Не помогали ни пощечины, ни розги, ни воспитание – ничего.
Джессимин плакала, Эдоард злился… Счастливой семьи не получалось. Ричард – тот был спокойнее и принял мачеху пусть не как мать, но как старшую сестру. По принципу: «Отец, ты ее любишь? Вот и чудесно. Я приму ее, если ты будешь счастлив…»
Принцип Лиля одобрила. А вот потом…
Одним словом – Эдоард был счастлив. Но сын его счастья не разделял. И боролся с ним всеми силами. А еще настраивал Ричарда, обижал мачеху и, кстати, – конфликтовал с детьми Иртона.
– Джес и Амалия воспитывались при дворе?
– Сначала их воспитывал отец, ну и его сестра немного. А потом, когда она вышла замуж за короля, видимо, настояла, чтобы Джайс приводил с собой племянников.
Ганц сдвинул брови.
Ему вовсе не нравилось, как Лиля кусала ноготь. Она явно о чем-то думала. И вряд ли результаты размышлений его обрадуют.
– Ладно. Его величество закрыл глаза другу, потом сыну, далее?
– Обернулся. Увидел меня и приказал оставить его одного. Ненадолго. Вскоре меня позвали обратно.
– Если там и был яд…
– То теперь не установить, у кого он был. Это так.
Лиля стукнула кулачком по столу.
– Расследование не проводилось?
– Нет, Лилиан. Король приказал все замять.
Женщина кивнула.
– Дело дрянь.
– Это и так понятно.
– Нет, Ганц. Я не о том. Вот давайте мыслить логически. Мы берем обычного… дворянина. Приходит он домой, а там его сын и друг – мертвые. Разве он не начнет расследование?
– Еще как начнет. Но… шум, скандал…
– Неужели вы бы не справились без скандала?
– Я бы справился.
– А я бы сделала все, чтобы отомстить за моих близких. Черт с ним, со скандалом. Можно и просто падение с лошади устроить. Никто, кстати, из высокопоставленных после этого случая скоропостижно не умер?
На этот раз Ганц задумался надолго. Потом тряхнул головой.
– Одного герцога удар хватил, так ему уже и за семьдесят было.
– Угу. Возраст.
– Да и графа одного жена прирезала во сне. Но он ее смертным боем бил…
– Баронов и лэйров не считаем. Не те фигуры. Нужно искать кого-то покрупнее. Убыли в послах не было?
– Да нет. Если бы не это… на редкость спокойный год.
– Значит – либо Джайс, либо Эдмон.
– То есть?
– Если исключить посторонних, а мы вынуждены это сделать – остаются эти двое. И я бы поставила на Джайса, – просто заметила Лиля.
– Почему? – Ганц и сам думал примерно так же. Но послушать мысли графини ему было попросту интересно.
– Потому что граф знал, что принц его терпеть не может. Вот представьте. Человек, который вас ненавидит, приглашает вас… поговорить. Ваши действия?
– Кольчугу надену.
– А яд возьмете?
– Не знаю. Только если он у меня всегда будет с собой.
– Вместо соли?
– Кинжал бы взял.
– А я бы взяла яд. И, возможно, Джайс тоже. Эдмон моложе и сильнее, справиться с ним честным путем – шансов нет. Остается отравление…
– Это мерзко и недостойно дворянина.
Лиля сморщила нос.
– Торговля тоже. Иртон ей занимался.
– Тоже верно. И все же… одно дело – торговать редкостями, а другое – травить принца.
– Редкостями?
– Думаете, – поймал Ганц мысль, – какой-нибудь экзотический яд, оставленный себе… поиграть?
– Если бы мне в руки попалось, например, кольцо с ядом – я знаю, такие есть, я бы сразу с ним не рассталась. Ганц, вы помните этот вечер… тут нам невероятно повезло. Словно Альдонай ворожит. Скажите, когда вы вернулись второй раз – позы мертвецов не изменились?
Ганц задумался. Потом пожал плечами.
– Кажется, да. Хотя и не могу сказать, что точно изменилось.
– Они оставались так же, в креслах…
– Да.
Лиля кивнула.
– Скорее всего… Одежда была в порядке?
– Вроде бы да.
– Король их обыскивал. Полагаю, что-то подозревал, или думал…
– Что именно?
– Вот тут мы подходим к самому интересному. Если допустить, что Джайс Иртон отравил принца, – а следом и себя. Такое может быть?
– С чего бы вдруг? То есть может, конечно. Но ведь у каждого действия есть обоснование, разве нет?
– Разве да. Абсолютно точное замечание. Итак, почему такое могло случиться?
– Ну себя – так понятно. Слишком многие знали об их встрече.
– Чтобы уйти от процесса, казни и прочего…
– Это возможно. Но почему Эдмона?
Лиля прикусила ноготь. Тот наконец сдался и сломался. Но женщине было не до мелочей.
– Есть у меня одна идея, Ганц. Но лучше вы мне скажите, насколько я дура. А для начала…
Женщина встала и достала небольшую шкатулку. В ней были сложены все письма Джессимин Иртон к матери.
– Читайте.
Ганц пробегал их глазами. Откладывал в сторону, брал следующее… и когда он отложил последнее и поднял голову, – Лиля увидела в его глазах тот же вопрос, что задавала и себе.
– Это – возможно?
– Вполне. Эдмон мог шантажировать графа – и тот…
– Насколько я поняла, Джайс готов был на все ради сестры и… детей. Чему тут удивляться. Мог ли у Эдмона быть компромат?
– Признания повитухи? Что-то такое… если и было – это все равно не нашли. Ваше сиятельство…
– Ганц, это все должно остаться между нами. Сам понимаешь – с таким знанием не живут.
Ганц отлично понимал. И то, что Лиля – тоже, заставило его чуть спокойнее вздохнуть. Не самоубийца же.
Он задумался. Нахмурился.
– Нет, что-то тут тогда с Ивельенами не складывается…
– Но Амалия…
– И что? У нас незаконные ничего не наследуют. Наоборот, никогда бы…
– А если Эдоард женился на Джессимин раньше, чем на Имоджин?
– Нет. Это уж вовсе невероятно. Но даже и тогда – Джес имеет право…
– Ну так его и пытались оставить без наследника. А меня – убить. И его бы – того, да вот в стране нету…
Ганц покачал головой.
– Нет, госпожа. Тут что-то не так…
Лиля вздохнула.
– Что!? Знать бы!
– Боюсь, единственный, кто знает – это король.
– Ну и Алисия, надо полагать…
– Вряд ли они нам что-то расскажут. И если что…
– Скорее нас закопают. Я понимаю. И буду молчать.
– Я тоже.
Ганц встретился взглядом с Лилиан. Они отлично поняли друг друга. Доказательств нет. А лезть в такие секреты короны… простите – уничтожат. Быстро и наповал, чтобы уж точно не выбрались. А этого никому из них не хотелось.
– И все равно, что-то не вяжется.
– Подумайте, Ганц. А я завтра съезжу к Ивельенам. Посмотрю на их ребенка…
Ганц усмехнулся.
Графиня и правда доверяла ему. Иначе бы…
Он-то давно понял, кто из двоих в паре Лилиан – и Тахир дин Дашшар является чудо-лекарем. Но молчал. Незачем о таком говорить. Он на эту женщину работает. И это выгодно, и хорошо… одним словом – незачем. Когда речь идет о личной выгоде – люди и не на такие чудеса способны.
* * *Визит к Ивельенам Лиле радости не доставил.
Все были любезны, улыбались, раскланивались – и думали о своем. О чем думали оные Ивельены, Лиля не знала. А сама редкостно злилась. Твари неблагодарные. Уроды.
Спасай тут некоторых… принимай роды, вспоминай акушерство, которое она сто лет назад терпеть не могла! Пусть бы тебя, козу, та повитуха кинжалом прокесарила, посмотрела б я, как ты выживешь. И клизма в качестве лечения…
Питер вызвал не больше добрых эмоций. Жену-то он любит. Только вот… слизняк! И растекался там… ей-ей, на фоне Питера Лиле даже Джерисон Иртон понравился. Подкаблучников она не любила и не уважала. Увы…
Лоран Ивельен мысленно был обозван скользким гадом. И Лиле казалось, что под его дружелюбной улыбочкой прячутся клыки.
Поразительно, как меняется отношение к людям, когда ты подозреваешь, что они проплатили твое убийство!
Тахира тоже приняли вполне радушно. И предложили сразу провести к больной. Но мужчина отказался. И потребовал, чтобы Лилиан Иртон шла с ним.
Ученица. И точка.
А не хотите – я удалюсь!
Вел Тахир себя настолько высокомерно, что Ивельены прониклись. И таки пригласили обоих пройти в башню. Лиля фыркнула, подумав, что это обычай такой. Держать тех, кого не хочешь видеть – в башне.
Смешно.
Смеяться она перестала, когда перед ней открылась небольшая комнатка.
Девочка, сидящая на кровати, была мила и очаровательна. Этакая пышечка. Светловолосая, сероглазая, неуловимо кого-то напоминающая. А еще – с абсолютно отсутствующим выражением лица. Красивого, тонкого… приоткрытый рот, стекающая слюна…
– Она ходит? – просто спросила Лиля.
Амалия покачала головой.
– Едва ходит, плохо говорит…
Лиля долго расспрашивала о ребенка. И подумала, что скорее всего – девочка просто умственно неполноценна. Олигофрения… в какой степени? Да уж не в легкой. Скорее или тяжелая, или глубокая. Ближе всего это к идиотии.