– Слава богу, – отвечал тот, – я отдам моему отцу все, что получил в наследство, но желал бы, чтобы он не отбирал у сестры того, что я ей выделил.
– Вы не отдадите ничего, – сказал Задиг, – а получите еще тридцать тысяч золотых, вы больше любите своего отца, чем ваш брат[35] .
Одна очень богатая девица одновременно дала согласие выйти замуж за двух магов и после нескольких месяцев их поучений забеременела. И тот и другой хотели на ней жениться.
– Моим мужем станет тот из вас, – сказала она, – кто дал мне возможность подарить государству гражданина.
– Я совершил это благое дело, – сказал один.
– Эта заслуга принадлежит мне, – возразил другой.
– Хорошо, – сказала она, – я признаю отцом моего ребенка того из вас, кто сможет ему дать лучшее воспитание.
Она родила сына. Каждый из магов хотел его воспитывать. Дело дошло до Задига. Он призвал обоих магов.
– Чему ты будешь учить своего воспитанника? – спросил он у первого.
– Я научу его, – отвечал ученый, – восьми частям речи, диалектике, астрологии, демономании, я разъясню ему, что такое субстанция и акциденция[36] , абстрактное и конкретное, монады и предустановленная гармония[37] .
– Я, – сказал второй, – постараюсь сделать его справедливым и достойным дружбы.
Задиг произнес:
– Отец ты ему или нет, но ты женишься на его матери[38] .
Диспуты и аудиенции
Так Задиг ежедневно выказывал тонкий ум и добрую душу. Им восторгались и тем не менее его любили Его считали счастливейшим из людей. Имя его гремело по всему государству, все женщины на него заглядывалисъ, все мужчины восхваляли его справедливость, ученые считали Задига своим оракулом, и даже жрецы признавали, что он знает больше архимага Иебора. Никому не приходило в голову спорить теперь с ним о грифах. Верили только тому, что он считал достойным веры.
Полторы тысячи лет длился в Вавилоне великий спор, разделивший всех граждан на две непримиримые секты. Члены одной утверждали, что в храм Митры[39] должно вступать непременно с левой ноги, а члены другой считали этот обычай гнусным и входили туда только с правой ноги. Все ждали торжественного праздника священного огня, дабы узнать наконец, какой секте покровительствует Задиг. Взоры граждан были прикованы к его ногам, люди замерли от волнения и тревоги. Сжав пятки, Задиг не вошел, а прыгнул в храм, после чего красноречиво доказал собравшимся, что бог неба и земли чужд пристрастия и равно относится и к правой ноге и к левой. Завистник и его жена утверждали, что речь Задига была бедна образами и что он не заставил пуститься в пляс горы и холмы[40] .
– Он слишком сух и лишен воображения, – говорили они. – У него и море не отступает от берегов[41] , и звезды не падают[42] , и солнце не тает, как воск[43] . Ему недостает хорошего восточного слога.
Задиг довольствовался тем, что обладал разумным слогом. Все были на его стороне, но не потому, что он был прав, не потому, что был разумен, не потому, что был любезен, а лишь потому, что он был первым визирем.
Так же удачно закончил он великую распрю между белыми и черными магами. Белые утверждали, что нечестиво, молясь богу, обращаться на северо-восток; черные уверяли, что бог гнушается молитвами людей, обращающихся к юго-западу. Задиг приказал обращаться в ту сторону, в какую каждый хочет.
Он нашел способ управляться со всеми частными и государственными делами утром, а дневное время посвящал заботам об украшении Вавилона. Он распорядился представлять в театрах трагедии, которые заставляют плакать, и комедии, которые вызывают смех; такие пиесы давно уже вышли из моды[44] , но он эту моду возродил, так как был человеком со вкусом. Он не был убежден в том, что понимает в театральном искусстве больше, нежели актеры, осыпал их дарами и отличиями и не завидовал втайне их талантам.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...