Сегодня директора банков собирались обсудить вопрос о приобретениях новых шахт в Лидвилле, и Джефферсону хотелось лично убедиться в том, что это решение будет положительным.
Путь его лежал мимо маленького квадратного здания часовни. Джефф с интересом осмотрел часовню, подумав о том, что с тех пор, как потерял руку, он ни разу не бывал в церкви.
Пансионат оказался большим, квадратным и безобразным. Джефф хотел было войти, но вовремя сообразил, что сначала следует постучаться. Дверь открыла одетая в униформу служанка.
– Чем могу помочь? – с явным английским акцентом спросила девушка.
– Мне необходимо увидеть мисс Гудвин.
– У нее на это время не запланировано никаких встреч, – обеспокоенно заметила служанка.
– Вот и отлично! В таком случае ей придется потрудиться и все-таки встретиться со мной.
– Я имела в виду совсем другое: несмотря на то, что у мисс Гудвин не запланированы какие-либо встречи, она занимается другими делами.
– Уверен, мисс Гудвин непременно отложит их, – заявил Джефф, входя в здание.
– Но… кто вы?
– Мистер Рандольф.
В ответ служанка лишь безучастно посмотрела на посетителя. Тогда Джефф добавил:
– Банкир.
Выражение ее лица по-прежнему не изменилось.
– Дядя близнецов. Девушка широко улыбнулась.
– Так вы мистер Джефферсон Рандольф?
– Именно это я и сказал.
– Но вы вполне могли оказаться каким-нибудь другим мистером Рандольфом, не так ли? Давайте сюда вашу шляпу и пальто. Я узнаю, сможет ли мисс Гудвин принять вас.
– Мисс Гудвин непременно примет меня.
– Я сейчас узнаю, – твердо сказала служанка и вышла из комнаты.
Джефф продолжал стоять, с интересом рассматривая просторное помещение, обставленное тяжелой мрачной викторианской мебелью. Он словно попал в мавзолей. Да, если бы запереть в этой комнате близнецов, уже через час они наверняка оказались бы в таком угнетенном состоянии, что потом не меньше недели не могли бы проказничать.
Через пятнадцать минут Джефф закончил детальное изучение каждой картины, каждого предмета обстановки и ковра, посидел на каждом стуле, выглянул в каждое окно, даже взял несколько аккордов на маленьком кабинетном пианино. Однако мисс Гудвин все еще не появлялась. Терпение Джеффа улетучилось вместе с выдержкой и миролюбивым настроением.
Он хотел было уйти, но, подумав о том, что тогда придется снова приезжать сюда, остался на месте. Джефф взглянул на часы и резко захлопнул крышку. Да, трудновато будет побеседовать с мисс Гудвин и еще успеть на собрание, которое представлялось ему гораздо более важным, чем вся эта чепуха, касающаяся его племянниц.
В этот момент, прервав ход мыслей Джеффа, в комнате возникло видение: стройная женщина среднего роста, явно миновавшая пору первого цветения юности, с прелестными чертами лица. Ее яркие синие глаза пристально смотрели на Джеффа из-под длинных ресниц. Копна зачесанных вверх медно-рыжих вьющихся волос, казалось, всячески старалась избавиться от сдерживающих их шпилек.
Но особое внимание Джеффа привлекло платье незнакомки, сшитое из ярдов розового атласа и отделанное кремовыми кружевами по горловине и на манжетах. Оно больше походило на наряды, которые ему приходилось видеть на балах еще до того, как отец бежал из Вирджинии, но уж никак не на платье воспитательницы в женской школе. На фоне мрачной комнаты женщина напоминала некую райскую птичку.
– Мистер Рандольф? Я Виолетта Гудвин. Извините, что заставила вас ждать. Садитесь, – с улыбкой проговорила она и устроилась на диване с высокой спинкой, аккуратно расправив при этом юбки.
Однако Джефф даже не двинулся с места, пораженный внезапным открытием: судя по произношению, эта женщина – янки! Он даже мог сказать более определенно: она из штата Массачусетс.