– Нон антика! – сказал он вдруг очень смело. Однако приказчик стал уверять его, что это «антика».
– Четыре, – сказал Хельге в последний раз.
Тут парень растопырил всего пять пальцев. Когда же Хельге направился к двери, то он позвал его и сказал, что уступает за четыре. Хельге радостно взял маленький сверток в розовой бумаге и вышел с ним на улицу.
Он проходил мимо длинных, низких, полуразрушенных домов и высоких каменных изгородей, потом он прошел через полуразрушенный свод ворот и попал на мост. Тут его остановил сторож, карауливший у сторожевой будки, и дал понять Хельге, что он должен уплатить за переход моста. По другую сторону моста находилась большая темная церковь с куполами.
Пройдя мимо церкви, Хельге попал в лабиринт узких, коротких улиц, переулков и тупиков. В таинственном мраке, окутывавшем эти улицы, Хельге угадывал силуэты старинных роскошных дворцов с кружевными украшениями на крышах с решетчатыми окнами, рядом с жалкими лачугами и незатейливыми фасадами маленьких церквей, терявшихся в ряде домов. Тротуара тут не было, и он часто ступал в какие-то кучи с мусором и всяческими отбросами, отравлявшими воздух. В маленькие открытые двери кабачков и под редкими фонарями он видел подозрительные фигуры.
Хельге был в восторге, и это чувство смешивалось с чувством мальчишеского страха. Однако он начал под конец обдумывать, как выберется из этого лабиринта и как найдет дорогу обратно в свой отель. Он решил как-нибудь раздобыть извозчика.
Он свернул на боковую улицу, совершенно безлюдную. Между высокими стенами домов проглядывала полоска неба, а на неровной мостовой валялись клочки бумажек и солома, которые перелетали с места на место при малейшем дуновении ветерка.
В ту минуту, как он проходил мимо фонаря, он обратил внимание на двух дам, которые нагнали его и быстро прошли дальше. Он даже вздрогнул от неожиданности, так как узнал в них тех двух молодых девушек, которых он встретил на Корсо и почему-то принял за норвежек. Он сейчас же узнал светлый мех на той девушке, которая была повыше.
Ему вдруг пришла в голову дерзкая мысль: заговорить с ними и спросить их про дорогу, чтобы только узнать, не норвежки ли они, или, по крайней мере, скандинавки.
Несколько волнуясь, Хельге ускорил шаги и пошел за дамами. В одном он был уверен, что они не итальянки.
Молодые девушки остановились на минутку на углу перед запертым магазином, а потом пошли дальше. Хельге обдумывал, на каком языке обратиться к ним и не пытаться ли заговорить прямо по-норвежски. Что, если они действительно окажутся норвежками?
Девушки свернули за угол. Хельге следовал за ними по пятам и собирался с духом, чтобы заговорить с ними. Девушка, которая была пониже ростом, вдруг слегка обернулась и сказала что-то своей подруге по-итальянски; она сказала вполголоса, но вид у нее был очень недовольный.
Хельге был разочарован и хотел уже свернуть в сторону, но в эту минуту высокая девушка сказала подруге на чистейшем норвежском языке:
– Ах, Ческа, только не вздумай заговаривать с ним. Самое лучшее сделать вид, будто мы ничего не замечаем.
– Да, но я терпеть не могу этих противных итальянцев!
Вечно они не дают проходу женщинам, – ответила маленькая.
– Простите, – сказал Хельге. Девушки сразу остановились.
– Прошу извинить меня, – проговорил Хельге, запинаясь и краснея. Почувствовав, что краснеет, он рассердился на самого себя и от этого покраснел еще гуще. – Дело, видите ли, в том, что я только сегодня утром приехал из Флоренции… и вот я, попросту говоря, заплутался в этих переулках и проулках… По-итальянски я едва умею связать два слова, и я подумал… Не можете ли вы быть так любезны и сказать мне, где я могу сесть в трамвай. Да, позвольте представиться: Грам, кандидат Грам, – и Хельге приподнял шляпу.
– Где же вы остановились? – спросила высокая.
– Где-то возле железнодорожной станции… Альберто Торино… или что-то в этом роде, – ответил Хельге.
Тут подруги заспорили, одна уверяла, что надо сесть на такую-то линию, а другая настаивала на другой линии.
Наконец, после долгих пререканий, высокая повернулась к Хельге и заявила ему решительно:
– Сверните на первую улицу вправо и идите до большой площади, а потом вы выйдете на новое Корсо, там и останавливается трамвай, в который вам надо сесть.
Хельге, все время слушавший молодых девушек с безнадежным выражением на лице, покачал головой и сказал:
– Право, фрекен, боюсь, что я все-таки не найду дороги. Лучше будет, если я поищу извозчика.
– Мы с удовольствием проводим вас до места остановки, – сказала высокая.
Маленькая опять зашептала что-то недовольным тоном по-итальянски, но высокая остановила ее. Хельге почувствовал себя еще хуже от этих маленьких замечаний на незнакомом ему языке.
– Очень вам благодарен, – поспешил он успокоить подруг, – но прошу вас не затруднять себя из-за меня. Я как-нибудь доберусь до дому, будьте уверены.
– Это не доставит нам никакого беспокойства, – возразила высокая. – Нам все равно по дороге, – и она двинулась вперед.
– Право, вы слишком любезны. Но в Риме очень трудно ориентироваться, не правда ли? – старался поддерживать разговор Хельге. – Во всяком случае, когда темно.
– Ах, нет, можно очень скоро привыкнуть к этим улицам.
– А я только сегодня приехал сюда… я приехал утренним поездом из Флоренции.
Маленькая сделала вполголоса какое-то замечание по-итальянски. Высокая спросила Хельге:
– Во Флоренции, должно быть, очень холодно?
– Да, чертовски холодно. Надо надеяться, что здесь погода немного помягче? Впрочем, я написал вчера матери, чтобы она выслала мне мое зимнее пальто.
– Это нелишне, потому что и здесь бывает сильный мороз. Вам Флоренция понравилась? Вы там долго пробыли?
– Всего четырнадцать дней, – ответил Хельге. – Мне кажется, что Рим придется мне больше по душе.
Маленькая засмеялась. Она все время отпускала по-итальянски замечания. Высокая сказала своим глубоким, спокойным голосом:
– Мне кажется, что нет другого города, с которым можно было бы так сродниться, как с Римом.
– Ваша подруга итальянка? – спросил Хельге.
– Ах, нет, фрекен Ярманн также норвежка. Но мы стараемся всегда говорить по-итальянски, потому что мне хочется поскорее освоиться с этим языком. Ну а фрекен Ярманн говорит по-итальянски очень хорошо. Моя фамилия Винге, – прибавила она. – А вот и место остановки.
В то время как они стояли в ожидании трамвая, через улицу перешли два господина.
– Да ведь это вы! – воскликнул один из них, подходя к девушкам.
– Добрый вечер, – сказал другой. – Пойдемте дальше вместе. Вы ходили смотреть кораллы?
– Нет, лавка была заперта, – ответила Ярманн небрежно.
– А мы встретили соотечественника, которому понадобилась наша помощь, так как он сбился с пути, – сказала фрекен Винге, и она представила мужчин друг другу:
– Кандидат Грам, художник Хегген, скульптор Алин.
– Не знаю, помните ли меня, господин Хегген… меня зовут Грам… года три тому назад мы были вместе на Мюсу-сетере.
– Да, конечно, помню. А теперь вы в Риме?
Алин и фрекен Ярманн отошли в сторону и пошептались. Потом фрекен Ярманн подошла к подруге и сказала:
– Йенни, я иду домой. Я не расположена сегодня идти к Фраскатти.
– Милая моя, но ведь ты же все это и затеяла.
– Нет, нет, к Фраскатти я не пойду… фу, сидеть там и киснуть в обществе тридцати старых датчанок!
– Мы можем пойти куда-нибудь в другое место… Кандидат Грам, вот ваш трамвай.
– Сердечно благодарю вас за помощь. Может быть, мы встретимся еще когда-нибудь? Может быть, в скандинавском клубе?
Грам остановился перед ними. Вдруг фрекен Винге сказала:
– А может быть, вы пожелали бы присоединиться к нам… мы сговорились сегодня пойти куда-нибудь выпить вина и послушать музыку.
– Благодарю вас… – Хельге смутился и в нерешительности переводил свой взгляд с одной на другую. – Мне это доставило бы величайшее удовольствие… – он повернулся к фрекен Винге и доверчиво посмотрел на ее светлое ласковое лицо: – Вы все так хорошо знаете друг друга… Одним словом, вам всем будет гораздо приятнее, если среди вас не будет чужого человека, – закончил он решительно и смущенно засмеялся.
– Ах, что вы! – сказала со смехом фрекен Винге. – Нам было бы, напротив, очень приятно… А вот, кстати, и ваш трамвай ушел… Ведь с Хеггеном вы познакомились давно, ну а с нами теперь… Не бойтесь, мы благополучно доставим вас домой… Так что если только вы не слишком устали, то…
– Устал! Нет, мне ужасно хочется пойти с вами! – воскликнул Хельге горячо и с облегчением.
Остальные трое стали предлагать кабачки. Хельге прислушивался к названиям, но не узнал ни одного, о которых ему говорил отец. Фрекен Ярманн отвергала все.
– Ну, в таком случае мы пойдем в Сан-Агостино… знаешь, Гуннар, где было хорошее красное вино, – сказала Йенни Винге, и, не дожидаясь ответа, она пошла вперед. Хегген последовал за ней.