Сама же история, заинтересовавшая Тарзана, казалась столь загадочной и таинственной именно потому, что подлинные факты соседствовали в ней с фантастическими, легендарными.
Ряд загадочных исчезновений молодых девушек посеял панику даже среди племен, живущих довольно далеко от заколдованной местности.
Пытаясь разобраться, в чем тут дело, Тарзан принялся было наводить справки, однако аборигены, напуганные страшной и таинственной силой, не только не способны были оказать какую-нибудь помощь, но не смели даже и говорить о происходящем. С презрением Тарзан предоставил их воле судьбы.
Что же все-таки заставило его вмешаться?
Цена жизни в джунглях невелика. Ее легко дают и легко отбирают. Любовь и смерть естественны здесь, как еда или сон.
Тарзана привлекла в этой истории именно ее таинственность. Девушки, причем всегда в возрасте от 14 до 18 лет, исчезали совершенно бесследно, словно растворялись в воздухе. Никто и никогда ничего больше не слышал о их судьбе.
Сейчас, однако, Тарзан уже не ломал голову над этой загадкой, ибо был не в состоянии подолгу заниматься проблемой, не касавшейся лично его и к тому же представлявшейся неразрешимой.
Легко прыгая по деревьям, он чутко прислушивался ко всему происходящему вокруг. После того, как Шита исчезла в зарослях, проследовав по ветру, Тарзан установил по запаху, что пантера не преследует их, а напротив, отдаляется все дальше. Где-то вдали слышался рев Нумы-льва, в глубине леса трубил Тантор.
Радостно и привольно дышалось Тарзану в утренней свежести родных джунглей. Будь он, к примеру, ковбоем, он, быть может, принялся бы насвистывать или напевать от переполнявшего его веселья. Однако дети джунглей воспитаны иначе. Многовековой опыт заставляет их двигаться почти бесшумно, скрывая свои эмоции.
Маленький Нкима, следуя за Тарзаном, то и дело взбирался вверх, с любопытством изучая все живые существа, которые попадались по пути. Вдруг он заметил, что его учитель замер и, прислушиваясь, внимательно вдыхает воздух. Нкима тут же устроился на могучем плече Тарзана и, подражая ему, тщательно повел ноздрями.
– Люди, – чуть слышно промолвил Тарзан.
– Нкима ничего не чувствует, – откликнулась обезьянка.
– Тарзан тоже не ощущает, но он слышит их, – ответил человек. – Разве уши Нкимы стали стареть и перестали слышать?
– Нет, теперь и Нкима тоже слышит. Это Тармангани?
– Нет, – сказал Тарзан. – Тармангани издают иные звуки – скрип кожи, бряцание оружия. Это Гомангани, и, судя по всему, они двигаются очень осторожно.
– Мы убьем их? – спросил Нкима.
– Хорошо, что ты не обладаешь такой силой, как Болгани-горилла, – усмехнулся Тарзан. – Хотя не исключено, что в этом случае ты был бы менее кровожаден.
– Подумаешь, Болгани, – презрительно протянул Нкима. – Они скрываются в глубине джунглей и пускаются наутек при первом подозрительном звуке.
Сделав изрядный круг по верхушкам деревьев вправо, Тарзан добрался наконец до того места, куда ветер Уша доносил слабый запах незнакомцев.
– Гомангани! – уверенно подтвердил он, принюхавшись.
– Много Гомангани! – испуганно подхватил Нкима. – Их не меньше, чем листьев на огромном дереве. Надо скорее уходить отсюда, а то они убьют и съедят маленького Нкиму.
– Успокойся, их не больше, чем пальцев на моих руках, – заверил Тарзан. – Давай подойдем поближе и посмотрим: может, это просто охотники.
Стремительно преодолев разделявшее их расстояние, он приблизился к чернокожим с тыла. Теперь запах ощущался очень четко.
– Это вазири! – промолвил Тарзан. – Это друзья. Быстро перегнав цепочку воинов, двигавшихся по тропе, Тарзан обратился к ним на их языке.