– Иду себе на работу, смотрю – стоит коробка от холодильника, – азартно рассказывал какой-то работяга. – Ну, я ее тронул, а он оттуда и выпал – вот прямо так, стоймя! Я чуть не обо… В общем, испугался очень. Ну, достал мобилу, вызвал ментов. Щас должны подъехать.
– Никита, нам лучше уйти отсюда до приезда полиции. – Я тронула своего подопечного за рукав пиджака. – А то застрянем здесь надолго. Вы же не свидетель…
Южин сердито сбросил мою руку, поднял телефон и начал фотографировать мертвеца.
Меня трудно чем-нибудь удивить, но тут я, признаюсь, онемела. Похоже, Южин из породы тех, кто фотографирует жертв дорожных аварий и замерзших насмерть бомжей. А потом выкладывает фото в соцсетях.
Я подождала, пока Никита не прекратит щелкать камерой, и снова обратилась к парню:
– Пойдемте отсюда, не стоит находиться в толпе. Здесь может быть опасно.
Но мой охраняемый объект вдруг повернул ко мне раскрасневшееся лицо и окрысился:
– Сейчас же прекратите командовать! Мамочка все время распоряжается, указывает, что мне делать… Так теперь еще и вы?!
Признаться, я была потрясена этой неожиданной вспышкой самостоятельности. Правда, мальчик запоздал лет на десять со своей декларацией независимости… Да и устраивать сцены нужно не мне, а мамочке. Ладно, чего уж там… Присмотрю за мальчиком, а завтра распрощаюсь с этой семейкой. За неделю я убедилась в том, что Южиным никто не угрожает. Если бы произошло хоть что-то, я бы заметила. Засекла бы самую слабую попытку, да что там попытку – просто интерес, проявленный кем-то посторонним к Никите, Алене или Любе. Ничего! Абсолютно. Как говорил мой инструктор по подрывному делу, «пирожок ни с чем».
– А документы у него есть? – жадно вытягивая шею, спрашивал кто-то из толпы.
– Да нету у него ничего! Я все карманы осмотрел, – простодушно отвечал работяга. – Ни паспорта, ни прав, ничего нету!
Да, дружок, теперь тебя ждут небольшие неприятности с полицией… Шарить по карманам трупа – очень нездоровое занятие. Видимо, мужик искал вовсе не документы – на кой ляд они ему?! – а деньги на опохмел. Ничего, голубчик, сейчас приедет машина с мигалкой, и будет тебе опохмел…
Тут как раз послышался командный голос, призывающий пропустить сотрудников правоохранительных органов, и я ловко ввинтилась в толпу, но теперь уже в обратном направлении – спиной вперед, таща за собой Никиту. Парень не сопротивлялся – он привычно впал в состояние легкой заторможенности. Ну конечно, ничего интересного больше не покажут, новых трупов не ожидается…
Людское море сомкнулось за нашими спинами. За те десять минут, что мы провели, созерцая покойника, толпа увеличилась до полусотни человек. Вот и хорошо, вот и ладненько. В такой толкучке никто и не вспомнит про нас с Никитой. Не люблю попадать в поле зрения полиции – я и без того иногда действую им на нервы. А поскольку я чрезвычайно уважаю труд полицейского, то стараюсь не мозолить глаза без нужды. Разумеется, если бы было нужно, я осталась и рассказала правоохранителям все, что знаю. Но ведь мы с Южиным пришли уже к шапочному разбору, ничего дельного не видели. А провести полдня в отделе мне вовсе не улыбается. Да и Люба не похвалит меня за то, что я не уберегла ее сыночка от неприятностей…
– Ну? Идем на работу или как? – поинтересовалась я.
– Да, надо торопиться, – кивнул Никита. Но мысли парня явно блуждали где-то далеко.
Южин остановился и принялся перелистывать фотографии в телефоне. Покойник издали. Покойник крупным планом… Меня передернуло.
– Слушайте, Никита, зачем вам эти фотографии? – не сдержалась я. – Или вы его знали, этого человека?
Южин едва заметно кивнул. Я не поверила своим глазам.
– Вы… Вы в самом деле знали покойного?!
– Это Витас Подниекс, – нехотя проговорил Никита. – Он работал у нас в банке.
И Южин неторопливо зашагал в сторону работы.
– Постойте! – Теперь уже я остановилась. Никита недовольно уставился на меня. Парень так редко смотрел в глаза, что это событие стоило отметить.
– Ну что еще?
– Никита, им ведь нужно установить личность покойного. При нем нет документов, никто из толпы его не знает. А между тем где-то семья этого человека беспокоится о нем, ждет…
– А мне-то что? – удивился парень. – Пусть полиция разбирается – им за это деньги платят. Ну, так и будем тут стоять?
В этот момент в толпу влетела молодая женщина – худосочная блондинка с костистым некрасивым лицом и тщательно уложенными волосами. Женщина ткнула острым кулачком в спину толстяка перед собой и громко произнесла:
– Пропустите, я его жена!
Толпа расступилась перед ней, как по мановению волшебной палочки. По живому коридору женщина прошла туда, где лежало на асфальте тело.
– Это Витас Подниекс, мой муж, – совершенно спокойно пояснила она полицейским. – Мы живем вон в том доме – Героев-танкистов, четырнадцать.
Толпа сомкнулась и скрыла от моих глаз все дальнейшее.
– Ну вот, нашлось кому его опознать, – наставительно проговорил Никита. – Нечего было и беспокоиться!
Шагая за охраняемым объектом в сторону банка, я размышляла о том, что именно это имя – Витас Подниекс – услышала в трубке восемь дней назад. Вряд ли это однофамилец – в Тарасове не так много прибалтов. Да и адрес тот же самый… Что, черт дери, творится на улице Героев-танкистов?!
Неделю назад этот человек попросил меня о помощи. И вот теперь он мертв. Я видела много мертвецов и могу совершенно точно сказать, что Подниекс был убит. Даже могу назвать способ – его задушили струной. Варварский инструмент, и пользуются им крайне редко. В девяностые с такой разбойной снастью нападали на таксистов… но в наше время доступно самое разнообразное оружие. Можно раздобыть огнестрельное. Можно переделать под боевой патрон травматику. На крайний случай есть ножи. Но струна… В Индии существовала секта душителей – они подстерегали своих жертв на дорогах и убивали таким способом, причем вовсе не ради денег и жалких пожитков путников. Жертвы посвящались богине Кали… А вот что творится у нас в Тарасове, хотелось бы знать?..
Кроме того, смерть менеджера меняет всю картину. Этот человек звонил мне в тот же день, что и Любовь Южина. Просил защиты, и вот убит! Значит, в словах Любы есть смысл… да и тайна смерти Петечки так и не разгадана. Все серьезнее, чем казалось. Рано мне еще прощаться с улицей Героев-танкистов…
Проводив Никиту на работу, я вернулась на то же место. Полиция сработала с похвальной оперативностью – тело уже увезли, и толпа постепенно рассасывалась. Люди переговаривались, обсуждая страшное событие. Я немного потолкалась среди прохожих, задала пару наводящих вопросов. Но никто толком ничего не знал. Очевидно, самый ценный свидетель – любопытный работяга – был уже доставлен в отдел, а остальное были так, слухи. Одна бабуся, к примеру, сообщила мне доверительным шепотом, что убитый работал на мафию, а потом решил раскаяться и начать честную жизнь, за что и был убит в назидание остальным «разбойникам». Ведь времена-то сейчас какие настали, а?! Я сочувственно покивала и поспешила покинуть место происшествия.
Алена ждала меня в прихожей на стульчике.
– Ну где вы ходите? – недовольно проговорила невестка Южиной. – Я вас жду, жду!
Девушка выглядела, как обычно, невыспавшейся, лицо недовольное и бледное, словно кислая сметана. Я решила не рассказывать Алене о происшествии. Кто знает, как отреагирует беременная на страшную новость?
Мы отправились в поликлинику, находившуюся в самом конце все той же бесконечно длинной улицы Героев-танкистов. Погода была хорошая, и я предложила не лезть в набитый автобус, а прогуляться пешком. Вообще-то мой «Фольксваген» мирно стоял во дворе многоэтажки Южиных. Но мне совершенно не хотелось подрабатывать водителем у Любиной невестки, это во-первых. А во-вторых, жизнь на положении ручных зверьков плохо сказывалась на молодоженах – и Никита, и Алена обзавелись лишним весом. Беременным это вредно, да и мне не помешает прогуляться. А если уж совсем начистоту, мой организм просто тосковал без регулярных пробежек и походов в тренажерный зал.
Алена скривилась, но не посмела спорить. Привычка слушаться без возражений была накрепко вбита в нее за время жизни в семье мужа.
Примерно на середине улицы Героев-танкистов Алена остановилась и заявила, что устала. Мы устроились в тени огромного старого тополя. Будущая мать обмахивалась ксерокопией страхового полиса и изображала страдание. Я почувствовала себя свиньей – как же, заставила бедняжку пройти целых четыреста метров! – но только на минуту. Не далее как вчера Люба Южина сообщила мне, что ее невестка абсолютно здорова, просто необычайно ленива. «Ходит до полудня в халате, а пыль лень вытереть!» – кипятилась Любовь, ловко готовя ужин. Я могла бы сказать в ответ, что бедной девушке просто не дают что-нибудь захотеть. Все желания – и ее, и Никиты – исполняются до того, как бедолаги успевают сформулировать, чего же им хочется. Поэтому жить им скучно. Но, само собой, я промолчала.