Мужчина, который все это время, очевидно, так и сидел в нише, опять сделался виден.
- Ну что же, подождем, - сказал он сам себе. - Две глупости сделано, только бы не случилось третьей...
* * *
Утром на помощь пришел приятель, ударник известной в городе группы "Спазм" Колька. Он принес фуфырь пива и честно сидел у тахты страдающего Дикого, слушая подробности провала.
- Блин, во рту медведь нагадил... - Дикий отпил из кружки, подумал и поморщился. - В общем, кранты. Эта дура стоит посреди сцены и качается, публика воет, самые умные к кассе поскакали, требовать назад билеты. Полный звездец! Джоанна, Джоанна! А я еще удивлялся - чего она так дешево согласилась?
- Из тебя продюсер, как из свинячьего хвоста раввинская шапка, заметил Колька. - Не умеешь - не берись.
- Так я же думал - Джоанна!
- Теперь Эдик тебя на порог не пустит.
- А она - алкашка законченная, старая лошадь!
- И правильно сделает!
- У нее в Питере битковые концерты были!
- Два года назад.
- Ой-й-й... - простонал Дикий. - Звездец полный... Я где-то надрался, сам не знаю где, что пил, что пил! Коля, я такое пил, что потом привидение видел!
- Где, здесь? - Колька оглядел неубранную комнату. - Неудивительно. Тут у тебя скоро змеи заведутся.
- Да нет, не здесь... А знаешь где? - пролцесс вспоминания был мучительным, с треском в висках. - А видел я его в Барсуковке...
- Чего ты забыл в Барсуковке?
- Не знаю. Может, я к Димычу ехал? Нет, ехал я как раз из Барсуковки.
- Это же - знаешь где?
- Ну, знаю! Коль, а ведь я туда, кажется, сам пришел...
- Ножками?
- Ну?
Ударник присвистнул и выбил по столешнице ритм. Его широкая бородатая рожа даже уважение выразила - надо же столько на грудь принять!
- Всего-то два стакана вискаря... - жалобно сообщил Дикий. - Какой-то левый вискарь был - я с него под мостом оперную арию услышал! Прям как вот тебя.
- Под каким мостом? - заинтересовался Колька.
- Под железнодорожным. Это как от Барсуковки в Зареченск ехать.
- Ты не допился, - сказал Колька. - Там, в Барсуковке, какая-то дура завелась, или сумасшедшая, или я не знаю кто. Мне про нее уже рассказывали. Орет по ночам, спать людям не дает. Значит, она поближе к мосту перебралась?
- Слушай, Колян! - Дикий чуть не подскочил. - Ты знаешь, какая у нее глотка?
- Здоровая, - согласился Колька. - У меня там бабка с дедом живут. Дед уже почти глухой, а слышит, когда она выделывается.
- Ты сам-то слышал?
- А зачем? Что мне - нашего шума мало? Под мостом, значит. А что? Там знаешь, какая акустика?
- Знаю...
И Дикий задумался.
Задумался он вовсе не о выдающихся достоинствах голоса. Эти достоинства пока что были выше его понимания. А просто пытался в голове совместить презрительные слова Лешки с собственными ощущениями под мостом, минус поправку на виски.
И вдруг улыбнулся.
- Оклемался? - спросил Колька.
- Ага. Где мои штаны? - Дикий зашарил руками по полу.
- Ты в них спал.
- Блин-н-н-н...
И Дикий засмеялся. Он так хохотал, что Колька озадаченно покрутил пальцем у виска.
* * *
Часы показали полночь.
Дикий прищелкнул пальцами. Он был полон решимости.
Проверив, как работает подвешенный к поясу фонарь, он зашагал по пустой дороге. Сейчас он был достаточно трезв, чтобы действовать по обстановке. И технически подготовлен.
Под мостом, естественно, был полный мрак. Дикий присел на бетонный барьер, отгородивший проезжую часть от тротуара, и задумался.
Она появилась неожиданно - то есть, без стука каблуков. А просто по ту сторону улицы зазвенело. Дикий подскочил - человек таких звуков издавать не должен! .. И не может! .. Но голос, как Дик правильно догадался, экспериментировал с мостом. Звенел всего-навсего колокольчик, из тех сувенирных псевдовалдайских, что всякий гость Питера по дешевке может набрать в ларьках у Петропавловской крепости.
Мужчина - тот самый, с пуговицами, - которого Дикий почему-то не видел, беззвучно рассмеялся. Он опять сидел в нише, и в его руке тоже возник колокольчик, прозвенел в ответ и растаял.
Дикий бесшумно сполз с барьера и присел на корточки. Незримый голос пробовал подражать колокольчику, откровенно при этом валяя дурака. А потом-таки запел!
Это было что-то, неизвестное Дикому, предположительно - на итальянском языке, такое, что бетонные опоры моста - и те прониклись возвышенным волнением, благородной страстью - всем, что било через край и в мелодии, и в том, как ее ласкал голос...
- Ну, заяц, погоди... - прошептал Дикий.
Он гусиным шагом подкрался поближе и стал ждать помощника.
Помощи Дикий ждал от первой же машины, которая с обычной для пустынных ночных улиц скоростью пронесется под мостом. И вот вдали послышался необходимый шум. Стоило двум фарам подлететь поближе, Дикий замер на низком старте и потом, в кильватере у иномарки, перебежал улицу и вжался в арку. Теперь он был на одной стороне с голосом.
Голос или отвернулся от пронзительных фар, или они его настолько ослепили, что пролетевший во мраке силуэт остался незамеченным. Подождав немного - или переведя дыхание, кто его знает... - голос запел снова, перемещаясь и отыскивая акустически активные точки под сводом.
В какую-то секунду показалось, что найдена даже чересчур активная точка и мост сейчас рухнет на головы исполнительнице и слушателю. Дикий решил не дожидаться этого кошмара, а включил увесистый фонарь, приобретенный заранее на базаре. Фонарь этот был мало чем послабее автомобильной фары.
И увидел Дикий девушку такой красоты, что...
... тонкая фигура в обтягивающем бирюзовом платье, низко вырезанном, и золотые, от природы вьющиеся волосы, и ноги, безупречные до изумления, и тонкое лицо с приоткрытым от удивления ртом, и распахнутые глазищи...
... такой красоты, что рука разжалась и фонарь грохнулся на асфальт!
- Ох! - громко сказал Дикий.
- Дурак же вы, батенька! - отвечал насмешливый мужской голос.
Девушка бесшумно шла к нему, подошла, ввергла в адское пламя ароматом, нагнулась, подобрала все еще горящий фонарь - и шваркнула его о стенку!
- Во-о! .. - только и мог вымолвить Дикий.
Голос запел по-итальянски, запел совсем близко, как если бы Дикий растаял и более не существовал. Голос пролетел мимо Дикого и понесся в темноту, разражаясь торжествующими трелями.
Дикий проводил его шалым взглядом.
* * *
Кабинет администратора ДК Эдика всякое повидал. И львиный рык хозяина был тут явлением обычным.
- Ты?! . - нависая над столом, изумился Эдик. - Ты?!? Ну! .. Ща! ...
- Прости дурака! - заорал с порога Дикий.
- Ты не дурак, ты хуже! Ты кретин! И я кретин! Нашел кого слушать! Кого еще привезешь? Каких еще звезд шоу-бизнеса? Аллочку Борисовну? Филю Киркорова? Говори, не стесняйся!
- Ну, лопухнулся! - Дикий старался орать не тише Эдика.
- Ты знаешь, в каком мы минусе? Ты, сука, всю жизнь не рассчитаешься! Продюсер! Козел ты, а не продюсер! Выметайся! И забудь мой телефон! Привез! Осчастливил! А мне - расхлебывать!
Эдик неожиданно замолчал и уставился на телефон. Ровно через полсекунды раздался звонок. Эдик схватил трубку.
- На проводе! Какой Дом культуры? Что? Это баня! Прачечная!
Он одновременно грохнул трубку и шлепнулся на стул. Дикий же совершенно неожиданно сел на пол.
- Не уйду, пока не выслушаешь, - заявил он.
- Значит, тебя отсюда выметут метлой, - почти по-человечески ответил Эдик. - Нет, ты мне скажи - кто тебя надоумил везти сюда эту старую обезьяну? Что ты в ней нашел, кроме алкоголя и матерщины?
- Ее тинэйджеры любят.
- Нашли кого любить...
И Эдик замолчал. Судя по физиономии - навеки.
Дикий подполз поближе к столу.
- Прости дурака...
- Кретина...
- Кретина! Слушай, со мной тут такое было...
- Убирайся, пока я тебя не зашиб.
- Ты все-таки выслушай. Меня ночью занесло аж в Барсуковку. И там, под железнодорожным мостом, одна девчонка пела как я не знаю кто!
- Девчонка под мостом пела? - переспросил изумленный Эдик.
- Я сам думал, что допился! - воскликнул Дикий. - Оказалось - нет! Ее там уже заметили. Она по ночам бродит и поет. Как привидение! Спроси у Кольки Арсеньева, у него в Барсуковке дед с бабкой живут. А глотка - это как Монсеррат Кабалье по меньшей мере!
- Монсеррат Кабалье под железнодорожным мостом?
- Эдька, я ее видел! Я сперва подумал - если тетка с такой глоткой еще не прославилась на всю Европу, значит, рожа страшная! Или конечностей не хватает! Или совсем дебильная! Эдька, я ее видел, я нарочно фонарь брал!
- Ну и как?
- Как-как! Я опупел! Все эти Николи Кидманы и Шероны Стоуны просто отдыхают. Я сперва подумал - какая-то знаменитость приехала к нам
отдохнуть. Если она так просто ночью шатается и песни поет, значит, где-то рядом охрана...
И Дикий замолчал. Не просто так - а в углу Эдикова кабинета увидел пятно мрака и в нем мужчину с пуговицами. Мужчина погрозил пальцем.
Эдик, понятное дело, мужчины не увидел.