Она по-птичьи склонила голову к плечу, прислушиваясь к звукам, доносящимся из комнаты. Я повторила эту пантомиму и тоже обратилась в слух, но никакой музыки не услышала. В комнате занудно чирикала какая-то пичуга, поскрипывали древесные стволы и журчала вода. Последнее меня здорово раздражало, навевая мысли о текущем унитазном бачке. С тех пор как в нашей квартире установили счетчики-водомеры, меня нервирует даже апрельская капель.
– Слышь, Трошкина, а как называется твоя новая блажь? – немного невежливо поинтересовалась я.
– Природничество, – ничуть не обидевшись, ответила Алка. – Учение об экологически чистой жизни в гармонии с природой. Потрясающе интересно и очень полезно для здоровья! Хочешь, расскажу?
– В другой раз, – ответила я, покосившись на подружкины ноги.
Ступни ее были босы, одну щиколотку охватывал кожаный шнурочек, завязанный трогательным бантиком, а на другой коричневой краской был криво нарисован кокетливый цветочек.
– Я еще зайду, – пообещала я, просовывая собственные ступни в перепонки модельных босоножек и подхватывая упаковку вредного для здоровья пива. – Как-нибудь на днях. Или на неделе.
Денис и Барклай Кулебякины благополучно проследовали в свои апартаменты на восьмом этаже, и я без происшествий вернулась домой. Разулась, избавилась от сумки и поволокла пивные банки в комнату брата.
– О, мое любимое! – обрадовался «Баварскому» Зяма. – Присаживайся, будем трапезничать. Я потихоньку из холодильника нормальной закуски натырил: вот котлетки, сыр и малосольные огурчики. Только хлеба нет.
– Я могу и без хлеба, – отмахнулась я.
– И бокалов нет!
– Могу и без бокалов. А куда присаживаться? – Я огляделась.
Мой брат Казимир – дизайнер. Свою комнату он обставил стильной мебелью, некрупные предметы которой свободно можно выносить в черном ящике участникам телепередачи «Что? Где? Когда?». Чтобы угадать в отлитой из упругого полупрозрачного пластика гигантской медузе с шестью волнистыми ногами и внутренней подсветкой обыкновенный табурет, высокоразвитого интеллекта будет маловато! Понадобятся еще недюжинная интуиция и опыт практического общения с непредсказуемой богемной публикой.
– Так вот же кресло, прямо за тобой стоит! – расслабленно махнул рукой Зяма, успевший глотнуть «Баварского».
– Это? – уточнила я, через плечо показав пальцем на подобие большого веретена, в проволочной обмотке которого зияла рваная дыра.
Она была подозрительно похожа на глубокую темную нору, и заталкивать в нее свой зад, не убедившись предварительно в отсутствии того острозубого грызуна, который легко перекусывает пластмассовые шнуры в палец толщиной, мне не хотелось. Но Зяма, приоткрыв один глаз, посмотрел на меня с такой насмешкой, что я решилась и опустила свой филей в проволочное гнездо. Оно оказалось неожиданно удобным, мягким изнутри, а каркас обмотки, как выяснилось, идеально поддерживал спину, плечи и голову.
– Неплохо! – признала я.
– Хорошо! – поправил меня Зяма, с вульгарным чавканьем заедая пиво холодной котлеткой. – Так о какой помощи ты хотела меня попросить?
– Ох! – Я вздохнула так, что мой проволочный кокон задрожал, как термитник, переживающий смутное время борьбы за власть. – Мне, Зямка, шеф дал особо ответственное задание – найти женщину для съемок рекламного ролика.
– Шерше ля фам, – кивнул Зяма.
– Да не просто ля фам, а сокрушительно красивую толстуху! Молодайку с телосложением раздобревшей Венеры Милосской и обаянием Елены Прекрасной!
– Ничего себе! – хмыкнул Зяма.
– Ах, если бы себе! – Я опять вздохнула, и мое кресло вновь сочувственно завибрировало. – На свой вкус я взяла бы первую попавшуюся хорошенькую пышечку, но кастингом командует лично заказчик, а этому капризному господину Хабибу никак не угодишь! Хочу, говорит, спелый персик! А где я ему этот персик возьму? Толстухи, которые попадаются мне, тянут, максимум, на водянистый абрикос!
– А от меня ты чего хочешь?
– Да хотя бы совета! Кто у нас любимец всех дам в возрасте от пяти до семидесяти пяти? Ты! У тебя каких только подружек не было: и худые, и толстые, и блондинки, и брюнетки! Я даже одну лысую помню!
– Диана! – мечтательно улыбнувшись, вспомнил Зяма. – Только она не лысая была, а бритая.
– Не отвлекайся, – попросила я. – К черту бритых красоток, подумай о толстых. Главный вопрос: где они водятся?
– М-м-м. Дай подумать. – Зяма поерзал на диване, для вдохновения принял еще пива и поднял глаза к потолку. – Так. Я полагаю, пышнотелых юных дев должно быть немало в кулинарных училищах и техникумах.
– То есть в лицеях и колледжах, – кивнула я. – В нашем городе подобных учебных заведений три, и я обошла их все. Дохлый номер! Упитанных девах там в самом деле полно, но все они какие-то полуфабрикатные.
– То есть сексуально неграмотные и чувственно не разбуженные? – с полуслова понял меня записной ловелас и волокита. – Ясно, сырой материал! Тогда я предлагаю тебе поискать в салонах красоты, косметических клиниках, фитнес-центрах и тому подобных кузницах модельных кадров.
– Смотрела, – ответила я. – Пышнотелые красотки туда, конечно, валят косяком. Только знаешь в чем беда? Все они мечтают похудеть!
– То есть считают свою внешность несовершенной, из-за чего комплексуют и никак не могут быть сокрушительно обаятельными и привлекательными? – догадался Зяма. – Да, Индюха, задала ты мне задачку!
Он залпом выпил третью банку пива и неожиданно предложил:
– Может, тебе в Африку слетать?
– Это еще зачем? – удивилась я.
– А вот я читал, там есть племена, которые женскую красоту измеряют в килограммах: чем дама толще, тем прекраснее! Очень подходящая к твоему случаю философия! Ты только представь, ведь там каждая толстуха глубоко и непоколебимо убеждена в своей неотразимости! Африканские мужики своих подруг в этом поддерживают и даже специально раскармливают! – с этими словами Зяма сунул в рот кусок сыра.
– Хорошая идея, но придется ее отложить до тех пор, пока господин Хабиб не распространит свою торговую сеть на Черный континент, – с сожалением сказала я. – Африканские бабы – они же черные, а мы-то белые! Негритянка никак не может рекламировать салон «Кубанский габарит»!
– Индюха, да ты расистка! – добродушно упрекнул меня братец, хрустя огурчиком.
– Вовсе нет, – не согласилась я. – Слушай! А нет ли в наших широтах какой-нибудь этнической или социальной группы, где традиционно ценят массивных дам?
– Секция женского сумо! – предложил Зяма.
– Не пойдет, – я помотала головой. – Там тетки сплошь агрессивные, а нам нужна женственная.
– Тогда я не знаю! – сдался братец.
– Ты подумай еще, ладно? – убитым голосом попросила я.
Зяма моих надежд не оправдал, а сама я уже не знала, что и придумать. Есть и пить мне от огорчения расхотелось. Я выкарабкалась из кресла, которое содрогалось, явно не желая со мной расставаться, и побрела в свою комнату.
Вытянувшись на диване, я закинула руки за голову и уставилась в белый потолок, как на пустой экран. Не знаю, чего я ждала. Может, втайне надеялась, что там чудесным образом проявится изображение искомой красотки с указанием ее домашнего адреса и номера телефона? Ничего подобного, разумеется, не произошло. Зато сверху, из квартиры на восьмом этаже, понеслись разудалые звуки псевдонародной песни в исполнении Верки Сердючки. Смекнув, что музыку завел Денис, я заворочалась. С чего бы это ему веселиться? Разве он не должен тосковать и грустить, лишившись моего общества и внимания?
– Гоп, гоп, гоп! – неслось сверху.
Мое воображение услужливо нарисовало сцену пошлой гулянки, устроенной Денисом на пару с Сердючкой. Я прямо-таки видела грудастую молодайку в венке с лентами, выплясывающую малороссийский вариант канкана на уставленном бутылками столе: мониста подпрыгивают и звенят, ноги подпрыгивают и топают, груди подпрыгивают и шлепают!
– Ой! – Я и сама подпрыгнула.
Зямины речи об африканских красотках органично соединились с моим живописным видением! Как же я сразу не подумала о том, что толстушку для рекламы «Кубанского габарита» вовсе не обязательно искать среди жительниц Кубани! Чем, к примеру, нехороша Верка Сердючка? С таким темпераментом, с такой харизмой – ей бы еще пару пудов живого веса набрать, и лучшей модели не пожелал бы даже привередливый господин Хабиб!
Я села и крепко почесала в затылке. Добраться до Сердючки не проблема, она приезжает к нам с концертами раз пять-шесть в год, а у меня полно друзей-знакомых среди телевизионщиков и антрепренеров, так что, в принципе, я могла бы организовать похищение звезды. Спрятать ее на нашей даче в Буркове, от пуза кормить высококалорийными деревенскими продуктами… Эх, времени нет, сроку-то мне шеф дал только до конца недели!