— Мне хотелось поговорить, — голос в трубке был замороженным, вялым.
— Я вас слушаю.
— Правда?
— Конечно. — Она украдкой отхлебнула глоток горячего кофе из кружки. Рядом в комнате бесшумно работал телевизор, и женщина косилась на храброе лицо Сигурни Уивер, которая, сжав в руках громадный огнемет, отправлялась бороться с межгалактическим злом.
А может, и с добром — смотря по тому, на чьей ты стороне.
— Мне не с кем поговорить, — прошептал голос, лишенный эмоций и даже пола. — Галина так и не смогла понять, кто звонит — мужчина или женщина. — Понимаете, мне нужно было решиться.
— Вы уже сделали первый шаг, когда набрали номер, — ободрила голос женщина. Сигурни тем временем сжала зубы и сказала чудовищу: «Ни черта у тебя не выйдет!» Звука не было, но женщина знала фильм наизусть. Она его любила с тех пор, как была подростком, и слегка досадовала на звонок, который помешал просмотру. Слегка — потому что работу свою она тоже любила. Эти ночные голоса, безликие, затерянные во тьме, а сегодня еще и в метели, позволяли ей забыть о своих мелких несчастьях. Муж стал холоднее в постели — не кроется ли за этим чего-то? Дочь грубит — переходный возраст. Хотела вот исправить ситуацию, добавить в дом тепла и ласки — завела овчарку, и на тебе — та всю семью перекусала. А у мамы и вовсе беда — ее замучили ночными пьянками соседи-наркоманы, а досаду она вымещает на дочери и зяте — зачем поселили ее в этой квартире? Наверное, хотят со свету сжить! Плюс — сдохла дочкина золотая рыбка. От этого бедлама она сбегала сюда, где с ней говорили люди более несчастные, чем она сама. Наверное, потому она и предпочитала ночные дежурства. Счастливые люди по ночам спят или развлекаются.
— Не надо штампов, — прошептал бесполый голос. — Не отделывайтесь от меня.
— Я от вас не отделываюсь, — встревожилась Галина. — Я слушаю.
— У меня случилось кое-что.
Пауза. Торопить клиента не нужно. Ему требуется время, чтобы собраться. Галина только и сказала: «Я здесь!», косясь на экран. Сигурни попала в жаркую переделку.
«Черт, нельзя включить звук! Кто это вообще — он или она? Если она — личные проблемы. Он — тоже личные. Черт… „Чужие“ наступают! А может, перейти на телефон доверия для женщин? По крайней мере знаешь, с кем говоришь!»
— Вы здесь? — участливо произнесла она, не от водя взгляда от экрана. Лейтенанту Рипли, то бишь, Сигурни, приходилось совсем плохо. Погибли практически все ее соратники.
— Здесь, — заторможенно ответил голос. — Скажите, вы записываете разговоры?
— Конечно нет? — Галина оторвалась от экрана. — Говорите свободно. Вас что-то тревожит?
— Кажется, убили человека, — так же спокойно ответил безликий голос.
— Простите?
— Убили человека У вас есть определитель номера?
Определитель был. Говорить об этом не полагалось, но он был. Галина приподнялась на стуле, едва не опрокинув кружку с кофе Лейтенант Рипли, вся в крови и грязи, отстаивала земную цивилизацию, но Галине было уже не до того. Она вдруг поверила этому голосу. Иногда ведь звонят люди, у которых нет никаких проблем.
Сами придумывают себе проблемы, просто чтобы с кем-то поговорить. Или проверить «на вшивость» телефон доверия. Или просто так. Но этот голос не лгал. Она не знала, почему так решила. Она это почувствовала.
— У нас нет определителя номера.
— У вас он есть, — уверенно сказал голос. — А мне все равно. У меня — анти-определитель. Я звоню с мобильного телефона. Кстати, вы смотрите «Чужих»?
Галина в панике взглянула на экран. Горящий лифт обрушивался в ад. Разъяренная Сигурни прижимала к груди перепачканную донельзя девочку. Сквозь прутья решетки пробивались клешни и щупальца «чужих».
Когда Галина была подростком и увидела это в первый раз, то сидела перед экраном на коленях, молитвенно сложив ладони на груди. Ей так хотелось, чтобы эти двое спаслись!
— Я не смотрю телевизор" — ответила она, слегка отрегулировав голос. — Я только слушаю вас.
— А я думаю, что вы смотрите «Чужих». Знаете, почему? По остальным каналам — лажа. Платного канала у вас, конечно, нет. Смотреть в это время больше нечего. А вы говорите со мной так, будто все время на что-то отвлекаетесь.
— Я…
— Послушайте, — перебил ее голос, в котором по-прежнему не было ни пола, ни интонации. — Убили человека. Это правда.
— Кого?
— Человека. Этого мало?
— Простите. — Галина попыталась собраться. — Вы хотите сделать сообщение?
— Кажется, оно уже сделано?
— Но… Постойте! Ядам вам телефон, по которому вы получите нужную информацию. Вам помогут! Не вешайте трубку!
— Мне уже помогли, — с подчеркнутой вежливостью ответил голос, — ас милицией я общаться не желаю. Выслушали меня — и большое спасибо. А теперь спокойно смотрите «Чужих».
— Погодите!
В трубке стало тихо. Галина повесила ее, взглянула на огоньки определителя. Звонивший говорил правду.
Или звонившая? Звонок пришел откуда-то из ночной Москвы и растворился в ней, как в кислоте.
«А если розыгрыш?»
Эта мысль ее слегка успокоила. Галина даже нашла в себе силы обернуться к экрану и, отпивая из кружки остывший кофе, насладиться последними кадрами фильма. Сигурни настояла на своем и расправилась с мировым злом, но, как всем известно, лишь до поры до времени. До следующей части фильма.
«А если правда?»
Зазвонил телефон. В трубке раздался затравленный голос не вполне трезвой женщины, которая жаловалась на то, что ее избивает муж. Галина вздохнула.
«Пошло-поехало! К полуночи ничего другого не услышишь. А если все-таки правда?»
Но думать о бесполом тихом голосе времени не было.
В эту ночь телефон не остывал, и Галина выслушала еще немало историй — частью надуманных, частью реальных, так что к рассвету окончательно перестала понимать, кто лжет, чтобы вызвать к себе сочувствие, а кто говорит правду.
Глава 1
Уснуть не удалось. Татьяна металась на постели, и каждый сантиметр простыни был ей ненавистен. Она лежала на этой простыне с ним. Она была здесь счастлива… Или воображала себя счастливой?
Женщина села, вцепилась пальцами в свалявшиеся волосы. «Подумать обо всем. Не отчаиваться. В конце концов, мне всего тридцать, и Дима — это не последний шанс. Будут еще. Будут обязательно».
Она уговаривала себя, как могла. Напомнила себе о том, что на работе и в командировках, куда ей часто приходилось ездить, она всегда пользовалась вниманием у мужчин. Что старой девой — а таковой она все чаще себя называла, осталась лишь по двум причинам — излишняя разборчивость и стремление сделать карьеру.
"Я красивая, — твердила она, ероша волосы. — Я еще молода. В моем возрасте все только начинается.
У меня отличная квартира. Любимая работа. У меня есть деньги…"
Когда она подумала о деньгах, ее передернуло. Ужасно, немыслимо, однако…А если Дима, которого она случайно встретила во время деловых переговоров о закупке мебели, сошелся с нею только затем, чтобы занять денег?
"Этого не может быть! Да разве он мог вычислить, "что у меня на счету приличная сумма? Я помню, как он подошел, поздоровался. В его глазах — а глаза у него темные, непроницаемые, отразился явный интерес.
Я всегда любила брюнетов. Он принес мне со столика — был фуршет — несколько рулетиков суши и коктейль.
Я отказалась — сказала, что никогда не ем и не пью на фуршетах. Что не затем сюда прихожу, а для работы. Он засмеялся и поставил тарелку на ближайший стол. О чем мы говорили потом?"
Татьяна зажала лицо в ладонях, и тот вечер, который она одновременно хотела вспомнить и забыть, вернулся.
Темный зал ресторана — одного из тех приличных и безликих заведений, где проводят корпоративные вечеринки. В тот вечер праздновали юбилей фирмы и одновременно обсуждали очередную крупную сделку. Татьяна была в курсе предстоящих испытаний и потому не пила ничего, кроме минеральной воды. Она нарядилась — малиновые бархатные брюки, свитер из золотистой крученой шерсти, на шее — жемчужное ожерелье — настоящее, для тех, кто разбирается. На запястье — мобильный телефон на петле. Назавтра она собиралась в очередную командировку по закупкам — если, конечно, сегодня все кончится благополучно.
— Простите, — раздалось за ее спиной, — вы…
— Я? — Татьяна приветливо обернулась. Она во обще привыкла относиться ко всем приветливо — ведь никогда не знаешь, с кем говоришь. Это может быть очень влиятельный человек, а может — опасный.
— Вы из «Альянса»?
Ее улыбка стала еще пленительнее.
— Да. Могу помочь?
— Конечно, — он тоже улыбался, и сейчас она вспомнила, что в первый момент ей очень не понравились его губы. Длинные, узкие, будто прорезанные ножом на бледном продолговатом лице. А так — он был красив. Такие лица зовутся роковыми, непонятно почему — может, из-за темного пигмента волос и глаз.