Конечно же, никогда в жизни Пыёлдин монтажными работами не занимался, не приходилось ему ни мачты устанавливать, ни бетонировать болты, но он надеялся на свою смекалку, прикидывал, как найти человека, который бы хоть немного разбирался во всей этой премудрости. Если, конечно, дело дойдет до сооружения вышки, если не остановится Суковатый в своем стремлении выделиться среди прочих начальников тюрем, которых немало разбросано по всей земле — унылых и забитых, без полета, дерзости и стремления. А вот Суковатый… О, этот Суковатый!
И наступил день, когда Пыёлдин понял, что удача не отвернулась от него, не покинула его в жизни бестолковой и преступной. Да он и сам изо всех сил старался не вспугнуть ее громким голосом, несуразным словом, даже надеяться на нее считал грешным делом. Притих Пыёлдин, вроде бы даже смирился, и взгляд его сделался приветливо-затаенным, и все поведение, может быть, даже незаметно для него самого, стало вкрадчивым, по-кошачьи мягким. Люди, хорошо знавшие Пыёлдина, могли бы уверенно сказать, что не к добру это, что на изготовке Пыёлдин и лишь выжидает момент, чтобы совершить новый умопомрачительный прыжок. Но таких людей в этой тюрьме, в этой камере не нашлось, и потому все решили — сломался Пыёлдин, не выдержал многолетних тюремных тягот. И никому в голову не приходило, что никогда еще не был он так воодушевлен, никогда так полно не охватывал его порыв безрассудный и отчаянный.
— Пыёлдин! — заорал дурным голосом конвоир, как-то заглянув в камеру. Заорал так, что все ее обитатели вздрогнули от неожиданности. — Есть такой?
— Ну? — подал голос Пыёлдин.
— На выход!
— С вещами?
— Ха! Рановато тебе еще с вещами… Лет через десять вызову с погаными твоими вещичками… Если будешь хорошо себя вести. В следующем тысячелетии выйдешь.
— Говорят, скоро конец света наступает, — пробормотал Пыёлдин, соскальзывая с нар. — Все избавление…
— Тебя это не касается! Не надейся. Ишь, размечтался! Если конец света и состоится, то не для тебя… Ты свое отсидишь в любом случае.
— Дай бог, — пробормотал Пыёлдин, семеня к выходу и на ходу натягивая фуфайку.
— Что-то не нравишься ты мне, Пыёлдин, какой-то ты сегодня не такой, а?
— Годы, — Пыёлдин развел руками. — Годы… С ними не поспоришь. Кого угодно к земле пригнут. Куда идем-то?
— Начальник вызывает.
— Это хорошо.
— Работу хочет важную поручить.
— Работа всегда в радость! — не сдержавшись, воскликнул Пыёлдин. — Работой нас не запугаешь!
— Ну, ты даешь! — покачал головой конвоир, хорошо знавший о многочисленных отсидках зэка. — Кто же тебе раньше-то мешал отдаваться работе без остатка?
— Да ваш брат и мешал… Бывало, только соберешься, только настроишься на ударный труд, а вы уж тут как тут… «Руки вверх! — кричат. — Стрелять буду!» Собаками травят, руки вяжут, запихивают в какие-то кутузки на колесах… Какая работа, если руки связаны?
— Ну, ты даешь, — повторил конвоир. — Хитрый ты мужичок, как я посмотрю, ох, и хитрый… С тобой надо ухо востро держать.
— Держи, — кивнул Пыёлдин и тут же спохватился — если даже этот мордоворот что-то заподозрил, если уж он считает его хитрецом и пронырой, то останавливаться надо срочно.
И Пыёлдин замолк. На все слова конвоира лишь печально качал головой не то осуждающе, не то безразлично.
— Давно не видел тебя, Пыёлдин! — встретил его Суковатый напористо и улыбчиво. — Где пропадал?
— Делом был занят.
— Каким?! — поперхнулся начальник.
— Срок отбывал.
— И как?
— Нормально… Идет срок. Совсем немного осталось.
— Говорит, конец света ожидается, — доложил начальству конвоир. — Дескать, стены рухнут, мертвецы из могил поднимутся… Надеется среди них и затеряться.
— Точно? — переспросил Суковатый.
— Как получится, — уклонился от ответа Пыёлдин. — По-разному может получиться…
— Не советую, — поморщился Суковатый. — Не советую, — добавил он, помолчав. — Лучше уж в тюрьме, но среди живых. Покойники… Они ребята странные, никогда не знаешь, чего от них ожидать, в какую сторону их занесет, — Суковатый мрачно задумался, словно и в самом деле вспоминал о неприятных встречах в потустороннем мире.
— Наговаривает, — кивнул Пыёлдин в сторону конвоира. — Я сказал в том смысле, что вообще скорей бы конец… Устал я, начальник, сломался я…
— Неужто в самом деле?
— Похоже на то.
— Ты вот что, — строго проговорил Суковатый, нахмурившись. — Ты с этим делом кончай, погоди ломаться-то! Сделай порученное, а потом уж как захочется… Хочешь — ломайся, хочешь — кривляйся, на ушах ходи… Ишь! Как к работе, так он скорей ломаться! Не выйдет, Пыёлдин! На этот раз тебе не удастся никого объегорить!
— Ох-хо-хо! — вздохнул Пыёлдин.
— Мачту во дворе видел?
— Красивая мачта.
— Твоя затея… Радуйся!
— Я, конечно, извиняюсь… Но такая вот просьба… Вы не очень-то об этой мачте, об затее…
— А что такое? — насторожился Суковатый.
— Узнают ребята в камере… Вам новые расходы… Гроб, яма, музыка…
— Музыка?! — расхохотался Суковатый. — Ты надеешься на музыку?! Пыёлдин! На оркестр даже я не рассчитываю, а уж тебе-то… Значит, так! Я тебе такую музыку устрою… Из гроба встанешь! Попомни мое слово!
— Попомню.
— И заруби себе на носу.
— Да я бы и не возражал… Из гроба-то подняться… И никто бы не возражал.
— Ладно, хватит трепаться. Заладил, понимаешь, гроб, конец света, покойники по улицам бродят… Мачту надо ставить. Понял? Ты говорил, что по этому делу вроде как мастер, а?
— Говорил.
— Приступай.
— Вот так сразу? Кое-что требуется для работы…
— Что нужно? — Суковатый придвинул к себе календарь и взял ручку. — Говори, записываю.
— Крепежные болты…
— Анкерные?
— Называйте их как угодно… Любым словом. Я иностранным языкам не обучен. Крепежные болты бетонируются по углам. А потом, когда бетон схватится, на них, на болты то есть, мачта надевается. И гайками прихватывается. Для прочности и от злого умысла гайки лучше тоже залить бетоном.
— А какой может быть умысел? — Суковатый напряженно приник к столу полноватой грудью.
— Ну, как… Возьмет какой дурак из шалости да и отвинтит… Мачта качнется, часовой с автоматом наверху потеряет самообладание, шмальнет очередью по окнам, десятки погибших заключенных, сотни раненых, тысячи сбежавших…
— Не пойму я тебя, Пыёлдин, — Суковатый облегченно откинулся на спинку стула. — То ли ты природный дурак, то ли прикидываешься от скуки, а?
— Не силен я в словах, начальник… Вот когда дело какое есть, когда работа настоящая — я в порядке, а в словах, может, и в самом деле дураком кажусь… Не дано мне этого знать. Помню, еще моя первая учительница всегда говорила…
— Ладно, — раздраженно прервал Пыёлдина начальник тюрьмы, почувствовав, что вязнет, задыхается в этом бестолковом пререкании. — Дурак ты или нет, а работу надо выполнить. Про болты и гайки записал… что еще нужно для установки мачты?
— Бетонный раствор нужен. Не штукатурный, а именно бетонный. В городе должен быть бетонный узел — возьмете два-три куба, больше не понадобится. Вам дадут.
— И сколько же мне дадут? — побледнел от оскорбления Суковатый. — Год? Пять лет? Десять?
— Я не о том… Раствор вам дадут.
— А почему ты решил, что мне дадут?
— Ну как, — застеснялся Пыёлдин. — Начальник тюрьмы все-таки… Не хвост собачий.
— Что же из того, что я начальник тюрьмы? — продолжал допытываться Суковатый.
— Понимают же идиоты на бетонном узле, что каждую минуту могут оказаться в вашем полном распоряжении.
— Это почему же они должны так думать?!
— Потому что воруют. Сами знаете… Дай бог, чтобы каждый второй куб по разнарядке шел, а то ведь где-то четвертый, пятый куб идет по назначению. Остальное на сторону. Рыночные отношения требуют… Вам они тоже вроде как на сторону отдадут. А вы здесь уже можете все с бумажками оформить, дескать, большие расходы понесли… Глядишь, кое-что на дачку перепадет.
— Слушай, ты! Пыёлдин! Говори да не заговаривайся!
— Вот выпишете не два куба, а все пять… И считайте, что фундамент для дачи у вас уже есть. Дело житейское… А на даче бетон всегда нужен — дорожка, яма сливная, в подвале работы… Мало ли… — Пыёлдин тоскливо смотрел в окно, всем своим видом давая понять, что все эти милые житейские хлопоты ему недоступны.
— На свой аршин меряешь! — гневно произнес Суковатый и опасливо покосился на конвоира, который внимательно вслушивался в разговор. — Хорошо… Бетон. Уяснили. Что еще?
— Доски для опалубки… Тоже не мешало бы с запасом… Мало ли… Уголки железные для ступенек и перил… Железные листы для площадки… Прожектор…
— Записал!
— Ну, и это… Люди. Кадры решают все.