Я — ваши неприятности - Татьяна Полякова

Tатьяна ПОЛЯКОВА Я — ВАШИ НЕПРИЯТНОСТИ

* * *

— Осень в Италии, — заливалась соловьем тетка Серафима, — Рим, собор святого Марка, Колизей…

— Пизанская башня, — подсказала я.

— Точно. А она где?

— Должна быть в Пизе. Хотя, может, и нет.

— А в Париже какая?

— Эйфелева.

— Тоже неплохо. Но я хочу в Италию. Осень в Италии — это так романтично. — Она мечтательно вздохнула, а потом добавила:

— Ну?

— Что “ну”? — Я сделала вид, что не понимаю, куда она клонит.

— Мы едем в Италию? — капризно спросила тетка Серафима.

С моей точки зрения, делать в Италии мне совершенно нечего. Я с трудом переношу самолеты, не говорю по-итальянски и ненавижу экскурсии. У меня друзья в Тбилиси, а мама в Риге, чем не заграница?

— Далась тебе Италия, — робко начала я, заведомо зная, что против тетки мне не устоять. — Я вообще-то к своим думала…

— Ты ж в июне была, на мамулин день рождения.

— Ну и что? Я скучаю. К тому же, Рига — красивый город.

— Подумаешь, Рига. Только и хорошего в этом городе то, что там родились два замечательных человека.

— Первый — это я. А кто второй?

— Второй, деточка, твоя тетя.

— Такого счастья город не выдержит…

— Подожди, они мне еще памятник поставят, — уверенно заявила тетка.

— За что? — хмыкнула я, прикидывая, как бы половчее отделаться от Серафимы.

Каждый год я пытаюсь проделать этот фокус, впрочем, без особого успеха. Сколько, себя помню, отпуск, а раньше — каникулы мы проводили вместе. Боюсь, это стало незыблемой традицией. Тетка Серафима — младшая сестра моей мамы, разница в возрасте у них исчисляется пятнадцатью годами. Когда маме исполнилось восемнадцать, а Серафиме соответственно три, они осиротели, в один день лишившись отца, матери и бабушки в результате дорожной аварии. Маме пришлось заменить Серафиме родителей. Я же воспринимала Серафиму как старшую сестру, разница в возрасте была невелика, а теткой называла из вредности. Мы дружим с детства, и я ее очень люблю. Беда в том, что Серафима вечно что-нибудь выдумывает. То потащит меня на Камчатку, любоваться гейзерами и вулканами, то на Алтай конным маршрутом (об этом отпуске я по сию пору вспоминаю с душевным трепетом), то ей позарез нужна Сибирь и Саянские столпы. Конечно, все это очень здорово, но все дело в том, что я ужасно ленива. Лучший отдых для меня — валяться на диване с хорошей книгой, пить чай с лимоном и воображать себя в роли Марии Стюарт. Шиллера наш театр не ставит, но я не теряю надежды.

— Ну? — повторила Серафима сурово. Я вздохнула и ответила:

— Поехали. — Голос звучал жалко, я в очередной раз мысленно упрекнула себя в отсутствии характера. Не мечтать мне о Марии Стюарт.

— Чего-то я энтузиазма не наблюдаю, — еще больше посуровела Серафима.

— Я пока не осознала всей прелести, — попробовала я оправдаться.

— Осознаешь. Мы тебя там замуж выдадим за итальянского графа или герцога. Будешь играть в “Ла Скала”.

— В “Ла Скала” поют.

— А ты сыграешь. Знаешь, что все в жизни решает? Правильно, деньги. Так что сыграешь.

— А я где-то читала, что итальянские аристократы бедны, как церковные мыши.

— А мы миллионера отыщем, он купит титул и сделает тебя графиней. Один свободный миллионер в Италии найдется, страна немаленькая. Считай, ты уже аристократка. С такой-то красотищей это плевое дело.

— Конечно, — лениво согласилась я. По мне, так лучше выглядеть как Фаина Раневская, само собой, при этом имея ее талант. Думаю, талант у меня есть, жаль только, не многие стремятся его лицезреть. Конечно, мне грех жаловаться, в родном театре я занята почти во всех спектаклях. Но это благодаря тому, что оба наших режиссера просто поглупели, изо дня в день лицезрея мои небесные черты. Подозреваю, что в глубине души они считают меня бездарной. Одно хорошо: оба уже в весьма почтенном возрасте, и их интерес ко мне носит чисто эстетический характер.

— Хорошо, я выйду замуж за герцога, — сказала я. — Если ты настаиваешь…

— Я беспокоюсь о близком существе.

— Это я существо?

— А о ком мы говорим?

— Слушай, ты уже наговорила на сотню. Может, простимся? — без особой надежды спросила я.

— Ну и манеры у тебя, нет чтобы тетке “спасибо” сказать…

— Спасибо, — промямлила я. — Только за что?

— За заботу. Решено, в отпуск едем в Италию. Ты, я и вечный город. Скажи, класс?

Я сказала.

А через две недели я выгружалась из автобуса, нервно поглядывая по сторонам в поисках любимой тетушки. Ее нигде не наблюдалось. На Серафиму это не похоже. Три дня назад я отбила телеграмму, указав дату и час своего прибытия. И хотя на оркестр и ковровую дорожку я не рассчитывала, но надежды питала, что меня все-таки встретят и стоять в обществе трех огромных чемоданов не придется.

С трудом оттащив багаж в сторонку, я тосковала, продолжая высматривать в толпе тетушку. Через полчаса я стала злиться, повторяя: “Где ее черти носят?”, потом, оставив чемоданы под присмотром старушки, торговавшей семечками, И бросилась к телефону. Он не работал, так же как и два других, обнаруженных мной на вокзале. Прошел час. Для конца августа было невыносимо жарко, я то и дело вытирала лицо платком и уже начинала проклинать все на свете. Надо что — то решать. Или тетка не получила мою телеграмму, или дела чрезвычайной важности помешали ей встретить дорогую племянницу. По моему мнению, таких дел у тетки быть не могло. Значит, все-таки виновата была телеграмма. Ждать далее не имело смысла. Я взглянула на свой багаж и, вновь препоручив его заботам старушки, побрела к стоянке такси. Длинная вереница машин предстала моим глазам, в первой сидели два мордастых парня и резались в карты.

— Извините, вы свободны? — жалобно спросила я: день начался неудачно и ничего хорошего я уже не ждала.

— Свободен, — ответил хозяин такси, не удостоив меня взглядом.

— Вы не могли бы подъехать за моим багажом, вон туда?

— А там “кирпич”, — злорадно сообщил таксист, собирая карты.

Его приятель оказался человеколюбивее, увлеченно меня разглядывая, он сказал:

— Наплюй на “кирпич”, Вася. Помоги девушке.

Теперь на меня уставился и Вася, а потом милостиво кивнул:

— Садитесь.

Через минуту он забросил мои чемоданы в багажник, я назвала адрес, и мы отправились к Серафиме. — Из отпуска? — спросил он. — Нет, в отпуск.

— А сами откуда?

Я ответила.

— Значит, отдыхать к нам?

— Решила навестить тетю. Дала ей телеграмму, а она меня не встретила.

— Бывает. У меня один раз так вышло: послал телеграмму жене, домой приехал, а телеграмма к вечеру прибыла вслед за мной.

— Я три дня назад посылала…

— А, бардак кругом, — махнул он рукой.

Мы въехали во двор теткиного дома и затормозили у подъезда. Я вышла из машины, подняла голову и посмотрела на Серафимины окна. Никто оттуда мне не улыбался и не размахивал руками.

— Какая квартира? — спросил таксист.

— Спасибо большое, я сама как-нибудь…

— Донесу, мне нетрудно.

— Третий этаж… — усомнилась я.

— Ерунда, идемте.

Мы поднялись на третий этаж: я с одним чемоданом, а “добрый самаритянин” с двумя. Я нажала на кнопку звонка — он не работал. Тогда постучала. Дверь открылась, и я увидела тетю Веру, соседку Серафимы из одиннадцатой квартиры.

— Лика, — ахнула та. — Лика, милая, приехала… а что ж Серафима-то ничего мне не сказала? Или ты сюрпризом?

— Телеграмму посылала… — с некоторой обидой ответила я.

— Бог с ней, с телеграммой. Вот тетка-то обрадуется…

Мы обнялись и облобызались. Тетя Вера — добрая душа и одинокая женщина, Серафима ей как родная.

— Вот видите, — сказал таксист. — А вы переживали. Говорил, телеграмма запоздала, так и есть.

Раз пять сказав ему “спасибо”, я распрощалась и вошла в квартиру.

— А Серафима где? — спросила на ходу.

— Дома. Голова у нее с утра болит. Тут я увидела свою тетушку. Она возлежала на диване, вытянув ноги в туфлях на устрашающей высоты каблуках. Голова ее была обмотана полотенцем, в левой руке чашка, а в правой сигарета.

— Привет, — сказала я. Серафима на меня посмотрела и закатила глаза.

— О Господи… Я про тебя забыла.

— Приятно слышать. Между прочим, я час прождала на вокзале. У меня три чемодана, и все тяжелые. Я выхожу замуж за графа или уже нет?

— Иди я тебя поцелую, дитятко.

— Ты свинья, Серафима.

— Да ладно, не злись…

Мы поцеловались, и я села рядом, подозрительно ее разглядывая.

— Что-нибудь не так? — спросила я через минуту.

— Прости меня, убогую. Я должна была предупредить, чтобы ты не приезжала.

— С чего это вдруг? — удивилась я.

— Неприятности. И весьма крупные.

— Что еще за неприятности? Влюбилась?

Тетушка махнула рукой.

— Работа…

Я нахмурилась. Ее работа с самого начала не вызывала у меня доверия. То есть не сама по себе (работала она бухгалтером), а место, где тетушка прикладывала свои недюжинные способности. Местом этим было казино. А я являюсь убежденным противником азартных игр.