– Послушай, Леша! Я с четырнадцати лет работала санитаркой, копила на взятку в институт. Никому ведь было не интересно, что я хочу учиться на врача, я должна была заплатить за свое желание. Уроки я делала ночами, зарабатывала себе золотую медаль. Потом в институте я в отличие от некоторых училась как проклятая и с первого курса занималась на кафедре флебологии. Знаешь, сколько статей я написала для тамошних доцентов? Не сосчитаешь. К третьему курсу я уже могла самостоятельно оперировать, к окончанию института знала о венах все. Ты думаешь, меня оставили в аспирантуре?
Леха хмыкнул и достал из кармана мятую пачку дешевых сигарет.
– А зачем тебя оставлять в аспирантуре, коли ты и так все знаешь? Ученого учить – только портить.
– Леша, меня выкинули как щенка, плюнули на то, что я шесть лет служила им верой и правдой, и тупо взяли одного обормота, чьи родители не поскупились. Слава богу, я тогда была уже замужем, и свекор меня пристроил в ординатуру в МАПО[2].
– Да, плохо с тобой поступили. А ты поступай с людьми хорошо – и сделаешь мир лучше.
– Знаешь что? Я десять лет училась! Почему я должна получать, как кассирша из супермаркета?
Балахонов наконец закурил, и маленькая подсобка, где они ругались, сразу наполнилась вонючим дымом. Вика демонстративно закашлялась.
– Потому, что ты ведешь себя как кассирша из супермаркета, – буркнул Алексей.
– Ничего похожего! – взвилась Вика. – Просто я ценю свой труд. Чего и тебе желаю. Вместо того чтобы делать мир лучше, ты бы о собственных детях позаботился. Уверяю тебя, благодаря твоим усилиям мир не станет настолько лучше, чтобы твоих девочек приняли в институт без взятки. Придется им ломиться в закрытую дверь, как я ломилась. Может быть, они, как я, дверь эту прошибут, но я никому такой судьбы не пожелаю.
Она хотела уйти на этой высокой ноте, но Балахонов удержал ее:
– Вика, я хочу спросить… Ты ненавидишь своих родителей за то, что они тебе не помогали?
Она рассмеялась, глядя, как вытянулась физиономия отца двух малолетних дочерей. Кажется, Алексей впервые задумался о зловещих перспективах, которые сулит детям честного человека наш суровый мир.
– Нет, что ты. Я папу с мамой люблю. Они, может, обеспечивали меня плохо, но воспитывали хорошо. Я должна им сказать спасибо за то, что я самостоятельный человек без всяких комплексов и неврозов.
– Да уж! Хоть ты и нахалка редкостная, но психика у тебя здоровая до изумления.
– Вот именно. А большинство наших ровесников мучаются от неврозов с депрессиями, нажитых в результате родительского воспитания. Хочешь знать почему?
– И почему?
– Не смейся, я действительно думала об этом, я же будущая мать. Все дело в том, что воспитание детей – это труд. Такая же работа, как любая другая. А большинство родителей перекладывают обязанности воспитателя на самого ребенка и обращаются с этим воспитателем как взбалмошные и суровые работодатели.
– Да ну?
– Не «да ну»! Надо тебе, пожалуй, сходить на мастер-класс к моему папе. Он всегда говорил – нужно воспитывать ребенка не как тебе удобно, а как богу угодно. Ты, зная о моем нелегком пути в профессию, можешь подумать, что родители предоставили меня самой себе. Это не так. Они дали мне все, что могли, просто могли очень мало. И ты для своих детей ничего не сможешь сделать. Если у тебя нет денег, ты – никто. Никому не интересно, сколько ты спас человеческих жизней. Председатель приемной комиссии не вспомнит, что ты, допустим, вылечил от аппендицита его бабушку, пока ты не подкрепишь свое желание устроить дочек в институт пачечкой хрустящих бумажек. Это жизнь, Леша, а то, что ты говоришь, – прекрасные иллюзии.
Балахонов задумчиво затянулся.
– Ты права, Вика. Но и я тоже прав. Время покажет, кто из нас правее.
Вика засмеялась. Она играет по правилам, и бояться ей нечего.
Глава вторая
Лариса закончила уборку, и по традиции Вика усадила ее пить чай. Окинув довольным взором стерильно чистые полы, сверкающую сантехнику и совершенно прозрачные стекла окон, Вика заглянула в холодильник, заставленный кастрюльками, и с ужасом представила, сколько времени и сил пришлось бы потратить ей самой, чтобы достичь – нет, не такого же, а гораздо более скромного результата. Какое счастье, что ее доходы позволяют держать помощницу по хозяйству! Андрею знать про Ларису не полагалось: Вика позиционировалась как безупречная жена, умеющая и порядок навести, и вкусно накормить супруга.
Увы, это не соответствовало действительности.
Поглощенная идеей добиться успеха в профессии, она никогда не уделяла внимания хозяйству, а мама, видя, как трудится дочь, и не заставляла ее работать по дому. Сама она была настоящей мастерицей, неутомимой труженицей, и Вика, наблюдая, как весело, словно мимоходом, она ведет дом, укрепилась в мысли, что домашнее хозяйство – дело несложное. Ничего не стоит освоить эту «премудрость» после замужества, думала Вика.
Но вышло иначе. Родители Андрея смирились с невесткой лишь потому, что считали ее неизбалованной и хозяйственной. Значит, нельзя было признаться мужу в своем несовершенстве.
Попытки быстро научиться всему у мамы оказались бесполезными. Вика показала полнейшую кулинарную бездарность. Она готовила самые простые блюда, но если была хоть малейшая возможность испортить продукты, неизменно ею пользовалась. Годы, прожитые в квартире родителей Андрея, были наполнены ухищрениями, которым позавидовал бы ас международного шпионажа. Вика усердно изображала искушенную в хозяйстве, но тактичную молодую женщину, которая понимает, что двум хозяйкам на одной кухне не ужиться, а потому предоставляет пальму первенства свекрови. Подразумевалось, что только хорошее воспитание не дает невестке засучить рукава и порадовать семью изысканными блюдами. Никому и в голову не могло прийти, что произнося: «Ах, мне никогда не сварить такого борща, ах, у меня никогда так не поднимется тесто», – Вика говорит чистейшую правду. Делать уборку она научилась, но в душе ненавидела это занятие.
Свекровь и не перегружала ее домашними хлопотами. Сама она вела хозяйство уверенно и крепко, при этом не позволяя себе опускаться до «нецарских» дел. Ездила по магазинам, составляла меню, готовила праздничный стол, варила варенье, смахивала пыль с коллекции безделушек, рукодельничала. Для всего остального существовала домработница.
Иногда Вика ловила на себе лукавый взгляд Николая Петровича, и ей казалось – свекор ее раскусил. От этого она только больше уважала его. «Вот какой бы мне нужен муж! – весело думала она. – Хитрый, умный, наглый, сильный и рисковый! О, каких бы дел мы с ним наворотили!» Но хитрые и умные мужики никогда не берут жен под стать себе. Их спутницы жизни – мягкие и кроткие девочки из педагогических институтов, которые с течением времени превращаются в холеных домохозяек с мозгом таким же расплывшимся, как их телеса. И как бы ни хотелось умной энергичной женщине заполучить такого же мужа, как бы ни притворялась она домашней курицей – все бесполезно!
Вика очень любила Андрея, иногда даже восхищалась им, но было ясно, что в его характере начисто отсутствует главная черта его отца – азарт. Андрей грамотно вел свой бизнес, но Вика точно знала – родись он в простой семье, никогда бы не поднялся выше обычного врача.
– Привет, любимая! – Выйдя из машины, Андрей порывисто обнял ее. – Как же я соскучился!
Он жадно прильнул к ее губам долгим поцелуем. Вика обхватила его плечи, она любила обниматься так крепко, по-детски. Какой же он стройный, подумала она, отгоняя обидное слово «щуплый», вдруг пришедшее на ум. Она, довольно маленькая женщина, может прижать его к себе одной рукой. Невольно вспомнился Дайнега, чей крепкий кубовидный торс едва помещался в ее объятиях. Вот к чему ведет эта переписка! Все, больше она не станет ему отвечать. Просто вспоминать увлечение юности – еще куда ни шло, но сравнивать мужа и бывшего любовника – увольте! Она не занималась этим даже в ту пору, когда выбирала, за кого из них выйти замуж. И уж конечно, не станет делать этого теперь. Женская судьба состоялась, выбор оказался разумным и потому правильным. Она никогда не была влюблена ни в кого из них – Вика вообще не знала, что это за зверь такой, любовь. Она просто предпочла умного, трудолюбивого и интеллигентного молодого человека разгильдяю и бездельнику.
– У меня для тебя сюрприз, – шепнул муж.
Он никогда не приезжал без маленького подарка. Это могла быть безделушка для гостиной, или пачка дорогого кофе, или флакон духов – все, что угодно, но вот странное дело: всякий раз, принимая подарок, Вика понимала, что именно эта вещь ей абсолютно необходима!
Она открыла бархатную коробочку. В ней лежал золотой браслет. Вика оценила оригинальное плетение, строгий блеск металла высокой пробы… И не обрадовалась.
Слишком дорого. Обои для одной комнаты, минимум. Но разве можно упрекать мужа в расточительстве, если ему нравится тратить деньги на жену?!