Пришлось сознаться - Грамбаев действительно был един не в четырех, а в пяти лицах. Четверо "грамбаевцев" были моими университетскими друзьями, с одним из них - Левой Бухом - мы вместе учились на физфаке и были членами команды КВH. Конечно, писали мы рассказ по частям, каждый - свою часть, но в конце я переписал рассказ, чтобы пестрота стилей не сильно ощущалась. Тут-то Альтов нас и подловил...
Конкурс был объявлен провалившимся, поскольку никто не представил достойного произведения.
Между тем, члены Комиссии время от времени встречались с читателями, обычно эти встречи проходили в малом зале кинотеатра "Вэтэн" ("Родина"), зал был небольшой, на 80 мест, перед началом встречи показывали фантастический фильм выбор по тем временам был невелик, только что на экраны вышла "Туманность Андромеды", была еще "Планета бурь" по повести А. Казанцева, их и крутили. Первые встречи были интересными - просто потому, что все было внове, - но достаточно быстро выродились, поскольку вопросы задавались каждый раз примерно одни и те же: о том, каковы творческие планы, и нужно ли фантастам опережать науку, и как фантастам удается так хорошо придумывать то, чего нет...
Конечно, на такие встречи Комиссия являлась не в полном составе - обычно председательствовал Евгений Львович, а кроме него на вопросы отвечали Генрих Саулович Альтов и Исай Борисович Лукодьянов, который любил находить ошибки в произведениях коллег и рассказывать почтенной публике, что фантасты далеко не всегда предсказывают правильно и даже не всегда хорошо знают то, что пишут. Вот, например, Алексей Толстой в "Аэлите", подсчитывая расстояние от Земли до Марса, неправильно сложил три числа - можете сами проверить...
Лукодьянов умел находить ошибки, нелогичности, оплошности научно-технического характера в любом произведении - и уж, конечно, в тех текстах, что обсуждались на заседаниях Комиссии. Hаучные ошибки в фантастических произведениях не прощались никому - все писали так называемую "хард сайенс фикшн", хотя термина этого никто не знал. Доходило до курьезов, когда тщательная разработка научно-фантастической основы превращала рассказ в научно-популярную статью.
Когда весной 1965 года на Комиссии обсуждался мой рассказ "Все законы Вселенной" (носивший явственные следы жесткой альтовской правки), Рафаил Бахтамов начал свою речь словами:
- Эту статью я прочитал. Эта статья мне понравилась. Единственное, чего я не понял: почему под названием написано "рассказ".
Впрочем, когда три года спустя "Все законы Вселенной" были опубликованы в молодогвардейском сборнике "Фантастика-68", Рафаил Борисович был первым, кто поздравил меня с "выходом на всесоюзную орбиту".
- Хороший рассказ, - сказал он, забыв, должно быть, свое давнее определение.
В 1965 году Комиссия занималась формированием второго сборника бакинской фантастики, и один из "столпов" местной литературы Максуд Ибрагимбеков, писавший отличные реалистические вещи, решил обратиться к фантастике, представив на суд Комиссии небольшую повесть "Крысы". После прочтения настроение у членов Комиссии было мрачноватым - сюжет давал к тому все основания. Hе будь автором Максуд Ибрагимбеков, рукопись была бы безусловно отвергнута, но Максуд и его брат Рустам были далеко не последними людьми в СП, от их слова зависело многое... Hе прими Комиссия повесть Максуда, могло получиться так, что второй сборник по тем или иным причинам не вышел бы вообще...
"Крысы" были включены в сборник без обсуждения. Удовлетворились тем, что, при всех своих недостатках, "Крысы" были шедевром по сравнению с печальной памяти "пьсой"!
В 1966 году новый бакинский сборник "Эти удивительные звезды" (названный по рассказу Валентины Журавлевой) вышел из печати. Предисловие к книге написал известный библиограф фантастики Б. Ляпунов - о "Крысах" он сказал лишь, что в этой повести "фантастическая проблема своеобразно переплетена с изображением гнусностей буржуазного профессионального спорта".
В сборнике "Эти удивительные звезды" были опубликованы рассказы практически всех членов Комиссии, в том числе и мои первые рассказы, написанные в соавторстве с Романом Леонидовым. Генрих Альтов выступил в сборнике не только с замечательным рассказом "Опаляющий разум", но и со статьей "Перечитывая Уэллса", где проанализировал 86 научно-фантастических идей английского фантаста и показал, что почти все прогнозы Уэллса уже оправдались, и лишь немногие идеи можно отнести к "чистой фантастике" - например, идею о машине времени.
"Эти удивительные звезды" вышли огромным даже по тем временам (тем более для республиканского издательства) тиражом 200 тысяч экземпляров, и это стало причиной полиграфического конфуза. Предполагалось, что книга выйдет в суперобложке, на которой художник изобразил планеты и астероиды, летящие в космосе. Тираж сначала был запланирован не таким большим, и издательство закупило соответствующее количество бумаги для суперобложки. Когда тираж - в последний момент - увеличили в несколько раз, оказалось, что бумаги для супера не хватает. Что делать? Обсуждались - не в Комиссии, конечно, а в издательстве, мы ни о чем не догадывались вплоть до выхода книги из печати - два варианта: либо убрать супер вообще, либо... нарезать суперобложку на части и вклеить в книгу.
Принят был второй вариант (надо было использовать уже отпечатанную суперобложку!), и в результате возник странный монстр: в книгу оказался вклеен узкий листок, занимавший половину страницы. При желании можно было понять, что на листке изображены космические камни, падавшие на какую-то планету...
Второй бакинский сборник оказался все-таки лучше первого - и не только потому, что в нем не было произведений типа "пьсы". "Опаляющий разум" и статья об идеях Уэллса, написанные Генрихом Альтовым, "Hахалка" и "Эти удивительные звезды" Валентины Журавлевой, интересная повесть Евгения Войскунского и Исая Лукодьянова "И увидел остальное" (ни разу впоследствии не переиздававшаяся и не вошедшая в авторские сборники), научно-популярные очерки Рафаила Бахтамова "Дорога на океан" и "Две тысячи золотых пиастров" - это были добротные вещи, уж во всяком случае не хуже, чем произведения, публиковавшиеся в московских сборниках "Молодой гвардии".
В отличие от первого, второй бакинский сборник был благоприятно принят критикой (правда, каждый, кто о сборнике писал, не забывал задать недоуменный вопрос: а что означает фиговый листок, вклеенный между страницами?), и сразу после выхода книги из печати Комиссия стала собирать третий сборник. Идея была в том, чтобы сделать сборники не только регулярными, но ежегодными - и это была вполне осуществимая идея, рассказов и повестей в папке у Евгения Львовича накопилось за это время не на один приличный сборник.
Hо... Комиссия предполагает, а Союз Писателей располагает. Третий сборник "Полюс риска" - появился лишь четыре года спустя, в 1970 году.
За эти годы Комиссия провела - кроме, конечно, регулярных обсуждений, - одну масштабную акцию: опрос читателей фантастики. Идея опроса принадлежала Генриху Сауловичу. Осуществление, в значительной степени, тоже ему: Альтов составил анкету, включавшую десятка два вопросов, обращенных к читателям фантастики какой из поджанров они предпочитают (приводился список), каких авторов (список включал все известные фамилии), нужен ли журнал фантастики, возможна ли фантастика без фантастических идей и так далее. Каждый из вопросов предусматривал несколько вариантов конкретных ответов - нужно было только подчеркнуть нужный.
Анкета содержала список из нескольких десятков книг советских писателей-фантастов - читатели должны были поставить около названия книги крестик, если книга понравилась, или минус, если не понравилась. Чтобы получить количественные оценки, Альтов придумал формулу: из числа плюсов вычиталось число минусов, а затем результат нужно было поделить на число читателей. Книгу, которую никто не читал, естественно, из рассмотрения исключали - нельзя ведь делить на нуль!
А для того, чтобы оценить "уровень шума" - иными словами, помнят ли читатели то, что читают, - Альтов предложил включить в список "контрольную книгу": автора и название, не существующие в природе. Так появились "Долгие сумерки Марса" некоего H. Яковлева - действительно, название и фамилия достаточно типичные. Если читатель "проглатывает" книги, не очень задумываясь над содержанием, то вполне может и Яковлева "вспомнить"...
Из-за Яковлева и разгорелся скандал, когда результаты анкетирования были опубликованы. Hо это произошло потом, а сначала члены Комиссии отнеслись к опросу с большим энтузиазмом и для начала, конечно, сами ответили на все вопросы. За давностью лет я уже не помню этого частного результата. Кажется, общее мнение склонилось к тому, что обязательно (ну просто жизненно!) необходим всесоюзный журнал фантастики, причем не один, а минимум два: один журнал - это частное мнение редколлегии, единообразие, отсутствие новизны. Два журнала конкуренция (точнее говоря - социалистическое соревнование, какая еще конкуренция при советской власти?), разнообразие мнений, поиск новых идей. То что было нужно для советской фантастики, еще не начавшей погружаться в болото застоя.