«Пушо я простой пацан. Бери с меня пример. Не заморачивайся. Вот щас, знаешь, что меня волнует?»
«Что?»
«Я Зинку трахнуть хочу! Ух, я б её!.. Она такая! Серый, я б на ней женился, если б мог. Идеальная баба».
Дисциплинированный Серый всё-таки договорился о трёх собеседованиях и два из них прошёл. Не склеилось, и неудивительно. Конторы показались ему убогими, зарплату предлагали смешную. Кислая мина Серого отпугивала кадровичек, и те торопились высказать ему своё «мы вам позвоним».
В третьей конторе он впустую потратил несколько часов, дожидаясь директора, плюнул и ушёл, не дождавшись. Раздражённый, Серый наконец признал, что деятельность эта бессмысленная и решил поиски прекратить. На обратном пути он заскочил в торговый центр, купил приличной одежды взамен сношенной, новый смартфон, банку мёда в подарок Линичне, и повеселел. Он мог, конечно, и вовсе не тратить время на собеседования, но тогда сомнение ещё долго грызло бы его, напоминая, что он даже не попытался. А так — тяжесть с плеч и ну её в болото.
Старуха растрогалась до слёз, Серому стало неловко. Линична даже выключила телевизор, чего среди дня почти никогда не делала.
— Чаёчку соберём, Юрочка, — забормотала она и потащила из шкафа какое-то древнее окаменевшее печенье. Глядя на это, Серый ощутил мощный порыв поработать, но всё же сел с бабкой за стол.
— По телевизору-то сказали, мёд, он всё болезни лечит, — Линична подслеповато щурилась, — а погоду обещали хорошую… Ты теперь на работу-то не ходишь, Юра?
— Я теперь дома работаю, — сухо ответил он. Как пить дать, подумалось ему, сейчас старуха заведёт, что это не дело, на работу надо ходить. Но Линична только покивала.
— Сейчас многие дома работают, по телевизору показывали. Молодые-то особенно. Сейчас время такое.
«Надо же, польза от телевизора», — Серый улыбнулся.
— Как мама твоя поживает? Ты что-то давно ей не звонил, нехорошо, нельзя маму забывать…
— Я с мобильника звоню, Лидия Ильинична. А то вам счета за межгород будут приходить, ну их, эти бумажки.
— Как здоровье-то мамино?
— Не очень. Она пенсионерка, а работает много. Устаёт, и давление повышается.
— Сестра-то за ней присматривает?
Серый поморщился.
— Это она за сестрой присматривает. Сестра… мелкая ещё, не соображает.
Машке было уже двадцать. Он надеялся, что Линична таких деталей не помнит. Выкладывать старухе всё, как есть, он совершенно не хотел. Квартирная хозяйка, не родственница.
— Съездил бы ты к матери, Юра… Сколько не виделись-то, уже года два?
Серый вздохнул.
— Семь лет. Как я приехал в институт поступать, с тех пор и не виделись.
Линична охнула.
— А я как раз собирался съездить, — сказал Серый, вставая из-за стола. — Денег подкоплю, и поеду, через пару недель. Пойду я работать, Лидия Ильинична, у меня там уже очередь.
— Да-да, хорошее дело…
… Может, кто-то наверху прислушался к его просьбам, а может, просто повезло, но задачу выдали непохожую на прежние. Даже «мешок» не был пыльным. Серый проскользнул по узкой тёмной трубе, будто скатился с горы в аквапарке. Первым чувством, нахлынувшим сразу, ещё до того, как перенастроилось зрение, было ощущение свежести. Свежо было дышать, свежо лететь в прохладном потоке, свежо слышать переливы тёплых лучей и едва осязаемый нежный трепет. Потом раскрылись глаза — но то, что Серый мог видеть, не имело смысла. Смотреть было почти не на что. Бескрайний небосвод одинаково уходил в темноту и вверх, и вниз. Яркое солнце казалось привычным, земным — только земли он не различал нигде. В пустом пространстве плыли мыльные пузыри с радужными бликами на боках. Их было бесконечно много, они плыли поодиночке и группами, а вдали собирались в целые облака.
Какое-то время он провёл в подобии транса, одурманенный пустотой и светом. Очнувшись, сосредоточился и понял, что зрение только запутывает его, оно здесь не нужно, здесь содержательны другие чувства. Стоило закрыть глаза — воображаемые, потому что физических у него, кажется, вовсе не было — как подступило осознание. Оно всплывало, как забытое слово всплывает из памяти.
Тихий свист, хитро и изысканно модулирующий.
Оттенки тепла.
Сложная последовательность быстрых касаний.
Это было — как влёт выучивать чужой язык. Язык рос и ширился внутри разума, ветвился, прокладывал бессчётные связи. И когда он наконец стал понятен, то нахлынуло запредельное изумление. Ничего поразительней Серый не встречал среди задач биржи, и уж тем более — в жизни.
Здесь, в глубине неба-без-земли, среди мириад дрейфующих радужных пузырей он выслушивал историю о безобразно нахулиганившем школьнике, из-за которого теперь нужно выплачивать ущерб и идти извиняться перед учителем. Сочувствовал. Искал, какими словами поддержать, что посоветовать…
И оказался дома, на диване, в обнимку с ноутбуком.
В этот раз пояснений не потребовалось. Серый сам определил, что решением задачи было его удивление. И ещё, возможно, понимание: есть связи между бесконечно далёким… Он улыбнулся. Невозможно-обыденная, странная, но мирная картина понравилась ему. В пузырящейся вселенной было тепло и уютно. Он не устал. Даже наоборот: чувствовал вдохновение. «Наконец-то!» — подумал Серый.
Наконец можно было попробовать закрыть две таски подряд.
Он глубоко вдохнул, зажмурился и снова нырнул в «мешок».
Сначала задача показалась ему похожей. Он успел обрадоваться. Тут тоже светило солнце и воздух дышал свежестью — иной, солёной, морской. Море плескалось внизу. Серый стоял на шатких мостках в десятке метров над волнами. Горло саднило. Он что-то довольно долго орал и остановился передохнуть.
Серый прокашлялся.
«Новое», — отметил он. До сих пор задачи цепляли его к разным предметам, чаще всего к идолам, несколько раз — к драгоценностям и картинам. Сейчас он был сам по себе, стоял на ногах и вопил во всю глотку. Секунду он колебался, вспоминая, что именно вопил. Время-то — деньги, пора нынче жаркая, один день целый год кормит…
— Остались последние места!
На него оглянулась целая семья — родители с двумя детьми, необычно похожие друг на друга, красивые. Все четверо были голубоглазыми блондинами и все четверо слегка обгорели на солнце. Старшая девочка потянула за руку отца, отец кивнул. Тут же подоспел напарник Серого, началась возня с билетами. Спустя минуту дети пробежали мимо Серого по мосткам.
— Последние места!
Дочерна загорелая женщина средних лет подошла сразу к продавцу билетов.
— Остались последние места!
Шумная компания — трое плечистых парней навеселе.
Статный седой дед с вёртким внуком.
Ещё одна загорелая женщина, молодая и с умопомрачительной фигурой…
«Что-то не так, — думал Серый, опять и опять выводя про последние места. — Что-то не так!» Тревога всё крепче хватала его за горло. В чём дело? Ничего подозрительного вокруг. Умиротворение, веселье, летний курортный край… «Остановись! — приказал он себе почти в панике. — Заткнись и подумай!»
Что не так?
Он подцеплен не к предмету, а к человеку. Вокруг обычные люди, и само место обычное, земное, не какой-нибудь иной мир.
Нет, дело не в этом.
И Серого бросило в холодный пот, когда он понял: он ни разу не обернулся.
Ни разу не посмотрел назад.
Куда уходили люди? О каких последних местах он кричал?… Стиснув зубы, Серый попытался повернуть себя — тело вмиг стало чужим, тяжёлым и неподатливым. Но чем больше сопротивлялось тело, тем твёрже становилось его упорство. После минутной борьбы он одолел и медленно, медленно развернулся — туда…
Мостки заканчивались ничем.
Не было ни аттракциона, ни корабля, ничего, куда могли бы продавать билеты. Просто — обрыв. Море. Небо.
На деревянных ногах Серый подошёл к краю мостков и посмотрел вниз. Там, между ржавеющими опорами болталась огромная рыбацкая сеть, собранная авоськой. В сети лежали камни. Груда неокатанных камней, обломков скал.
…Из задания его будто вышвырнули. Серый бессильно сполз по дивану. Голова кружилась. Он плавал в поту. Отдышавшись, он поставил ноутбук на пол и лёг, где сидел.
— Джейд!
— Решение не следовать по накатанной, — мгновенно ответила та. — Преодоление себя. И, конечно, способность почуять неладное.
— Это я и сам понял, — проворчал Серый. Он всё-таки сел на белый пол, скрестив ноги. — Я хотел спросить про систему.
Брови Джейд приподнялись. Она вышла из-за стойки.
— Почему сейчас?
— Я задолбался испытывать эмоции, — честно сказал Серый. — Я этого не люблю, мне это тяжело. Хочу понять побольше.
— Что знаю — расскажу.
— Иногда я уверен, что вижу реальные вещи. Иногда всё кажется скорее иллюзией.
— Если принять тебя за точку отсчёта, то так и есть. Реальность неоднородна.