Теперь мы с Антоном неплохо находим общий язык.
– Апельсиновый, – уточнил я.
– И со льдом, – уточнил, в свою очередь, бармен.
– Само собой. И главное, соломинку.
Сразу расплатившись, я сел с бокалом сока за свободный столик и попытался привести в порядок свои мысли. Но такой возможности мне не дали. Один из братков, а именно – лысый, встал и вразвалочку направился ко мне.
– Здорово! Как житуха? – проговорил он с прищуром. – Нормалек, да?
– Не жалуюсь, – отозвался я вежливо.
Лысый возвышался надо мной, держа руки в карманах. Осанка его и движения не были типичны для заурядных качков, а более подходили тренированному опытному бойцу. Его сотоварищи наблюдали за нашим диалогом, предвкушая потеху. За другим столиком девушка вела приглушенную перепалку со своими спутниками, и по сторонам никто из них особо не глазел.
– Сочком, значит, балуемся, – осуждающе произнес лысый.
– Если ты не против, – ответил я, потягивая сок через соломинку.
Он ухмыльнулся.
– А если против?
– Обсудим в рабочем порядке.
Разговор в подобном игривом тоне, похоже, перестал его забавлять, и он перешел к делу:
– Насчет выпивки подсуетишься?
Я покачал головой:
– Нельзя, вредит здоровью.
– Я в смысле водярой нас угости. Пара пузырьков – и ништяк.
– Шиш тебе с маслом.
Моя невоспитанность его изумила. Братаны за столиком приподнялись, и один из них горько меня упрекнул:
– Ты че, блин, оборзел?!
Лысый успокоил его жестом. Затем обернулся ко мне, излучая дружелюбие:
– Думаешь, я дам тебе уйти?
Я кивнул:
– Уповаю на Господа.
Эта реплика почему-то особенно его раззадорила. Прочистив горло затейливым матюгом, прямодушный мой собеседник объявил:
– Ну все, ты – труп.
Бармен Антон поспешил вмешаться:
– Сейчас охрану вызову!
Лысый тут же ему объяснил, что он сделает с его охраной, с его говеным баром и с его родней по женской линии. Девушка за столиком прервала перепалку со своими спутниками, и все трое с интересом посмотрели в нашу сторону. Елки зеленые, не многовато ли для одного дня?! Ей-богу, еще мгновение – и я в порошок сотру эту мерзкую харю с двумя его гоблинами. Стив Пирс не уставал мне вдалбливать: «Контролируй себя. Что бы ни случилось – контролируй. Ведь ты воин, черт бы тебя драл». Я стараюсь, учитель. Видит Бог, стараюсь.
– Зачем так нервничать? – сказал я лысому. – Все когда-нибудь умирают: кто раньше, кто позже. Надо ли по этому поводу стулья ломать?
– Надо! – рявкнул лысый, хватая стул за спинку. – Об твою башку!
Утихомиривать его, хвала Аллаху, не пришлось, так как в баре появились новые действующие лица: опоздавший Вася с четырьмя бугаями.
– Привет, Француз! – крикнул он с порога. – Давно тут загораешь?
Я нахмурился:
– Угадай, блин!
Лысый благоразумно оставил стул в покое. Однако наметанный глаз Василия мигом засек диспозицию.
– Какие-то проблемы, Глеб Михайлович? – Он пронзил лысого взглядом. – Тут кто-то возникает?
Я помедлил с ответом. Повисла тишина. Девушка и оба ее мужика буквально ели меня глазами.
Братки лысого, само собой, напряглись, так как четыре Васиных бугая взяли их в кольцо. Глядя на шестерых этих парняг, можно было обалдеть: Боже правый, как они различают, кто свой – кто чужой? Ведь их же мать родная перепутает.
Бармен Антон меж тем лихорадочно соображал, вызывать охрану – своих личных бандитов – или воздержаться. При этом он усиленно, едва ли не до дыр, протирал салфеткой стойку.
– Никаких проблем, – разрядил я обстановку. – Мы просто обменялись мнениями о событиях на Ближнем Востоке.
Лысый процедил сквозь зубы:
– Попадешься – урою.