– Он идет по следу Пу И? – спрашивала Лола, едва поспевая за шустрым фокстерьером.
– Сильно подозреваю, он идет по следу той самой черной пуделихи, – на бегу отвечал Маркиз.
– А если она вообще ни при чем? – Лола даже остановилась.
– Вот и выясним, при чем ли тут пуделиха! – рассердился Леня. – Сама же недавно упрекала меня в том, что я ничего не предпринимаю!
Рики пробежал два квартала. Потом завернул во двор, пересек его, ненадолго отвлекся на детскую песочницу, мимоходом задрал лапу у фонарного столба и привел своих сопровождающих к угловой парадной большого кирпичного дома. Парадную украшала внушительная железная дверь, и кодовый замок нахально блестел своими кнопочками.
– Замок, конечно, можно открыть, – задумчиво проговорил Леня, – но что толку?
– Так и будем здесь торчать? – разозлилась Лола. – Ждать, пока пуделиха выйдет?
– Все равно до трех часов нам совершенно нечего делать, – напомнил Леня.
Но активная Лолина натура требовала немедленных действий.
Лола внимательно оглядывалась вокруг и, кажется, собиралась по примеру Рики обнюхивать асфальтовую дорожку перед подъездом.
Первое, что она заметила, – это то, что не только они с Маркизом и Рики несли караул возле запертой металлической двери. На разном расстоянии от парадной сидели, лежали и нетерпеливо прохаживались не меньше десятка разнообразных псов. Большую часть этой живописной группы составляли потрепанные жизнью, закаленные в борьбе за существование, украшенные бесчисленными шрамами бездомные собаки – не только косматые дворняги, но даже породистый дог со следами многочисленных драк и взглядом разбойника с большой дороги. Но в этом буквально разношерстном коллективе попадались и явно ухоженные, домашние экземпляры, сытые, чистые, в дорогих кожаных ошейниках – явно сбежавшие от хозяев какой-нибудь час назад. Всех этих хвостатых прохиндеев объединяла, во-первых, принадлежность к мужскому полу и, во-вторых, нетерпеливая озабоченность, с которой они посматривали на железную дверь.
Интересно, что никакой враждебности между лохматыми джентльменами не ощущалось – они переглядывались нервно, но доброжелательно, как абитуриенты перед вступительными экзаменами в престижный институт.
Рики почувствовал себя среди этой компании как дома. Он быстро обошел коллег, насколько это позволял длинный поводок, обнюхался с двумя-тремя, слегка заворчал на дога и наконец уселся прямо напротив подъезда, склонив голову набок и уставившись на запертую дверь круглыми блестящими глазами.
– Все ясно! – возмущенно проговорила Лола. – Твоя хваленая ищейка притащила нас к дому, где живет собачка, находящаяся в… интересном для окрестных кобельков состоянии, и теперь ни о чем другом не думает… Мы что же, так теперь и будем торчать здесь вместе с этим похотливым чудовищем, – и Лола неодобрительно покосилась на фокстерьера.
Рики посмотрел на нее очень выразительно. В его взгляде даже человек, совершенно не понимающий собачьего языка, легко смог бы прочитать:
«Ну, ребята, подождем еще немножко! Тут так интересно, и компания подобралась замечательная! Ну ведь мы же совершенно никуда не торопимся, ведь правда?»
Лола хотела высказать бессовестному фокстерьеру все, что она думает о непорядочных собаках, которые в служебное время вместо того, чтобы честно разыскивать несчастную жертву коварного похищения, предаются грубым и низменным животным страстям, но в этот самый момент железная дверь подъезда медленно отворилась.
Лохматые донжуаны оживились и подались поближе к подъезду. Лола тоже напряглась и выжидательно уставилась на открывающуюся дверь.
Во всяком случае, псы были разочарованы.
На пороге появилась не очаровательная собачка, а всего лишь блондинка в ярко-желтом костюме с черной отделкой, того неопределенного возраста, который обычно называют «за тридцать». Женщина нервно оглядывалась по сторонам, переводя взгляд то на собак, то на часы.
Надо сказать, что собаки тоже вели себя странно: они теснились к самой двери, возбужденно нюхали воздух и нервно поскуливали, а выдающийся фокстерьер Рики неожиданно вскочил и громко залаял.
– У нее усики! – жарко прошептала Лола в самое ухо Маркизу.
– Что? – удивленно переспросил Леня.
– Усики! – гаркнула Лола на этот раз в полный голос. – И этот костюм! Ты можешь себе представить, чтобы нормальная блондинка надела такой костюм? – и с этими словами, энергично расталкивая собак, Лола ринулась на перепуганную блондинку.
– Отдай Пу И! – истошно завопила Лола, прижав незнакомку к стене и пытаясь дотянуться ногтями до ее лица.
– Караул! Спасите! Убивают! – кричала жертва этого нападения, при этом, несмотря на панические крики, вполне успешно обороняясь и даже умудрившись сбить с Лолы темные рокерские очки.
– Ах ты вот как! – Лола еще прибавила громкости. – Ты вот, значит, что! Ну, если ты так, тогда держись! – И она яростно вцепилась в светлые волосы противницы.
Волосы неожиданно отделились от головы, и немногочисленным зрителям поединка открылась черная как смоль густая шевелюра женщины в желтом.
– Ага! – радостно завопила Лола. – Я так и знала! Я говорила! Я была уверена! У нее парик!
Собаки, плотным кольцом окружавшие борющихся женщин, заметно волновались. Они коротко взлаивали и понемногу подходили все ближе и ближе. Только фокстерьер Рики самозабвенно трепал доставшийся ему на растерзание светлый парик.
Леня протиснулся к раскрасневшейся брюнетке, схватил ее за локоть и негромко произнес:
– Мадам, боюсь, эти псы сейчас перенесут на вас все эмоции, которые вызвала у них ваша пуделиха. Давайте во избежание группового изнасилования поднимемся к вам в квартиру и поговорим. Тем более что мы все равно уже обо всем догадались. Вы же не хотите, чтобы мы вызвали милицию?
– Милицию? Какую милицию? – неожиданно прокуренным басом осведомилась брюнетка. – Почему милицию? Это я, извиняюсь, вызову милицию! Ваша цепная собака напала на меня! – И дама попыталась ухватить Лолу за волосы, чтобы у Лени не осталось сомнений в том, кого она имеет в виду.
– Ах, так она меня еще и сукой обзывает! – завизжала Лола и предприняла очередную попытку выцарапать брюнетке глаза. – Сама сука! Отдай Пу И!
– Дамы, дамы, осторожнее, пожалуйста, – Леня безуспешно попытался разделить воюющие стороны, как ооновские миротворцы в бывшей союзной Югославии, – на вас смотрят!
На честный поединок действительно с интересом смотрели все окружающие подъезд собаки. Количество их явно возросло за последние минуты, и у Лени возникло смутное подозрение, что предприимчивый фокстерьер Рики уже принимает у четвероногих зрителей ставки на исход состязания. Сам Леня не был уверен в результате. Если несколько минут назад он, не задумываясь, поставил бы на Лолу в отношении три к одному, то теперь он видел, что брюнетка в желтом – достойный соперник, ее темперамент и хорошая физическая форма дают ей неплохие шансы на успех, а длинные темно-красные ногти находятся уже в опасной близости от Лолиного лица. Пора было прекратить турнир. Леня раздвинул женщин и рявкнул в самое ухо разбушевавшейся брюнетке:
– А вы знаете, что вам грозит огромный срок?
– За что это? – Женщина скосила на Маркиза глаза, одновременно следя за Лолиными руками.
– Похищение животных приравнивается к киднеппингу, то есть к похищению детей!
– Быть не может! – ахнула брюнетка.
– Еще как может! Указ от двадцать четвертого апреля прошлого года ввел в статью сто сорок первую Уголовного кодекса пункт «е» – похищение животных с преступной целью, – вдохновенно врал Леня, – так там, если в злостной форме, то до двенадцати лет лишения свободы, а если с особым цинизмом – то даже до пятнадцати лет…
– Я без особого цинизма! – в ужасе простонала женщина. – И не в злостной форме! И вообще не с преступной целью!
– А с какой же, интересно? – злобно выкрикнула Лола и, воспользовавшись временной растерянностью своей достойной соперницы, добралась наманикюренными ногтями до ее лица и оставила на щеке длинную глубокую царапину.
– Все, все! – Маркиз втащил женщин в подъезд, сопровождаемый обиженным лаем собачьей общественности, крайне разочарованной тем, что поединок не удалось досмотреть до конца. Сзади на длинном поводке тащился фокстерьер Рики, на морде которого было написано все, что он думает о человеке, из-за которого провалилась такая замечательная коммерческая инициатива.
– Какой этаж? – сурово осведомился Маркиз.
– Шестой! – прорыдала брюнетка, прижимая к расцарапанной щеке кружевной платочек.
Леня втолкнул женщин в кабину лифта, стараясь все время находиться между ними, втянул за собой глубоко разочарованного фокстерьера и ткнул пальцем в кнопку шестого этажа.
Пока лифт, дребезжа, карабкался наверх, Лола с ненавистью смотрела на брюнетку и наконец прошипела, как королевская кобра, приехавшая проведать любимую невестку: