Он и понятия не имел, чего хотел от него единственный и неповторимый Кинсгли Эдж. Но он не мог поспорить с мужчиной.
Он действительно нуждался в новой зависимости. Все старые убивали его.
***
Десять часов сна, хорошая еда и спустя почти час в душе Гриффин чувствовал и выглядел больше похожим на себя. Он понятия не имел, как одеться для подобного вечера, поэтому решил надеть его обычный "трахни меня" вариант - черные брюки и черную рубашку в тонкую полоску на выпуск. Он сел в свой Порше и отправился по адресу с визитки, которую дал ему Кингсли. Неплохо, подумал Гриффин, передавая ключи камердинеру, и посмотрел на дом. По меньшей мере, три этажа... черное и белое, кованые железные ворота, легкий намек на ампир, заметил он. Ампир? Боже, ему, должно быть, и вправду было интересно на занятиях по Истории искусства.
Женщина с ямайским акцентом открыла ему дверь, впуская его в роскошную прихожую. Он едва не начал флиртовать с красивой девушкой, когда услышал, как кто-то насвистывает знакомую мелодию.
- Я знаю эту песню, - сказал Гриффин, когда Кингсли насвистывая спустился по ступенькам, одетый в еще более элегантный костюм, чем утром. Возможно, викторианской эпохи?
- Alouette, - сказал Кингсли, когда добрался до нижней ступеньки. - Франко-канадская детская песенка.
Кингсли направился по коридору и жестом пригласил Гриффина следовать за ним.
- Очень милая. Думаю, мы пели эту песенку в детском саду.
- Oui. Tres милая. Она об убийстве и ощипывании жаворонка. Присаживайся.
Кингсли указал на кресло в изысканном, даже слишком декорированном кабинете. Казалось, у мужчины аллергия на искусственный свет. Все пространство освещали тысячи бледно-желтых конических свечей.
- Клеевое местечко у тебя.
- Merci. Уверен, что дом немного меньше дома твоей матери в Гилфорде.
Гриффин нервно сглотнул.
- Ненавижу то, сколько ты знаешь обо мне.
Кингсли наполнил бокал чем-то, судя по виду шерри, только для себя, демонстративно не предлагая ничего Гриффину.
- Я достаточно знаю о тебе, - сказал Кингсли и присел на тахту. - В моих же интересах знать все о людях в моем мире.
- Звучит немного угрожающе, - ответил Гриффин, присаживаясь в кресло напротив тахты.
- Pas du tout. Я использую свои знания, чтобы защищать людей. Так и ты прошлой ночью использовал силу, чтобы защитить Скарлетт. Например... - Кингсли остановился, делая глоток шерри. - В моем мире есть те, чьи профессии считаются несовместимыми с их пристрастиями. Один из мужчин-сабмиссивов, который часто посещает мои клубы, - раввин.
- Ты серьезно?
- Oui, mon ami. И он не последний секрет Преисподней. Но если, возможно, некто захочет выдать этого человека его приходу или семье, у меня может появиться некоторая информация, чтобы отговорить этого человека от поспешных действий.
Гриффин вздрогнул от его слов. Кингсли произносил их так небрежно, и они звучали, будто музыка в исполнении его мужественного голоса с пьянящим французским акцентом. Но нельзя было не различить угрозу насилия или шантажа в его заявлении.
- Информация?
Кингсли болтал шерри в своем бокале.
- Возможно, у меня есть фотографии привлекательного молодого человека со свернутой стодолларовой купюрой, нюхающего кокаин в туалете стрип-клуба. Такого молодого человека, чья семья угрожала ему прекратить его содержать, если его снова поймают за употреблением наркотиков, и который, скорее всего, будет держать в секрете все, что бы он ни увидел у меня дома или в клубах, не так ли?
Каждая мышца в теле Гриффина застыла. Сердце замерло. Он перестал дышать. Десять секунд спустя он снова вдохнул.
- Да... уверен, так и будет.
- Я также буду защищать и тебя, Гриффин, если ты присоединишься к моему кругу. И я надеюсь, ты так и сделаешь.
С осторожностью откинувшись на спинку кресла, Гриффин внимательно смотрел, не шутит ли Кингсли.
- Присоединиться? Присоединиться к чему? Как?
Кингсли улыбнулся Гриффину... долгой, медленной, вкрадчивой улыбкой. Скульптурные пальцы Кингсли скользили по краю бокала с шерри. Гриффин никогда не встречал более пугающе эротичного мужчину. Каждое движение Кинга, казалось, было предназначено для соблазнения. Гриффину, возможно, придется теперь пересмотреть, какой тип парней он считал своим.
- Гриффин, - начал Кингсли и сделал еще один глоток напитка, прежде чем отставить его в сторону и наклониться вперед, - Думаю, у тебя есть все задатки, чтобы стать отличным Доминантом.
Глаза Гриффина округлились.
- Диминантом? Типа Доминантом с плетями и цепями? Нет, не мое.
Казалось, Кингсли не заметил его ответа.
- Ты когда-нибудь пытался? Доминировать над кем-то в спальне? Над женщиной или мужчиной?
- Нет. В смысле с парнями, я всегда, ты понимаешь...
- Ты – актив. Со мной тебе не нужно подбирать слова.
Гриффин едва снова не покраснел. У него постоянно был секс с женщинами и мужчинами. Буквально вчера он оттрахал какую-то девицу, которую встретил, стоя в очереди в банке. Но он не привык говорить об этом так откровенно. Кто был этот парень?
- Ладно. Да, с парнями я актив. Но это лишь секс. Не доминирование.
Кингсли рассмеялся, и от этого теплого богатого звука одна или две мышцы в бедрах Гриффина напряглись.
- Возможно, тебе понравится, если ты попробуешь.
- Не уверен. Похоже на пустую трату времени. Зачем отвлекаться на девайсы и прочее дерьмо? Только мешает самому траху.
Склонив голову набок, Кингсли, казалось, изучал Гриффина.
- Зачем отвлекаться... очень хороший вопрос. - Кингсли замолчал и мгновение смотрел на горящую свечу слева от Гриффина. Огонь от свечи мерцал и танцевал в темных глазах Кинга. - Ты состоятельный человек, Гриффин Фиске. Пожалуй, даже больше, чем я. И у тебя было множество любовников. Пожалуй, даже больше, чем у меня.
Гриффин сильно сомневался насчет последней части.
- Но, - Кингсли продолжил, - У меня есть кое-что, чего нет у тебя.
- Да, и что же это? - спросил Гриффин. - Портной получше?
Кингсли низко рассмеялся.
- Власть, Гриффин. Вы, молодой человек, находитесь во власти своих зависимостей и импульсов. Все богатства мира не смогут купить тебе ту власть, которой обладаю я. И я говорю не о власти, чтобы шантажировать кого-то или искать их расположения.
- Вчера я швырнул парня через барную стойку в зеркало. Это не сила?
- Это насилие, которое является своего рода силой. Но та, которой я обладаю, на порядок выше, намного прекраснее и намного более... захватывающая, чем власть причинять кому-то вред против его воли. У меня есть власть причинять боль с их разрешения. Comprende?
Гриффин помотал головой.
- Не совсем.
- Тогда, вероятно, я должен показать тебе.
Кингсли встал, и они вместе покинули освещенный свечами кабинет и направились по темному коридору, освещаемому лишь настенными бра.
- Куда мы идем? - спросил Гриффин, нервное возбуждение стянуло в узел его внутренности.
Он не чувствовал себя настолько живым уже многие годы. Он так долго был заядлым тусовщиком, что не мог припомнить, когда в последний раз ощущал нечто похожее на адреналиновый всплеск, не созданный искусственными препаратами, которые он иногда дегустировал.
- Хочу тебя познакомить со своей подругой. Думаю, она тебе понравится.
В конце коридора они остановились у открытой двери в другой кабинет – тот был поменьше и более уютным. Гриффин едва не выругался вслух, когда увидел присутствующих. Девушка не удивила его, разве что своей красотой. Миниатюрная, с вьющимися темными волосами, она была в белой юбке, белом корсете, и что-то было на ее шее. Не совсем ожерелье, больше было похоже на белый ошейник. Она сидела за небольшим столиком, напротив нее - мужчина в черном костюме. Мужчина был единственным, из-за кого Гриффин чуть не выругался. Привлекательный, он был одет во все черное, не считая белого квадратика на шее. Между ними стояла шахматная доска. Девушка повернула голову и широко улыбнулась Кингсли и Гриффину, у которого внезапно возникли проблемы с дыханием.
Мужчина, который, по-видимому, был священником, откинулся на спинку кресла и изогнул бровь глядя на Кингсли, одновременно снисходительно и интимно.
- Pardon moi, mon ami, - обратился Кингсли к белокурому священнику. - Могу я одолжить твою зверушку на несколько минут? S’il vous plait?
- Oui. Emmanez. Elle perd le match sur le but a nouveau, - ответил священник, как показалось Гриффину, на безупречном французском. Он не бегло говорил, но понял большую часть предложения. - Да, забери ее. Она нарочно проигрывает. Снова.
- Элль? - обратился Кингсли и поманил пальцем девушку. - Viens ici.
Девушка встала и перегнулась через шахматную доску, чтобы поцеловать белокурого священника в губы. Он что-то прошептал ей, что-то, что заставило ее улыбнуться. Она что-то ответила ему, и тот одобрительно кивнул.