Перрон за окном плавно поплыл в сторону. Аскольд качнул головой – какой тихий ход, ни толчков, ни скрипа колес, ни шума локомотива… Сквозь стекло прорвался слабый гудок, ветер донес обрывки шлейфов дыма и пара. Мимо его окна, обгоняя поезд, пробежала женщина. Аскольд не успел разглядеть лица, но она явно что-то выкрикивала. Может, опоздала к отбытию и просила задержать состав?
Он вновь полез в бар, однако любопытство пересилило. Чтобы рассмотреть, куда направилась женщина, пришлось придвинуться к стеклу почти вплотную. Так и есть, кондуктор помог ей запрыгнуть на подножку. Одета вроде весьма прилично, Аскольд сказал бы – по последней моде: светлая юбка из плотного дорогого атласа, гармонирующий с ней кремовый жакет из дубленой кожи с меховой оторочкой, шляпка-букет. Но почему эта женщина едет без сумок и чемоданов? В руке у нее был лишь кожаный пенал – в таких перевозят астрономические телескопы.
Аскольд ухмыльнулся, вспомнив сюжет одного детективного романа, где любовники могли встречаться только в поезде: главный герой был промышленником и женился по воле родителей на богатой наследнице, чтобы вывести из кризиса бизнес отца. С героиней, которая была замужем, он познакомился на деловой встрече, а потом случайно оказался с ней в одном поезде, который и стал в дальнейшем местом их тайных свиданий. Героиня увлекалась астрономией и мечтала о полетах к звездам. Герой обещал построить ей космический аппарат и… Ладно, вполне возможно, здесь происходит что-нибудь подобное. Аскольд проверил, хорошо ли заперта дверь, и опустился на сиденье у окна.
Поезд набирал ход. За стеклом уже тянулись ряды приземистых домиков с черепичными крышами, терявшимися в ковре разноцветной листвы, – осень вступала в свои права, перекрашивая все вокруг. Старый город Берн сейчас выглядел как на открытке, отретушированной умелым художником.
В купе вновь проник слабый сигнал локомотива. На склоне холма показался сгоревший пакгауз, в небе над ним расползалось облако сизого дыма.
Пожар случился ночью, отметил Аскольд, но потушили только к утру, поэтому над пепелищем дым еще не развеялся. Он даже почувствовал слабый запах гари, проникший в купе с улицы.
Взгляд упал на газету. Аскольд вспомнил о сообщении в колонке криминальной хроники и развернул страницы. Ага, вот оно что – примерно в два часа ночи в промышленном квартале на старом складе случился взрыв. Ему предшествовала короткая перестрелка. На месте пожара найдены шесть обгоревших тел, не поддающихся опознанию. По предварительной версии полиции, причиной взрыва стали разногласия между бандами, борющимися за влияние в рабочем квартале. Информация уточняется.
В дверь требовательно постучали.
– Кто?
– Свои!
Аскольд узнал голос Горского, но на всякий случай накрыл газетой парабеллум и только тогда разблокировал замок.
– Проходи. – Он вернулся к окну.
Горский запер купе и сразу полез в бар.
– Что будешь – водку, коньяк или вино?
– Ничего, спасибо. – Аскольд небрежно закинул ногу на ногу и уставился в окно.
– Чего так?
– Успею. Закажи лучше кофе и завтрак на две персоны.
Горский с сожалением кивнул, спрятал бутылку водки в бар и связался по телефону с кондуктором.
– Ну, ты уже обдумал, что скажешь Вязовскому? – спросил куратор, когда дверь за кондуктором закрылась. – Рекомендую заранее подготовить рапорт.
На столе появились серебристый термос с горячим ароматным кофе и подносы с едой: Аскольд заказал яичницу и свежие огурцы, Горский пожелал отведать немецких колбасок, сырное ассорти, а в дополнение к кусочку торта, поданного к кофе, взял розетку вишневого варенья с ягодами.
– Пожалуй, все-таки выпью, – решил он и опять полез в бар за бутылкой.
Аскольд пододвинул к себе тарелку – странный намек на заранее подготовленный доклад ему не понравился.
– Твое здоровье! – Горский отсалютовал рюмкой, выпил и принялся за колбаски. – Чего молчишь?
– Жду.
– Чего?
Аскольд оторвался от еды, скрестив над тарелкой нож с вилкой.
– Хочу понять, на что намекаешь.
– Сразу видно, что ты сыщик, а не разведчик. – Горский вновь потянулся за бутылкой. – Я тут поразмыслил. Если Бремен говорил, что смерть Ларне не случайность, какие выводы из этого можно сделать? – Он наполнил рюмку, выпил и уставился на Аскольда.
Тот пожал плечами:
– Ну, что кто-то еще в курсе наших дел с Ларне и решил его устранить. Ларне ведь мертв, его уже не спросишь. Что в бумагах, мы с тобой не знаем.
– Верно. Бремен согласился продать тебе бумаги и тоже умер. Теперь свяжи эти события и хорошо подумай – как такое возможно? И еще подумай о том, что случилось в Берне. Кстати, учти, в нашей конторе пока никто об этом не знает.
– Ага, сначала погиб, то есть был убит Ларне, за ним Бремен… Хочешь сказать… – Аскольд откинулся на спинку стула. – В конторе действует предатель?
– Именно. – Горский налег на колбаски и добавил с набитым ртом: – Наша задача сейчас – понять, кто сливает информацию. Вязовский не присутствовал на аэровокзале при встрече Ларне в Париже. Там были задействованы шесть агентов. Порядок и правила операции Вязовский изложил нам лично за час до начала. Вывод?
– Как-то грубо у тебя получается, – после паузы сказал Аскольд. – Сам же говорил: дело на контроле у императора. Может, утечка произошла в России?
– Нет. Утечка была у нас. Слишком быстро действуют противники. Фактически тебя подставили. Я пусть косвенно, но тоже попадаю под подозрение. И когда мы явимся в Париж, Вязовский примет меры.
– Нас что, арестуют? – Аскольд не понимал, какие меры может принять их Департамент против нелегалов. Они находятся под прикрытием на территории чужой страны, штаб-квартира не располагает законными инструментами воздействия на агентов и даже будет всячески открещиваться от них, если их раскроют.
– Изолируют, если доберемся в штаб-квартиру. Вязовский, подчиняясь внутреннему регламенту службы, станет выяснять все обстоятельства операции и вынужден будет нас отстранить на время от работы… А может, нас сразу устранят, – спокойно сказал Горский и собрался налить себе еще водки.
Но Аскольд убрал бутылку раньше, чем куратор смог коснуться ее рукой.
– Как это «устранят»? Кто?
– Бутылку верни. – Тон Горского изменился, стал более жестким.
– На вопросы ответь.
– Все просто, – быстро смягчился Горский. – Устранят – значит, убьют. Кто? Конечно, предатель. Вряд ли сам, скорее подошлет тех двоих в масках. Ну или кого-то еще. – Он забрал у Аскольда бутылку, плеснул в рюмку. – Поэтому предлагаю обсудить возможные варианты развития событий в Париже.
– Ну хорошо. – Аскольд отодвинул тарелку (есть совсем расхотелось). – Какие у нас варианты?
– Расскажу. Только доем.
Аскольд уставился в окно, где проплывали холмы.
Горский наконец прикончил колбаски, промокнул губы салфеткой и заговорил:
– У меня была похожая ситуация в карьере. Франко-бразильский территориальный спор помнишь?
– Угу.
– Ну вот, тогда меня подставили. Был у России там свой интерес. Подробностей, конечно, не скажу, не взыщи. Я год скрывался от своих, пока не выяснил, кто работал на бразильцев. Случай помог, столкнул с Хосе Батистой, желавшим перебраться в Европу. Он бежал от местных властей, мне тоже надо было в Европу. Он помог мне, я ему. После чего меня восстановили в должности и оставили работать в Швейцарии. И Батисту я успешно в итоге завербовал. Благодаря ему у нас наладилась связь с такими фигурами, как Бремен, и прояснились схемы теневых игроков на биржах. Батиста слегка изменил имя, теперь он Жан-Марк Батист, далеко не последний человек среди венчурных инвесторов.
– Я слышал о нем. Его компания купила SPAD.
– Точно, крупную авиастроительную фирму. Люди Батисты подставили Депердюссена, бывшего владельца фирмы, добились его осуждения за махинации и урвали серьезный контракт от министерства обороны Франции, лишив «Ньюпор-Дюплекс» возможности поставок своих бипланов военным.
Взгляд у Горского слегка осоловел. Он снял пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, достал из кармана пенал для сигар и кусачки.
– Так вот, именно Батиста назвал мне имя предателя, которым оказался шеф нашей резидентуры в Колумбии. В Департаменте тогда много шума было, головы летели… А, ладно. К чему я все это? – Он обрезал кончик сигары и взял спички. – Мне пришлось исчезнуть на время, когда я попал под подозрение в Бразилии. Но это не было выходом из положения – Департамент по-прежнему считал меня предателем. И вот тогда я вынудил действовать настоящего предателя, засветив свою связь с Хосе. – Горский указал на белый рубец на шее. – Меня хотели убрать, что почти удалось. Мне крупно повезло, предатель поверил в мою смерть, после чего я благополучно перебрался в Европу и разоблачил его.