Оливия, поколебавшись некоторое время, проговорила:
— Но… у меня нет никого, кто бы мог помочь мне… и я… была уверена… что вы… захотите сделать это.
— Не вижу причин для этого! Я не знаю ни вас, ни вашего брата или сестру. Ваш отец больше не может быть мне полезен, а ваша мать, которая, как вы говорите, была моей родственницей, — ее больше нет в живых!
— Но мы… ее дети — живы! — горячо возразила Оливия.
Герцог посмотрел на девушку неприязненно.
— Мне кажется, мисс Лэмбрик, — начал он медленно, словно подбирая нужные слова, — у вас есть кое-какие способности, которые позволят вам зарабатывать достаточно денег, чтобы содержать себя. Ваш брат, если он так любит лошадей… что ж, я найму его присматривать за ними. Что касается вашей младшей сестры, то, насколько я помню, есть специальный приют для сирот — детей священнослужителей.
Изумленная Оливия отказывалась верить услышанному. Приют? Боже мой! О чем он говорит? На мгновенье ей показалось, что она теряет сознание. Но нет! — сказала она себе. — Я должна быть твердой и бороться за Тони и Вэнди! И вдруг она вспомнила о несчастных стариках-пенсионерах.
Оливия заговорила, и собственный голос показался ей чужим и незнакомым.
— … Пенсионеры… тоже… с нетерпением ожидали вашего… прибытия. Я… с трудом… убедила поверенного выдать… немного денег, чтобы они… не умерли от голода и холода… минувшей зимой.
Она перевела дыхание.
— Я знаю, если бы мой отец… был жив, он бы сумел…убедить их…и подбодрить. Он бы убедил их, что вы… проявите к ним милосердие.
— Но вашего отца нет в живых! И я думаю, мисс Лэмбрик, эти дела вас не касаются!
— Наоборот, это касается каждого порядочного человека, особенно если он христианин! Невыносимо… было смотреть… как в ожидании вашего… приезда… они таяли буквально на глазах. И так неделя за неделей, месяц за месяцем.
— Надеюсь, причина моего долгого отсутствия покажется вам уважительной! Из Индии сюда неблизкий путь.
— Ждать… всегда трудно… особенно если ты голоден… и у тебя нет работы… потому что некому… тебя нанять.
Герцог сердито поджал губы.
— Опять, мисс Лэмбрик, это мои заботы, и они не касаются вас!
— Я согласна. Это… ваши люди. Но вы должны помнить, что… все они… давно стали частью Чэда, так как живут здесь с рождения. Они преданно… служили этому дому и покойному… герцогу. Они будут столь же… верны и вам, если вы… только будете заботиться о них, как это делал ваш… предшественник!
— Я предполагал, что вернувшись домой, услышу этот вопль «Так всегда здесь было!» и встречусь с серьезным сопротивлением любым переменам и новациям.
— Но я говорю совсем не о переменах, милорд, а о том, как выжить этим несчастным старикам!
Некоторое время герцог молча смотрел на Оливию, а затем встал из-за стола.
— Думаю, дальнейший разговор бессмысленен, — произнес он ледяным тоном.
Оливия тоже встала.
— Должна ли я понимать, — сказала она едва слышно, — что… вы впредь отказываетесь давать деньги на… наше содержание… и что мы… незамедлительно должны… покинуть Грин Гэйблз, как… только вы назначите нового священнослужителя?
— Совершенно верно, мисс Лэмбрик! Именно так вы и должны понимать наш разговор!
Он протянул руку.
— А теперь простите! Я очень занят, мне нечего добавить к сказанному.
Оливия стояла молча. Все происходящее казалось ей сном. Мысли путались в голове. Она не могла сдвинуться с места. В ее огромных глазах было столько смятения и ужаса, что герцог невольно остановился.
— Постойте, — сказал он, глядя на нее. Тон его переменился.
— У меня появилась идея, — продолжил он, садясь за стол. — Может быть, она сработает!
Герцог позвонил в золотой колокольчик, который стоял на столе. Дверь открылась почти немедленно.