Тогда Крильон сказал королю:
— Заклинаю вас именем ваших предков, спрячьте шпагу в ножны!
— Да кто же этот господин? — с удивлением воскликнул король.
— Единственный, кроме меня, искренний друг вашей милости!
— Да что вы говорите, Крильон? — воскликнул гасконец. — Я даже не знаю этого господина! Тогда Крильон снял шляпу и ответил:
— Этого господина зовут французским королем! Гасконец отступил, вскрикнул от изумления и затем отбросил далеко от себя шпагу.
V
Грубая откровенность Крильона пришлась королю не по вкусу. Он очень любил творить всякие бесчинства, но при условии сохранения инкогнито. Поэтому он с негодованием крикнул:
— Да вы с ума сошли, Крильон!
— Нет, государь!
— Кто же этот господин? Гасконец подошел к королю и преклонил колено.
— Раз вы, ваше величество, оказались столь великодушным, чтобы скрестить со мною шпагу, то доведите ваше великодушие до конца. Я прибыл издалека. Я явился в Блуа специально затем, чтобы испросить себе аудиенцию у вашего величества, так как у меня имеется поручение к вашему величеству!
— А кто вам дал это поручение?
— Покойный король Карл IX на смертном одре! — ответил гасконец взволнованным, торжественным тоном.
— Мой брат? — вздрогнув, крикнул Генрих. — Вы его знали?
— Я целовал его царственную руку, государь!
— В таком случае, государь, кто бы вы ни были, я разрешаю вам исполнить свое поручение!
— Государь, вы только что жаловались на усталость…
— Вы правы. Ну, так пойдем в замок.
— Только не сегодня, государь!
— Это почему, сударь?
— Да потому, что здесь имеются два беззащитных существа — старик и девушка, — против которых фавориты вашего величества питают дурные замыслы и которых я взял под свое покровительство!
— Да кто же вы такой, что беретесь защищать кого бы то ни было?
— Клянусь назвать вашему величеству свое имя во время аудиенции, которую вам благоугодно будет дать мне!
— А если я желаю знать сию минуту? При этом гневном возгласе короля в разговор вмешался молчавший дотоле Крильон:
— Я очень надеюсь, что вы, государь, не откажете в этой просьбе человеку, за которого я отвечаю душой и телом!
— А если я откажу?
— Тогда я посоветую этому господину молчать и подождать, пока ваше величество прикажет пытать его!
— Крильон! Вы позволяете себе разговаривать со своим королем слишком свободно!
— Государь, если бы все подданные вашего величества брали с меня пример, вы стали бы величайшим монархом в мире. Ведь у вас и сердце, и голова на месте, не то что у этих лизоблюдов, которые ползают у ваших ног! На этот раз Крильон попал в самую точку.
— Хорошо! — сказал король. — Разрешаю этому господину умолчать пока о своем имени и жду его завтра в замке в своей спальне на утреннем приеме! Гасконец снова преклонил колено.
— Недаром вы, ваше величество, внук короля — рыцаря! — сказал он. — Благодарю вас!
— До завтра! — ответил король. — Идем, Крильон! Бррр… Что за собачий холод!
— Простите, государь! Позвольте мне сказать на прощанье два слова этому господину! — сказал Крильон, подходя к гасконцу. Тот взял герцога за руку и шепнул:
— Молчанье!
— К чему вы приехали сюда? — спросил герцог.
— Я хочу присутствовать на собрании генеральных штатов.
— Вы?
— Да, я!
— Но ведь это значит подставить грудь под удары всех кинжалов, находящихся на содержании у Гизов!
— Ах, Крильон, — ответил гасконец, рассмеявшись, и, внезапно переходя на «ты» с герцогом, продолжал: — Мне кажется, ты начинаешь стариться! Как? Ты думаешь, что моя грудь, которую не смогла пробить шпага французского короля, послужит ножнами для лотарингских принцев? Да полно тебе!
— Но вы хоть не один здесь?
— Со мною моя «фламандка».