– Если бы только у меня были эти деньги… – пробормотала она, вряд ли сознавая, что говорит. Дима подошел сзади и ласково обнял ее за плечи. Она глубоко вздохнула и откинула голову, прижалась щекой к его плечу. Тихонько вздохнула еще раз. Он обнял ее чуть крепче, ощущая сквозь ткань махрового халата знакомое милое тепло.
– Ты можешь мне сказать прямо, в чем заключается ценность этого дома? Что у тебя с ним связано? Ты говоришь, что давно знаешь хозяина. Ты бывала там в детстве, да? Ну, что, скажи!
Она обернулась и сама крепко обняла его – впервые за последние две недели. И прошептала ему на ухо – ее горячее дыхание дразняще щекотало Диму, – что не может сказать, никак не может! Это не ее тайна, да она почти и забыла об этом, но тут эта продажа! Все последние годы она и не думала о доме, но теперь, теперь…
– А вдруг его снесут? – Она оторвалась от Димы и быстро вытерла глаза. Он изумился – Люда плачет! – Его обязательно снесут, он, должно быть, совсем гнилой!
– Да тебе-то что!
– Мне нужны эти деньги, – вдруг сказала она. Голос звучал ровно и твердо, и Дима понял – это не простая блажь, а серьезное решение серьезного человека. И снова спросил себя – хорошо ли он знает женщину, с которой живет не первый год? Чего она хочет и почему хочет именно этого? Зачем хранит какие-то тайны, да еще чужие! Почему гнилой дом с клочком заболоченной земли становится для нее золотой мечтой, вожделенной целью?
– У тебя должна быть очень серьезная причина для покупки. – Он тоже заговорил деловито, отбросив эмоции. – Я дома не видел, но, судя по всему, это гиблое приобретение. Ты его не продашь за ту же цену, а вкладывать деньги в ремонт… Для этого надо их иметь.
– К черту дом, – сквозь зубы проговорила она. – К черту ремонт! Ты ничего не знаешь, а если бы знал… Дима!
Она подалась вперед, воодушевленная новой, внезапно мелькнувшей идеей. Бледные щеки порозовели, глаза подернулись блестящей лихорадочной влагой. Дима любовался ею и вместе с тем испытывал нечто очень похожее на страх. Он совсем ее не понимал.
– Достань мне половину суммы. – Ее голос внезапно охрип. – Достань! Продай что хочешь, возьми в долг! Я уговорю мать продать нашу дачу. Она согласится, она никогда со мной не спорит, и ей дача не нужна…
Люда говорила быстро, отрывисто, обращаясь больше к себе, чем к собеседнику. Дима оторопел. Это было похоже на неудачную шутку. Достать денег? Почти двадцать пять тысяч долларов? Взаймы?! Он даже прикрыл глаза, а когда снова осмелился взглянуть на Люду, увидел на ее лице прежнее молящее выражение.
– Да ты с ума сошла? – еле выговорил он. – Я тебе только что объяснил, что сделка гиблая, а ты требуешь под нее денег! Мне не веришь – спроси других, спроси, кого угодно! Хоть нашего Юрия Афанасьевича – он загородной недвижимостью чуть не с советских времен занимается! В любом агентстве все – от младшего менеджера до директора – прямо скажут: «Дрянь дача!» Ну, хочешь, я съезжу туда с тобой, сам все оценю?
– Все уже оценено. Хозяин заключил договор с агентством, там где-то у себя, в Александрове. Цену назначил сам, а они готовят документы и сопровождают сделку. Он сказал, что его обнадежили – место довольно бойкое, можно продать за эту цену. – Она кусала губы и была очень похожа на загнанного зверя. Но кто ее гнал? Кто или что? Люда принялась было опять за посуду, но тут же выронила тарелку и низко склонилась над раковиной. Послышался всхлип.
– Ничего. – Она отодвинулась от Димы – тот попытался погладить ее по плечу. – Я сейчас успокоюсь. Если бы ты знал, что я сейчас переживаю! Вот в такие моменты и решается судьба. Нет, я уже не плачу, нет… Из-за каких-то паршивых пятидесяти тысяч долларов я могу потерять…
– Что?
Но Люда не желала продолжать. Во всяком случае, не в этот вечер. Еще двое суток он ничего не слышал о доме, зато видел, как она теряет вес и аппетит, как бродит по квартире, будто привидение, и все у нее валится из рук. Или часами сидит в кресле перед телевизором, ничего в нем не видя, и меняет позу лишь для того, чтобы стряхнуть пепел с сигареты.
К тому времени у него осталось одно желание – узнать всю правду о доме! Люда так явно не желала что-то договаривать, что в нем разгоралось раздражение и любопытство. Правду он узнал только после долгих расспросов, уговоров и даже клятв – никому ничего не говорить. А когда узнал – оцепенел. И уже на другой день принял решение – добыть недостающую для покупки сумму, продав свою квартиру. Он был как во сне и даже не мог припомнить, что наговорил родителям, когда просил прописать его к ним, как оправдал свой поступок, да и оправдывал ли? Когда ему становилось страшно, он опирался на хладнокровие, вернувшееся к подруге вместе с надеждой завладеть домом. Она уверила его, что Дима в любом случае ничего на этой сделке не теряет, даже если план не выгорит. Не выгорит…
* * *– Москва! – Его ласково погладили по щеке, слегка ущипнули за мочку уха. – Соня! Смотри – отправлю обратно в Александров!
Он поднял тяжелую со сна голову. В проходах уже стояли пассажиры, за окнами медленно тянулись освещенные московские перроны. И весь прошедший день показался ему сном – странным и как будто чужим. Но рядом стояла готовая к выходу Люда, и уж она-то сном не была. Девушка улыбнулась и тихо добавила, глядя на его заспанное лицо:
– Я бы на твоем месте плясала от радости.
Глава 2
Он дремал в метро, клевал носом в лифте и упал на постель, едва скинув ботинки. Сон был беспокойный, неглубокий – Дима слышал все, что делается в квартире. Людины шаги, тихий звон посуды на кухне, шум воды в ванной, бормотанье телевизора. Раз ему показалось, будто Люда что-то напевает, но скорее всего это ему приснилось – подруга никогда не пела, и он не знал, умеет ли она это делать. Ночь прошла, как несколько минут, и когда утром его разбудил назойливый звонок мобильного телефона, Дима чувствовал себя совершенно измотанным. Тело ломило, во рту застоялся вкус пива и пиццы, но хуже всего было сознание того, что он совершил глупость. Причем очень серьезную.
Дима взглянул на определитель номера. Звонила мама. Обернулся – Люда мирно спала рядом на широкой постели, подтянув к груди колени, собравшись в уютный калачик – такая свежая, безмятежная, даже во сне уверенная в своей правоте. Диме стало как-то легче при одном взгляде на нее, и он, собравшись с силами, взял телефон.
– Да, мам, да! – Он босиком прошел в гостиную, раздернул плотные красные шторы, впуская в комнату бурное весеннее солнце. Утро было чудесное, зелено-золотое. Маленький, замкнутый с четырех сторон домами двор кипел ранней апрельской зеленью, звенел детскими голосами. Дима приоткрыл створку окна, и его обдало свежим, ласковым ветром. Он окончательно пришел в себя. – Я хотел вчера позвонить, но очень устал. Все в порядке.
– Ты уверен? – взволнованно переспросила мать. Собственно, это она поддержала сына, когда он огорошил родителей заявлением о продаже квартиры и покупке дома, уговорила мужа, да и саму себя – и теперь страшно переживала за исход сделки, чувствуя свою ответственность. – Эти риэлторы такие жулики!
– Мама, ты забываешь, что я сам риэлтор! – засмеялся он. – Не беспокойся, я просмотрел все документы на дом и землю. Они в полной исправности. Свидетельство о госрегистрации права получу недели через две – быстрее и волшебник не сделает. Не волнуйся.
– Легко тебе говорить! – Ее голос из напряженного сделался плаксивым. – А я две недели не сплю!
– А я месяц. Мам, все позади. Я теперь домовладелец.
– Зато у тебя нет квартиры! – парировала она. – Хотела бы я взглянуть на это сокровище в Александрове! И отец, между прочим, тоже туда рвется, хотя сам тебе не скажет. Ты же знаешь его! Такой упрямый!
Дима почти ее не слушал. Ему впервые пришло в голову, что уговорить родителей прописать его к себе и наврать им что-нибудь про выгодную покупку – это далеко не самое трудное. Худшее было впереди. Родители не должны были появляться на этом участке! И как им это объяснить – двум уже не очень молодым горожанам, никогда не имевшим дачи и рвущимся на природу? Как им это скажет сын, который, собственно, и купил-то эту дачу на их деньги – ведь проданная квартира когда-то принадлежала дедушке с папиной стороны… И он не пустит на дачу отца? Не покажет дом матери?
– Почему ты молчишь? – встревожилась женщина, догадавшись, что сын ее не слушает. – Ты здесь?
– Я слушаю, – оправился Дима. – Мам, я и сам не знаю, когда туда выберусь, столько работы! Честно говоря, некогда. Потом, мне все-таки хочется сперва получить свидетельство о регистрации. Тогда уж точно – конец.
– Но хозяин отдал тебе ключи?
– Да-да, целую связку!
– Хорошо, – немного успокоилась мать. – Он точно там уже не живет?
– Что ты, мам, дом пустой. Он там и не жил.
– Господи, – вздохнула она. – Не было у бабы забот – купила порося… Не представляю, за что теперь браться в первую очередь, у меня ведь никогда не было дачи! Мне бы хоть взглянуть! И потом, я бы взяла туда Ирму, она такая дачница, все знает, может дать совет. Знаешь, завези-ка мне ключи, я заеду туда с нею!