Грин Гэйблз, дом в котором они жили, находился рядом с парком, фактически на его окраине. Поэтому девушка шла не по дороге, а прямиком, между деревьями. Она двигалась так легко, что даже не потревожила пятнистого оленя, прилегшего в тени развесистого дуба. В другое время она непременно задержалась бы, чтобы полюбоваться гладью озера, которое, казалось, вобрало в себя всю голубизну неба. Величественный дворец, сверкавший на солнце сотнями окон, украшенный старинными статуями, виднелся невдалеке.
Она с детства любила Чэд. Он уже давно стал частью ее жизни, ее души.
Сейчас она спешила, хорошо зная характер Тони. Если его действительно посадили под арест, он начнет бурно протестовать и негодовать.
Слава богу, наконец, она добежала до парадного крыльца. Дверь ей открыл мистер Аптон, дворецкий.
— Доброе утро, мисс Оливия! — сказал он своим глубоким хорошо поставленным голосом.
— Доброе утро, Аптон! Я слышала, мистер Тони попал в беду. Могу я видеть его сиятельство?
Ей показалось, что Аптон некоторое время колебался, прежде чем произнес:
— Подождите в приемной, мисс Оливия! Я доложу о вас герцогу!
Он выглядел очень озабоченным, и Оливия начала по-настоящему волноваться, чувствуя, что герцог не на шутку рассердился на мальчика. Но не может же он быть таким глупым и не понимать, что это всего лишь мальчишеская выходка!
Оливия осталась одна в красивой, богато украшенной статуями и другими произведениями искусства зале. На стенах висели старинные портреты в массивных позолоченных рамах. Между тем Аптон приблизился к кабинету и нерешительно остановился. За дверью слышались голоса. Разговор шел на высоких тонах. Аптон узнал голос Джеральда Вуда. Тот говорил:
— Если вы не поможете мне, то меня, вне всякого сомнения, заберут в тюрьму, и в семье разразится скандал!
— Едва ли в этом вы можете винить меня, — голос герцога звучал холодно. В то же время он говорил быстро, проглатывая некоторые буквы в словах. Речь его звучала отрывисто, словно приказы командира.
Герцог сидел за письменным столом. Это был очень красивый мужчина лет тридцати тридцати пяти. В его серых глазах застыло суровое выражение, и они казались стальными, губы были плотно сжаты, и весь его облик выдавал в нем военного.
— Но послушайте, — настаивал Джеральд Вуд. — Да, я знаю, я повел себя безрассудно и глупо, но кузен Эдвард всегда помогал мне в таких случаях. В конце концов, я наполовину ваш брат.
— Вот именно, наполовину, — сухо заметил герцог.
Джеральд молча посмотрел на него. Трудно было представить себе, что на месте покойного герцога стояли не Уильям или Джон, с которыми он был дружен с детства, а этот чужой и неприветливый человек, унаследовавший титул герцога Чэдвуда. С первого взгляда Джеральд понял, что у него не может быть ничего общего с этим надменным солдафоном. Теперь ему стала понятна та история, которую он не раз слышал с детства. Она касалась нового герцога.
Отец Джеральда женился совсем молодым человеком на женщине по имени Ханна. Она была из хорошей семьи. Их брак считался удачным, однако никто не брал в расчет их темперамент: молодые люди были полной противоположностью друг другу.
Лайонел Вуд был общительным и обаятельным человеком, душой любой компании, легко сходился с людьми. Его любили и друзья, и слуги. Он был незлоблив и легко прощал чужие грехи. «Дайте ему еще один шанс», — обычно говорил он про того, кто сделал что-нибудь не так.
Джеральд считал своего отца самым замечательным человеком на свете. Однако, когда он подрос, то понял, как глубоко несчастлив был тот в первом браке.
Ханна оказалась вздорной и мелочной особой. Она сразу же невзлюбила друзей своего мужа.