У дома стояла крытая кибитка. Неуж наместник прислал? Неплохо бы ему и расплатиться. Или на кол не посадил и посчитал, что и одного этого уже довольно для меня? В принципе, наместник – один из столпов царских, кои в каждом городе были, а я кто? Без роду, без племени – лекаришко неизвестный. Казнят – и не заметит никто моего исчезновения. Ну и чёрт с ним, чем богаче человек, тем жаднее. Забыть про него – и все дела.
Рассудив так, я открыл калитку и вошёл в дом. А здесь Александр собственной персоной, да не один – с ним ещё купчина незнакомый. Похоже, поважней да побогаче Ксандра будет – шуба соболья расстёгнута, из-под неё однорядка с жемчужными пуговицами видна, а на шее – цепь золотая, толщиной в палец.
Надоели мне что-то богатенькие, глаза бы мои их не видели. Понтов много! Однако виду не подал, поклонился, здравия всем пожелал. Привстали купцы с лавки, ответный поклон отвесили.
Начали, как водится, с погоды. Говорил в основном Ксандр. Второй же впился в меня пронизывающим взглядом, как будто оценивал, как на торгу. Наконец перешли к делу. Заговорил незнакомый купец.
– Я Малыхин Пётр, по батюшке Иванович.
– Кожин Юрий. Что за нужда привела ко мне?
– Именно что нужда. На торгу немало прослышан об исцелении чудесном Ксении, дочери наместника. Знаю – болела тяжко и тут – такое говорят… Не поверил словам, грешен, сам на заутреню пошёл, убедился – не врут люди, истинно так! Надежду во мне сие видение вселило. Духом я воспрянул.
– Пока я про беду твою не услышал – одни слова.
– А я не сказал? Жена у меня болеет. Посмотреть бы её надо, попользовать.
– Что болит?
– Нешто я лекарь? За тем и приехал. Вот Ксандр сказал – знакомец он тебе, не откажешь, мол.
– Хорошо, поехали, посмотрим жену, там и решим – смогу я помочь или бессилен.
– Да как же бессилен!? Вона – дочку наместникову с одра поднял. А у меня жена-то сама ходит, болеет только, мается, бедняжка.
В голосе купца послышалась тоска.
Мы сели в кибитку, возничий щёлкнул кнутом. Ехать было всего ничего – меньше квартала. Однако положение купца обязывало. Ну никак не можно пешком идти, разве что в церковь.
Сани парадные у купца были ничуть не меньше и не хуже, чем у наместника. И дом по простору не уступал, только, может, слуг поменьше, так вероятно – не всех видел. Богато живёт купец, с размахом.
Пётр поймал мой взгляд на его хоромы, улыбнулся самодовольно – и мы, мол, не лаптем щи хлебаем.
Навстречу нам вышла миловидная женщина лет тридцати пяти, вынесла корец с горячим сбитнем. Вначале выпил Ксандр, и слуга тут же подал купчихе полный корец.
Теперь уже выпил до дна я.
– Вот знакомься, Меланья, лекаря знатного тебе привёз. Помнишь, вчера я ходил в Успенский собор, дочку наместникову смотреть, что чудом выздоровела? А чудо руками своими сотворил вот он. Пока другие удивляются – кто смог такое? – я уже подсуетился, других тугодумов опередил.
Радость купца была прямо мальчишеской. Наверное, он и в торговом деле такой – соображает быстрее всех. Уважаю таких – пока другие репу чешут да в носу ковыряют, раздумывая, он уже успеет дело обстряпать.
– Мне бы осмотреть твою жену, Пётр.
– Да за ради бога, для того и приехали.
Жена купца повернулась и пошла в свою комнату, я последовал за ней. Внешне она не производила впечатления тяжко больной. Может, перестраховался Пётр?
Расспросив дотошно Меланью – это называлось в медицине сборами жалоб и анамнезом, я тщательно её осмотрел. Нет, не перестраховался Пётр, похоже – камень в левой почке у женщины.
– Травы пила какие-нибудь?
– Пила, что травник давал.
– Легче после лечения было?
– Ненадолго.
Я задумался. Даже маленький камень может вызвать сильные болевые приступы, да такие, что на стену от боли полезешь.
Микролиты успешно лекарствами да травами лечить можно. Большой камень если – только операция. Нет, конечно, в моё время применяли и другие методы, например – дистанционная литотрипсия. Но сейчас не о них речь, нету этих аппаратов здесь.
– Операцию делать надо, сударыня.
– Ой, боюсь я.
– Знамо дело, кому под нож ложиться охота.
– С мужем посоветуюсь.
– Твоё дело, только не у мужа болит, а у тебя, тебе и решать.
Мы вернулись в трапезную. Я коротко рассказал, как обстоят дела со здоровьем у Меланьи.
– А что думать, – сразу заявил Пётр. – Больная – вот она, лекарь здесь, деньги тут.
Он похлопал себя по кошелю на поясе.
Меланья опять взялась за своё:
– Боюсь я.
Пётр и слушать не стал:
– Решено, вот моё слово. Когда?
– Завтра, с утра. Стол приготовь, холста белёного побольше, воды тёплой. Сама пусть искупается, но париться не надо. Комнатку для меня надобно. После операции придётся мне с недельку у вас пожить, за больной понаблюдать. Положено так.
– Да хоть весь этаж занимай! – хохотнул купец.
С утра я и взялся. Гладко шла операция, а потом… Внезапно в лицо ударил фонтан крови. Одной рукой я прижал кровоточащую артерию, другой вытер лицо. Слишком долго везение продолжаться не может. Попривык я к успеху, подуспокоился, расслабился. А нельзя было! К почке дополнительный сосуд подходил, что иногда случается, вот и задел я его инструментом. Я наложил на сосуд двойную лигатуру. Кровотечение остановилось. Не страшно, потеряла крови немного – с полстакана.
Но это сигнал свыше. Полная сосредоточенность! Далее я работал чётко, удалил из лоханки коралловидный камень в полкулака размером и мысленно себя похвалил. Никакие травы в данном случае не помогли бы, только операция. Представляю, как женщина мучилась.
Пациентка пошла на поправку быстро, и через неделю я снял швы.
– Всё, милая, здорова. Только впредь водичку кипячёную пей.
Я дал ещё несколько советов, собрал сумку с инструментами, вышел в трапезную.
Пётр сидел здесь, сиял улыбкой от уха до уха.
– За жену спасибо! Не зря, значит, перехватил я тебя. У нас в городе, как прослышали о тебе, искать кинулись. А я Ксандра попросил помолчать пока, не говорить, кто ты и где живёшь, если кто спрашивать станет.
Купец поднялся со стула, поклонился в пояс. Я в ответ поклонился тоже. Это ведь ритуал такой, нарушать нельзя.
– Сколько я должен?
– Двести рублей серебром.
Сумма не просто большая, а огромная. Но думаю – от него несильно убудет.
Купец удалился в соседнюю комнату, вынес мешочек и вложил мне в руку.
– Это – за работу.
Достал мешочек поменьше, вложил мне во вторую руку:
– А это от меня, за уважение, кое ты проявил к дому моему и жене, а стало быть – и к роду моему.
Купец лично проводил меня в сени, помог надеть тулуп, поднёс сумку с инструментами до кибитки.
– Лекаря до дома довези в сохранности, – наказал вознице.
Мы обменялись прощальными словами, и я поехал к себе. Вообще-то он неплохим мужиком оказался, этот купчина. А вначале не понравился он мне – слишком богатство своё выпячивал.
Я занёс домой сумку с инструментами, деньги в мешочках, поприветствовал хозяйку и вышел во двор. Вот и мой первый заработок на новом месте. Коня надо прогулять, застоялся. Уж и не помню, когда на него садился.
Я вывел Орлика из конюшни, погладил по морде. Оседлал, раскрыл ворота, вскочил в седло и рванул галопом по улице.
Выскочил в открытые городские ворота и понёсся по заснеженным полям, легко обгоняя обозы. Давно я не сидел в седле, не чувствовал азарта скорости, не ощущал морозного ветра в лицо.
Сбросив накопившееся напряжение, часа через два я вернулся домой.
А у ворот верховой меня дожидается. Ёкнуло сердце – случилось чего? Оказалось – наместник немедля к себе призывает. Так и поехал верхом.
У ворот оба спешились, завели коней во двор. Я взбежал по ступенькам, а мне уж и дверь открывают. Скинул тулуп слуге на руки и вошёл в трапезную.
Наместник-воевода, как всегда, восседал во главе стола. По левую руку боярыня сидит, одесную – дочь Ксения.