— Настя вроде обещала, что больше ходить не будет, — прибавил он. — Но что-то я сомневаюсь. Столько лет вместе. Я ж её насквозь вижу.
Серый размышлял.
— Дядя Коля, — сказал он, — да это обычное дело. В смысле, тренинги. Сюда в первый раз доехали, поэтому и ажиотаж такой.
Тот вдруг вспылил.
— Обычное дело?! Да ты не видел, во что там людей превращают! Как наркоманы ходят, ей-Богу. Глаза пустые. Все разговоры об одном. И деньги несут-несут-несут! Нет, это надо прекращать.
Серый вздохнул.
— Я сам раньше не видел, только читал. Ну да, оно так и действует. Но тут просто объяснить надо…
— Думаешь, не пытались объяснять? Не пытались по-хорошему? — дядя Коля втопил газ, Серого вдавило в спинку сиденья.
Мелькнула за окном ободранная афиша на облезлом заборе. Вдали показались опоры ЛЭП, потом — пятиэтажки, лесопосадки вокруг, стела на въезде в город…
— Тише, тише.
— Мутно там что-то, — сдавленно проговорил дядя Коля. — Словно… опаивают их чем-то. Ну… Сам увидишь. Пока не увидишь — не поймёшь.
Серому оставалось лишь согласиться.
— Принимай, хозяйка, привёз молодца! — гаркнул дядя Коля и толкнул Серого через порог. Мать ахнула, прижала ладони к щекам. Серый неловко улыбался. Он чувствовал себя чужим. У Линичны в квартире последний ремонт был лет двадцать назад, но родной дом показался ему ещё запущенней и древней. Лампочка в прихожей светила тускло, стены давили, и пахло как-то нехорошо.
Мать торопливо обняла его, отпустила, и Серый увидел слёзы в её глазах. Ему стало стыдно.
Он не был дома семь лет. На то имелась уважительная причина, более чем уважительная — он выучился и целыми днями работал, чтобы посылать сюда деньги, и он приехал, как только позволили обстоятельства. Но всё равно — он не был дома семь лет… Он обрадовался, увидев, что дядя Коля здоров и не одряхлел, и тем горше было видеть теперь мать — болезненно полную, одышливую, с поредевшими волосами.
Дядя Коля смущённо переминался в дверях.
— Коля! — вдруг вскинулась мать. — Сходи купи шампанского!
— Мама, может не надо, — промямлил Серый. — Может, не с твоим здоровьем…
— Юра, целый век праздника не было! Коля, сходи за шампанским. А продукты все есть, сейчас соберу… — и она убежала на кухню.
Серый опустил рюкзак на стойку для обуви и медленно пошёл по квартире.
Ничего не изменилось. Фигурки в серванте стояли в прежнем порядке. Старые календари блёкли на письменном столе под стеклом — календарь от года, когда родился Серый, от года, когда родилась Машка. Фотографии дедов и бабок смотрели с полок книжного шкафа… Серый мысленно поставил пометку: собрать все интересные снимки и заказать реставрацию. Странно, он уезжал уже взрослым, но запомнил, что шкафы были выше, а диван — шире, словно вырос с тех пор. Ковры на стенах пожухли от пыли. У старшего поколения не было сил их чистить, а Машку, конечно, не допросишься…
Серый вдруг вспомнил, что работа у него теперь удалённая, а значит, он может остаться здесь насовсем. Он удивился, что не подумал об этом раньше — и тотчас перестал удивляться. От одной мысли сделалось тошно. Остаться? Здесь? В Богом забытом городке, откуда даже в областной центр проблема доехать? Считай, похоронить себя заживо… Но здесь — семья. Дряхлеющая больная мать и безмозглая Машка, за которой нужно следить как за малым ребёнком. И кроме Серого, присматривать за ними некому. Когда стоял выбор, его физическая помощь или его деньги, приходилось выбирать деньги — мать не могла содержать Машку, ей самой часто не хватало на лекарства. Но сейчас Серый мог совместить одно с другим.
Серый молча застонал.
Никаких перспектив. Никакой жизни. Вечный опекун двух беспомощных, забудь о развлечениях и друзьях, забудь о собственной семье и детях…
Мелькнула мыслишка: соврать. Сказать, что ему нужно ездить в офис фирмы. Это ведь похоже на правду. Ему всё равно придётся что-то соврать про фирму, нельзя же признаться, что офис инсталлирован ему в голову. Нужно ездить раз в месяц… нет, два раза в месяц. Отсюда не наездишься, а наведываться домой он сможет так часто, как необходимо. Но только не жить здесь. Только не здесь.
Серый сел на диван, обнял себя за плечи, закрыл глаза. Мать на кухне грохотала кастрюлями.
Гадко. Может, даже подло. Но какая альтернатива? Либо врать и жить, либо не врать и сгнить. «Мы не можем гарантировать тебе спокойную совесть, — почему-то вспомнилось ему. — И сил помогать и спасать мы тебе не дадим».
«Да ведь это неправда! — осенило Серого. — Насчёт сил. Ну, то есть внутри заданий — их правила, но я могу переключиться на оплату бонусами! И получу силы. Хватку и чуйку. Наверное…»
И что я с этими силами сделаю?
«Предположим, — Серый выпрямился, сжал кулаки. — Предположим, у меня будет бизнес. Хороший доход. Я куплю квартиру в нормальном городе, вывезу их отсюда. Отведу мать к нормальным врачам. А Машка?… Вот чёрт!» Здесь полгорода друг друга знает по имени-отчеству, и то сестра умудрилась набрать кредитов. Страшно представить, что она натворит в мегаполисе. Погубит себя…
— Юра!
Серый вскинулся. В двери заглядывала мать и окликала его — почему-то шёпотом:
— Юра!
— Что?
Мать поманила его к себе. Серый встал.
— Юра, ты заплати дяде Коле за такси, — попросила мать ему на ухо. — У него тоже пенсия маленькая, бывает, целыми днями там на автовокзале торчит…
Серый хлопнул себя по лбу.
— Совсем из головы вылетело. Конечно, заплачу, мам.
Мать улыбнулась и легонько погладила его по плечу.
Серый вернулся в прихожую и зарылся в рюкзак. Кошелёк лежал во внутреннем кармане.
…карточки. Визитные, скидочные, дебетовая, на которой он хранил деньги. Мелочь в отделении для мелочи. Две сотенные купюры в отделении для банкнот.
Две сотенные и ничего больше.
Ошеломлённый, Серый стоял с раскрытым кошельком в руках. Снова и снова он перебирал отделения, будто его наличные могли каким-то чудом вернуться на место. А вдруг он сам их потратил? Спросонья оставил в кафе? Как же это он не подумал…
Не подумал.
Он знал, что сестра ворует. Он сглупил. Недооценил её бессовестность. Он не предполагал, что Машка залезет ему в карман, едва он переступит порог. То-то она не вышла его встречать. Рассчитывала, что он решит, будто её нет дома…
— Машка!
Он пинком распахнул закрытую дверь её комнаты. Стекло в двери задребезжало. Машка сидела на кровати, уставившись в свой кредитный смартфон.
— Юрка, привет, — не поднимая головы, она помахала ему рукой.
— Ты… — выдохнул он.
— Что?
— Ты у меня деньги вытащила…
Сестра подняла невинный взгляд.
— Ты чего?
— Верни деньги.
— Какие деньги?
Серый подошёл и цепко взял её за плечо.
— Ай! Больно!
— Верни деньги.
— Ты что, будешь меня бить? Меня? Девочку?!
— Ты кобыла взрослая. Воровка. Верни деньги.
Машка вырвалась и отбежала к окну.
— Мама, он меня бьёт!
— Юра! — заохала с кухни мать. — Юра, что ты творишь!
— Я её пальцем не тронул.
— У меня синяки! — Машка разревелась и сползла на пол. — Он меня обижа-а-ет!..
— Будешь орать, — тяжело сказал Серый, — я тебя обижу. Узнаешь, как это.
Она замолчала и уставилась на него.
— Где деньги?
Она умоляюще наклонила голову.
— Юра, понимаешь, мне очень надо.
— Ты украла у меня деньги из кошелька.
Сестра смотрела на него ясными глазами, трогательно сложив руки на груди.
— Юрочка, понимаешь, мне очень-очень надо.
Серый заглянул под матрас её кровати. Открыл ящик с косметикой.
— Где?
Машка вдруг захихикала.
— Не найдёшь, не найдёшь, не найдёшь! Попробуй найти, не найдёшь! — она высунула язык.
Серый зарычал. Сестра вскочила и убежала. Он услышал, как хлопнула входная дверь. «Ну всё», — мрачно пробормотал он.
Ничего нового. «Она не больная, — объяснял он когда-то Михе. — Ни в какой ПНД её не возьмут, недееспособной по суду не назначат. Она просто очень… глупая. Но хитрая, когда ей надо. У неё совести нет. Вообще. Ей никогда не стыдно».
Вошла мать.
— Что случилось?
— Машка у меня деньги спёрла.
— А, — сказала мать устало. — Ты рюкзак без присмотра оставил. Ну, сам виноват.
Серый потерял дар речи.
Мать вернулась на кухню. Через несколько минут пришёл дядя Коля. Серый слышал, как они беззлобно ссорятся. Мать пыталась отдать ему деньги за вино и такси, дядя Коля смеялся и отказывался. «Зачем ты торт купил, — расслышал Серый, — пирожки же есть».
Как будто ничего особенного не произошло. «А для них, — понял Серый, — и правда ничего особенного. Мрак. Клин».
Он по-волчьи щёлкнул зубами. Поколебавшись, он взял стул и вытащил его на балкон. Притворил за собой дверь. Прежде он не рисковал полагаться на страховочную ауру, но сейчас он нестерпимо хотел получить ответ — как можно скорее.