Стивен Кинг Некрологи
Предисловие автора
Я просмотрел множество фильмов ужасов, когда был ребенком (вы, наверное, догадались об этом). Я был легкой мишенью, и большинство из них пугали меня до смерти. Было темно, экран был настолько большой, а звук настолько громкий, что испуг продолжался даже тогда, когда ты закрывал глаза. По телевизору пугающий эффект конечно же был меньше. Вставлялись рекламные ролики, нарушающие общий ритм картины, самые страшные части иногда опускались, чтобы избежать развития комплексов у мальчишек, которые, может быть, это смотрят (увы, уже слишком поздно для меня; я видел мертвую женщину, выходящую из ванной в «Дьявольщине»). В крайнем случае, ты всегда мог пойти на кухню, взять рутбир из холодильника, и оставаться там до тех пор, пока зловещая музыка не сменится воплями местных торгашей, кричащих во весь голос: «Автомобили, автомобили, автомобили! Без проверки кредитной истории! Продадим любому!»
Однако один из фильмов, который я видел по телевизору, произвел на меня впечатление. По крайней мере, первый час или минут так семьдесят пять все шло своим чередом, и тут наступала развязка и даже сейчас я хочу, чтобы кто-нибудь ее переделал, так как от нее волосы встают дыбом. Этот фильм, пожалуй, лучший из фильмов ужасов во все времена, назывался: «Я хороню живого».
Я думал, об этом фильме, когда писал рассказ.
Некрологи
Излагайте доходчиво, и придерживайтесь главной линии.
Это было Евангелие от Верна Хиггинса, возглавлявшего факультет журналистики в университете штата Род-Айленд, где я получил свою степень. Многое из того, что я слышал во время учебы, влетело в одно ухо и вылетело из другого, но только не эта фраза, потому что профессор Хиггинс вбил ее словно молотком. Он говорил, что людям нужна доходчивость и краткость для того, чтобы начать процесс понимания.
Ваша настоящая работа как журналиста, говорил он своим ученикам, — дать людям факты, которые позволят им все понять и принять решение. Не надо выдумывать. Зачем все это изящество и высокопарные слова. Начните с начала, аккуратно перейдите к середине, так, чтобы одно событие логически перетекало в следующее, а затем уже и конец. Каждый репортаж, подчеркивал он, всегда должен иметь логический конец. И не смейте пускаться во все это ленивое дерьмо, типа: некоторые люди верят или по общему мнению. И обязательно ссылки на факты, это правило. Пишите все простым английским языком, без всяких украшений и прикрас. Полеты красноречия оставьте для страниц публицистики.
Думаю, вряд ли кто поверит, что это возможно, и моя карьера в «Неоновом Цирке» имела очень мало общего с изысканной писаниной, но я намерен сделать все как можно лучше сейчас: факты, события, от одного к другому. Начало, середина и конец.
По крайней мере, конец в настоящее время.
Хороший репортаж всегда начинается с пяти вопросов: «кто?», «что?», «когда?», «где?», и «почему?», если можно выяснить. В моем случае «почему?» — крепкий орешек.
Хотя «кто?» — это очень легко, — ваш бесстрашный рассказчик Майкл Андерсон. Мне было двадцать семь в то время, когда происходили эти события. Я окончил факультет журналистики Род — Айлендского университета со степенью бакалавра искусств. В течение двух лет после окончания колледжа я жил с родителями в Бруклине и работал на один из этих халявных веб-сайтов «Дэйли Шопперс», перепечатывал новостные страницы, вел разделы объявлений и купонов. Я постоянно направлял свое резюме (какое уж было), но, ни одна из газет в Нью-Йорке, Коннектикуте или Нью-Джерси не хотела меня нанимать. Это не было сюрпризом ни для меня, ни для моих родителей. Не потому, что мои оценки были хреновыми (это было не так), и не потому, что несколько моих опубликованных произведений — в основном рассказы, вышедшие в студенческой газете Род — Айлендского университета «Хорошая 5 центовая сигара» — были плохо написаны (пару из них даже были отмечены наградами), а потому, что газеты совсем никого не брали на работу. Даже наоборот.
(Если профессор Хиггинс увидел бы все эти скобки, он убил бы меня.)
Мои родители начали уговаривать, — мягко, аккуратно — чтобы я начал искать какую-нибудь другую работу.
— В смежной области, — сказал отец своим самым дипломатичным тоном. — Может быть, в рекламе.
— Реклама — не новости, — ответил я. — Реклама — это анти-новости.
Но я понял ход его мыслей: ему представлялось, как я, сорокалетний, ночью, продолжаю брать еду из их холодильника. Бездельник высшей пробы.
Скрепя сердце, я принялся составлять список возможных рекламных фирм, которые могли бы нанять молодого составителя рекламных объявлений с милой физиономией, но без опыта работы. Позже, ночью, перед тем, как я запланировал начать рассылку копии своего резюме в фирмы из этого списка, мне в голову пришла идея. Иногда — часто — когда лежу ночью без сна, я размышляю, как изменилась бы моя жизнь, если бы эта глупая идея не пришла мне в голову.
«Неоновый Цирк» был одним из моих любимых веб-сайтов в эти дни. Если ты ценитель приколов и злобных насмешек, ты его знаешь: типа портала TMZ на YouTube с большим количеством подписчиков. Там, в основном, описываются похождения местных знаменитостей, застигнутых в неприглядном виде во время путешествий по вонючим забегаловкам Нью-Йорка и Нью-Джерси. Если я хотел бы вкратце рассказать, что это за сайт, я бы показал вам фото, мы выставили его через шесть месяцев после моего трудоустройства там. На нем изображен Род Петерсон (всегда упоминается в «Цирке» как «Барри Манилоу своего поколения») после посещения клуба «Пача». Он, согнувшись, блюет в канаву. С тупой счастливой улыбкой на лице и руками, задирающими одежду. Заголовок: РОД ПЕТЕРСОН, БАРРИ МАНИЛОУ своего поколения, исследует нью-йоркский Нижний Ист-сайд.
«Цирк», по сути, был таким себе интернет — журналом, с большим количеством удобных для навигации разделов: ПОЗОРЫ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ, ПОСЛЕДСТВИЯ УПОТРЕБЛЕНЯ, ОЧЕНЬ жаль, что Я ЭТО не видел, худшая ПЕРЕДАЧА За неделю, кто пишет эту чушь. И еще много такого, ну вы уже поняли, о чем я. В ту ночь, после подготовки кипы резюме, готовых отправиться по фирмам, не имея желания работать, я зашел на «Неоновый Цирк», чтобы развеяться за фаст-фудом, и на главной странице обнаружил, что популярный молодой актер по имени Джек Бриггс умер от передозировки. Там было его фото, шатающегося по злачным точкам центра города, за неделю до этого, типичная безвкусица в духе «Неонового цирка», но заметка, сопровождающая фото была вовсе не в духе «Цирка». И тут на меня снизошло вдохновение. Я провел кое-какие исследования в Интернете, и просто, чтобы подурачиться, набросал едкий и злобный некролог.
Джек Бриггс, не раз отмеченный за свое неподобающее поведение в течение всего прошлого года «Холли Роллерс», как пишет эта старая книжная полка, из-за любви к Дженнифер Лоуренс, был найден мертвым в гостиничном номере в окружении своих любимых порошков. Он пополнил клуб 27, в который также входят такие известные наркоманы как Роберт Джонсон, Джими Хендрикс, Дженис Джоплин, Курт Кобейн и Эми Уайнхаус. Бриггс уже брел по актерской сцене в 2005, когда…
Ну, ты понял. По-юношески, дерзко, откровенно непристойно. Если бы я был серьезным в ту ночь, я бы, наверное, отправил готовый некролог в корзину, потому что он, как мне кажется, выходил за рамки пристойности даже «Неонового цирка» — уж очень жестокий и чудовищный. Но ведь я просто дурачился (с тех пор я не раз задавался вопросом, сколько карьер началось с: я просто дурачился). И я отправил его им.
Два дня спустя — все из-за невысокой скорости интернета — я получил письмо от некоей Джеромы Уитфилд, которая писала, что они не только хотят опубликовать его, но и желают обсудить возможность того, что я, пожалуй, мог бы написать что-нибудь еще в таком же непристойном ключе. Не могу ли я приехать в город и обсудить это за обедом?
Мой галстук и пиджак оказались в данном месте полной нелепицей. Офисы «Цирка» на Третьей Авеню были заполнены мужчинами и женщинами, которые, скорее, выглядели как мальчики и девочки на рок концерте. Пара женщин носила шорты, и я увидел крепкого парня в плотницкой спецодежде с маркером, торчащим из его Ирокеза. Как оказалось, он возглавлял раздел спортивных новостей, и однажды выдал незабвенный сюжет под названием: ГИГАНТЫ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА ВОЗЯТ ГАВНО в красной зоне. Впрочем, я не был удивлен. Это была (и есть) журналистика в эпоху Интернета, и кроме людей, находившихся в офисах в тот день, там были еще пять или шесть внештатных корреспондентов, работающих на дому. Как вы понимаете, за нищенскую зарплату.