Сейчас он не осмелился бы сказать ей такое.
Она не сводила с него глаз, и Иван почему-то смутился.
– Потому что я люблю тебя, – неожиданно произнесла Ксения, как бы завершая начатую фразу.
– Вот это новость… – опешил он.
Несколько мгновений оба молчали, потом Ксения решительно поднялась и заявила, что ей надо готовить уроки, что у нее мало времени, что на носу выпускные экзамены и еще много чего, поэтому лучше бы ему идти в свою комнату и тоже заняться делом.
Уже подойдя к двери, Иван оглянулся на девушку и растерянно спросил:
– А мне что прикажешь с этим делать?
– С чем? – словно не понимая, о чем речь, пожала плечами Ксения.
– С тем, что ты сказала.
– Вольному воля – хочешь, спрячь на память, хочешь, забудь, а хочешь, зарой в огороде.
Иван с досадой махнул рукой и вышел, осторожно затворив за собой дверь, словно боялся спугнуть или разбудить кого-то.
До самого окончания выпускных экзаменов к этому разговору они не возвращались, но из их взаимоотношений ушло, исчезло что-то неуловимое, наверно, простота и естественность. Внешне поведение Ксении оставалось прежним. А вот Иван словно насторожился: стал внимательно наблюдать за подругой, – конечно, так, чтобы она этого не заметила, – как будто видел ее впервые и пытается понять, что же она из себя представляет. Впрочем, точно передать состояние Ивана весьма затруднительно, тут правильного определения не подберешь. Порой он сам на себя злился – какого черта! Все было хорошо, просто замечательно, и надо же было ей ляпнуть такое! Тогда он начинал злиться на девушку, а затем вновь корил себя: ну, сказала и сказала, мало ли что человек может сказать, не подумавши, стоит ли из-за пустых случайных слов огород городить? Сейчас важнее всего думать об экзаменах и не дать этой дубинушке-Ксюшке схватить «посредственно» по химии.
А если слова эти вовсе не случайные?..
Юля стояла на платформе со своими чемоданами и с тревогой оглядывалась. Пассажиры выходили из вагонов, их встречали заждавшиеся родственники, знакомые, носильщики с тележками и, подхватив вещи, они сливались в единую людскую массу. Толпа обтекала девушку с обеих сторон и удалялась, устремившись в город.
Невостребованные носильщики наперебой предлагали ей свои услуги, но Юля только мотала головой и не сходила с места. Собственно, ждать ей было некого, так как никто и не должен был ее встречать, просто она растерялась и стояла, пытаясь адаптироваться к непривычной обстановке. Только на одну минутку пришло раскаяние – почему она не попросила Сильвию встретить ее, а только сообщила в телеграмме, что приезжает в Москву такого-то числа, ни номера поезда, ни времени прибытия не указала. Но Юля быстро отогнала эту мысль, полагая, что поступила правильно. Почему так было правильно – она не стала анализировать, просто знала, что так лучше.
Подъехал еще один носильщик с тележкой, спросил:
– Девушка, тебя не встретили, да?
По смягченному «ли» Юля сразу уловила легкий молдавский акцент и ответила по-молдавски:
– А я никого и не жду.
– Оу! Так ты молдаванка или что?
– Или что, – улыбнулась она. – Только наполовину.
– О’кей, и половина тоже хорошо. Главное, что язык знаешь. Давай, я тебя до такси подвезу. Не бойся, денег не возьму.
– Спасибо. Только деньги у меня есть, зачем же бесплатно?
– Давай, давай, не стесняйся, я в другой раз и в другом месте заработаю, а деньги тебе еще пригодятся – Москва деньги любит. Ты ведь в первый раз в Москве или как?
– В первый… – растерянно проговорила девушка. – Вы что, сговорились все, что ли? Откуда это видно?
– Да уж видно, – улыбнулся носильщик, но не стал уточнять. – Вот поживешь здесь чуток, сама разберешься. – Он подкатил чемоданы к стоянке такси, погрузил их в багажник машины, пожелал Юле успеха и помахал рукой. И только в эту минуту девушка вспомнила, что Алексей не советовал садиться к вокзальным таксистам, но было уже поздно – машина тронулась с места, а водитель привычно спросил:
– Куда едем, красавица?
…Такси притормозило у девятиэтажного блочного дома, на первом этаже которого разместилась парикмахерская, а на третьем снимала комнату внучка их унгенской соседки. Она частенько навещала свою бабушку, и Юля с детства знала ее, но отношения их дружбой вряд ли можно было назвать: во-первых, она была лет на пять старше Юли, что в юном возрасте воспринимается как огромная разница, во-вторых, отличалась какой-то особой, броской, зазывной красотой, и это, видимо, придавало ей уверенности не по годам и даже строптивости, отчего Юля слегка робела и тушевалась даже при недолгом общении с ней. Окончив школу, девушка подалась в Москву, на заработки. В письмах домой писала, что хорошо устроилась, присылала с оказией и по почте деньги, однажды даже фотографию прислала – такая вся из себя модная, ухоженная. Звали ее Сильвией, а домашние – Сибикой. Года три она не приезжала в родной город, а вспомнили о ней Юля с матерью, когда случилась эта беда, перевернувшая всю их жизнь…
С молодым человеком Юля познакомилась на выпускном вечере в школе. Нику был братом ее одноклассницы, учился на последнем курсе Кишиневского университета и приехал в Унгены с ворохом подарков, чтобы поздравить сестренку. Она и пригласила брата на вечер.
Случилось то, что случалось уже сотни и тысячи лет: Нику увидел Юлю, Юля увидела Нику, и им захотелось быть рядом, вместе, притом сразу и навсегда. А что? Бывает и такое…
Они танцевали весь вечер. Он не выпускал ее руки, словно боялся, что она исчезнет или испарится. Сестренка его ехидничала и пыталась увести брата, но он только отшучивался и повторял: «Не тормоши меня, а то я потеряю мою находку». Потом он вместе с сестрой пошел провожать Юлю домой, а на следующий день приехал без предупреждения.
Дверь открыла Ольга, Юлина мама.
– Здравствуйте, меня зовут Нику, – выпалил он с порога. – Я пришел просить руки вашей дочери.
Ольга не растерялась лишь только потому, что приняла это за шутку, тем более что накануне вечером, вернувшись домой, Юля рассказала ей о своем новом знакомом, о том, какой он красивый, веселый и остроумный парень.
– Проходите в комнату, пожалуйста, – улыбнулась Ольга. – Такие предложения не стоит делать, стоя на пороге.
Он вошел, и только когда хозяйка усадила его в мягкое кресло, а сама устроилась напротив, она заметила, как напряжен он и скован. Не очень похоже, что эта выходка всего лишь шутка, мелькнула у нее в голове мысль.
В то же мгновение раздался голос Юли:
– Кто там, мама? – и в комнату вошла дочь в домашнем халатике. – Ой! Это вы? Что-нибудь случилось?
Нику встал, подошел к Юле и обратился к Ольге:
– Вы ничего мне не ответили…
– Молодой человек… – начала Ольга, но Нику перебил ее.
– Меня зовут Нику.
– Да-да, извините… Нику, как вы себе это представляете? Вот так вот сразу…
– Я могу узнать, что здесь происходит? – спросила Юля, переводя взгляд с матери на Нику.
Он хотел было ответить, но Ольга не дала ему раскрыть рот:
– Вот, молодой человек просит твоей руки. Только познакомились, ничего друг о друге не знаете и вообще… Как тебе это нравится?
Юля вдруг положила руку на плечо Нику и тихо проговорила:
– Мамочка, мне это очень нравится, не сердись, пожалуйста.
Все произошло совершенно неожиданно и для матери, и для самой Юли. Даже Нику не предполагал такой реакции, хотя в глубине души очень надеялся, что Юле он тоже приглянулся и она не откажет ему или, по крайней мере, хотя бы обнадежит.
Все трое замерли в молчаливом ожидании, хотя неизвестно, чего они могли ждать. Только один из них знал – он ждет ответа на свой вопрос. Впрочем, в словах девушки ответ уже прозвучал, но мать своего слова еще не сказала. А чего хотела дождаться Юля? Что мать не сочтет поступок Нику примитивной эксцентричностью и согласится на этот скоропалительный брак? Это невероятно! Ведь еще минуту назад Юля и сама помыслить не могла об этом, хотя прекрасно понимала, что влюбилась в него с первого взгляда, с первого прикосновения его руки, когда он повел ее танцевать. Вчера, распрощавшись у ее дома, он ничего не сказал о своих намерениях, только, глядя ей в глаза, очень проникновенно и трогательно произнес: «Я так счастлив, что встретил вас…» «Что же будет, что будет?» – думала она и смотрела на мать молящими глазами.
Озадаченная Ольга встала, прошлась по комнате, пытаясь унять волнение, потом остановилась напротив молодых. Она так пристально вглядывалась в их лица, словно искала там выход из создавшейся ситуации. Ее девочка, ее нежная, трепетная Юлечка, совсем еще ребенок, тростиночка на ветру трудной судьбы, что выпала им обеим на долю, полюбила чужого человека, о котором ровным счетом ничего не знает, и собирается покинуть ее. Столько лет она ждала этого мига, когда дочь получит аттестат зрелости, поступит в институт, станет сильным, уверенным в себе самостоятельным человеком… И вот…