотоаппарата не было, а если бы и был, то она бы не решилась положиться на свой художественный вкус. Ей хотелось иметь хороший совместный портрет Вани и Гриши. Повод был – старшему только что исполнилось семь лет. А младший сын был сейчас очень хорошеньким – похожим, скорее, на девочку. Кристина подозревала, что эта ангельская красота скоро исчезнет – как исчезла у старшего сына, когда ему миновало пять лет. Нужно было торопиться. Она недолго сомневалась, куда идти фотографироваться. Конечно, к Андрею! Все-таки муж лучшей подруги. Постарается, не пожалеет сил и времени для ее детей. И в воскресенье, умыв и приодев своих отпрысков, Кристина отправилась в фотомастерскую.
Андрей был на работе – он работал и по воскресеньям. Кристина оплатила в кассе услугу, взяла чек и провела детей за плотный черный занавес. Андреевы владения много места не занимали. Здесь стоял штатив, стул, вешалка и зеркало. Из мебели больше не было ничего. Все помещение за черным занавесом представляло собой короткий, довольно узкий коридор. В конце виднелась прикрытая дверь. Оттуда и вышел Андрей.
Он немного удивился, увидев Кристину с детьми. Она объяснила ему, что именно ей нужно, и он принялся за дело. Усадил детей и стал устанавливать нужный для съемки свет. Кристина стояла у занавеса, пытаясь угомонить мальчишек. Те вертелись, толкали друг друга и делали попытки подраться. Внезапно дверь в конце коридорчика приоткрылась, оттуда послышался женский голос. Он звал Андрея. Тот извинился и сказал, что через минуту приступит к съемке. Он вышел, а Кристина занялась воспитанием. Она дала легкий подзатыльник старшему, вытерла слезы младшему, поправила на них костюмчики… Дети притихли, и поэтому она расслышала то, что говорилось за дверью. «Слушай, куда это годится? – раздраженно спрашивала женщина. – Ты говорил, что принесешь деньги через месяц, а прошло уже полтора». Андрей пытался успокоить женщину, обещал, что принесет деньги в конце января. Та ничего не желала слушать. Она повысила голос, и теперь каждое ее слово отчетливо доносилось до Кристины. «Ты же говорил, что у тебя есть дача. Если нет денег – продай дачу». «Кто же ее купит зимой? – возражал Андрей. – Раньше марта-апреля и думать нечего… Если продавать сейчас, то я не наберу даже пяти тысяч! Ты же знаешь, как сейчас все упало в цене…» Женщина отрезала: «В таком случае, составим договор купли-продажи на мое имя. Естественно, я тебе ничего платить не буду. Так и разочтемся». Андрей умолял ее подождать. Кристина, которая слышала каждое слово, приходила все в большее изумление. Ведь Варя как будто не говорила ей, что у семьи возникли какие-то финансовые трудности. Кузмины всегда жили скромно, но им не приходилось ни у кого одалживаться.