Попов Константин Лучшие
Константин "MG42" Попов
Лучшие
"Данный текст не является мемуарами, документальной
повестью и т.д. Часть событий, фактов и персонажей,
встречающихся в тексте - вымышленные."
(быль в трех частях, с длинным эпиграфом и коротким эпилогом)
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
М.Ю.Лермонтов
("Из Гете")
1.
- А очини-ка нам, Мугинштейн, с божьей помощью кассу... - прервал затянувшееся молчание негромкий проникновенный голос и после короткой паузы задумчиво добавил, - ... слышь, Гестапыч, тушеночки подгони, а...
Хайнц Виккерт, носивший в этой теплой компании почетное погоняло "Гестапо" сделал движение в сторону говорившего - но движение лишь глазами. Меж тем казалось, что вся его внушительная, затянутая в камуфляж для ночных операций фигура слушала, ожидая продолжения. Всей фигурой слушал Хайнц, кроме разве что ушей - немудрено, ибо по-русски он ни хрена не рубил. Любителя же тушенки сей факт, похоже, нимало не волновал:
- Банку давай сюда, говорю! - Тот же голос, нарушивший на этот раз очарование невыразимо черной, пусть и зимней, но все же южной ночи, усугублявшееся отблесками небольшого костерка - а небольшие костерки, будь вам известно, всегда что-нибудь да усугубляют - этот голос уже утратил свою проникновенность, обретя временами свойственные его хозяину тембры человека маловысокообразованного, но точно знающего свои сиюминутные пожелания.
Нетерпеливое движение в сторону микрофонившего тушенку Гестапо обозначилось в складках такого же черного комбеза, мешковато сидевшего на чуть ссутуленной, худощавой фигуре очкарика с интеллигентным, вопреки впечатлению от его последнего высказывания, лицом. Конечно же, Рептилии, как звали здесь парня в очках, были ведомы лингвистические познания Гестапо, точнее полное их отсутствие, да и сам он вполне мог озвучить свое пожелание на родном для Хайнца немецком, но...
...после сегодняшних полутора часов скачек по пересеченной местности наперегонки с парой вражьих минометчиков, вообразивших себя крутыми снайперами, скачек с двадцатью кило тротила за спиной и единственной колотящейся в башке навязчивой мыслью: "Ну, пиздец..."
...после вчерашних занятий и сорванного интернациональным матом голоса, коим он пытался перекрыть теперь уже непрерывную канонаду, прививая своим чучмекам кое-какие понятия о непереходящих ценностях, то бишь о технике безопасности при работе с прыгающей противопехотной миной ОЗМ-2...
...после возвращения четвертого дня из коротенького рейда, растянувшегося на полторы недели, где они трижды крутили мазурку с озверевшими от их хулиганств отборными зондеркомандами и потеряли почти полгруппы...
...после всего этого и многого другого насчет цицеронить по-немецки ломало его конкретно. А тушенки - страсть как хотелось.
Гестапо же, с невыносимой, с просто-таки гестаповской неторопливостью протянул руку в костер, где лежало пять - на одну больше, чем сидело у костра народу - разогревавшихся банок, не обращая внимания на жар поднял одну из них за отогнутую крышку и протянул Рептилии заветный харч длиннющей лапищей, не утрудившись подняться в рост. Рептилия, выпрямившийся, дабы взять вожделенную тушенку, оказался чуть-чуть повыше сидевшего на корточках Хайнца. Здоров был Гестапо, вот что... А временами Гестапо бывал и весьма понятлив...
- Bitte... - ...хоть и немногословен.
- И тебе не болеть... - Благостно ответствовал Рептил, занося ложку над зажатой промеж колен жестянкой. Остальные черные фигуры тоже зашевелились, добывая из огня разогревшийся фураж.
- Скользкий ты тип, Рептилия... - Традиционно высказался Руслан, сидевший рядом с Хайнцем, напротив очкарика, когда в костре осталась лишь одна банка. - Не мог сам до хавчика дотянуться? Умаял вон Хайнца. Гляди, обессилел совсем, тушенку мечет из последних...
А Рептилией за "просто так" не назовут, Русланчик... За ум мой недюжинный, за красу мою неземную, да еще вот за скользкость. - Столь же традиционно парировал Рептилия, пытливо вглядываясь в действительно редко, раза в три реже всех остальных машущего ложкой Гестапо. - Ты вот мне лучше напомни, - напарник мой разлюбезный, кто из наших вчера в наряд по кухне напросился?
Черные комбезы, молотившие тушенку, снова замерли, ожидая - смеяться с набитым ртом не только неудобно и некультурно, но и попросту опасно, поскольку попавший в дыхательное горло кусок вареной коровы абсолютно не интересуется, сколь качественно ты стреляешь из винтовки, сколь ты грозен в рукопашной и вообще сколь ты крут... А когда в голосе Рептилии появлялась такая вот задумчивость, это почему-то почти всегда предвещало взрыв хохота.
Тем более - если речь шла о Хайнце, единственным недостатком которого, кроме полного незнания, а скорее всего, непонятного, но оттого не менее категорического нежелания знать русский язык, включая освоенный даже японцем из конкурирующей разведгруппы русский мат - его вторым единственным недостатком была страсть к изыскам славянского самогоноварения.
На лице его, обладавшем удивительно тонкими, аристократическими чертами, контрастировавшими с комплекцией медведя, всякий раз после глотка местной дряни, именуемой почему-то "сливовицей", хотя гнали ее из всего, что в принципе могло забродить, но только не из слив, на этом лице после каждого глотка появлялось выражение такого неземного блаженства, абсолютно непостижимого для окружавших его славян, что это никак не могло остаться незамеченным.
Рептилия, со свойственной ему любознательностью, пользуясь своим сносным владением немецким, пару раз пытался раскрутить Гестапо на задушевный разговор о вкусовых прелестях этой редкостной гадости, но ответ Хайнца всегда был столь же одинаков, сколь и краток: "Hat mir gefallen..." - "Она мне понравилась". Плюнув на истоки столь пылкой любви, Рептилия с тех пор не упускал случая пройтись по теме "Что русскому здорово - то немцу смерть, и наоборот" - притом сам он пил мало, поскольку человеческие (то бишь славянские) дозы алкоголя его небольшой, хоть и двужильный, организм переносил с трудом. Так что сентенции Рептила на сей счет воспринимались с уже привычным энтузиазмом - ибо позволяли одновременно хохотать как над шутником, так и над его "клиентом".
А потому коллеги уже предвкушали, зная, что бессменный командующий по кухне старый одноногий Петко к своим невообразимым запасам сливовицы бегает куда как резво - особенно ежели кирять предстояло с Хайнцем. По эту сторону Гестапо любили все, и Петко не был исключением.
Впрочем, на сей раз посмеяться не удалось. Практически одновременно с движением левой руки Рептилии, не то чтобы совсем уж неуловимо, но достаточно быстро сунувшего в темноту висевший до того момента на левом бедре "вальтер", еще пара стволов в руках Хайнца и Руслана уставились в том же направлении. Четвертого присутствующего, до сих пор молчаливо рубавшего тушенку поляка Зби, словно бы никогда тут и не было. Все, впрочем, знали если в костерок шваркнет граната, а они почему-то не успеют - разобраться будет кому. А скорей всего - так и не придется ей туда шваркнуть. Збигнев в темноте не хуже кошки видел, даже если только что на огонь смотрел особенности организма, что вы хотите.
- Обзовись в темпе! - озвучил Рептил проплывший над языками пламени большой знак вопроса. Будь дело не в центре расположения бригады, вопрос бы озвучили по-другому - впрочем, и звука бы почти не было: ПБСы в рейдах навинчивали все. Да и костра бы не было тоже. И тушенку бы жрали холодную и быстро. Если бы та была.
- Шеф. - Немедленно отозвалась темнота и из нее материализовалась еще одна черная фигура, озаботившись тем, чтобы в круге света в первую очередь показались пустые руки - без гранат, пистолетов и прочей неприятной атрибутики.
- Шеф. - Подтвердил Рептил и убрал "вальтер" обратно в кобуру. Садись, Заран, тушенка твоя почти сгорела.
- Шеф, точно. - Раздался из-за спины у фигуры еще один голос с сильным акцентом. Зби, выскользнув из мрака, уселся на свое место и продолжил прием пищи.
- Послушай, сержант. - Произнес Заран, доставая банку из огня. Акцент его не был столь заметен, как у поляка. - Послушай, сержант, а что, шмальнул бы?
- А как же, господин поручик. - Оживился Рептил. - Непременно шмальнул бы. Да всякий бы шмальнул - больно тихо ходишь, Шеф, а спецназ он и у тех имеется... Говорят.
- М-м... - Неопределенно среагировал поручик, уже вовсю уплетая из банки. - А если бы я по-русски не рубил? Вот как Гестапыч, к примеру?
На этот раз Рептил неопределенно-философски пожал плечами, "мол, значит, судьба такая". Между тем, остальные, кроме продолжавшего неторопливо жевать Збигнева, отложили ложки и уставились в костер. Повисло ожидание. Минут через пять, когда со жратвой покончил и командир, ожидание быстро сгустилось и направилось к поручику.