Рэндал почуял, что разговор становится слишком интимным для посторонних ушей, и заторопился вслед за своим жертвоприношением к алтарю, вытирая руки о свою зимнюю шерстяную робу, и на ходу бросил через плечо:
— Нужно соблюсти ритуал, Туз. — Туз была боевая кличка Стратона.
Страт не обратил внимания на слова Хазарда, он продолжал смотреть на Ишад.
— В этом моя вина, да? — просто спросил он. — Это следствие того, что я сплю с тобой наперекор естеству?
— Люди сами вершат свою судьбу — это слишком личный вопрос и не подлежит обсуждению. — Она протянула руку, воспользовавшись моментом, чтобы дотронуться до его побелевших губ. Огромный пасынок вел внутреннюю борьбу с самим собой, положив руку на эфес меча. Он был готов попытаться убить ее, чтобы загладить свою вину.
Что бы тогда она стала делать? Причинила бы боль тому, в чьих руках чувствовала себя женщиной? Не такая уж она и грозная, чтобы настоящий мужчина не смог ее победить. Или, может, не грозная до тех пор, пока ее не спроецируют?
Страт не отстранился от ее прикосновения к его губам, а только сказал:
— Ишад, это больше, чем я просил…
— Это больше, Страт, чем мы просили. — Она провела рукой вниз вдоль его шеи и покатого плеча и задержала ее на бицепсе правой руки, — зная, что при необходимости в любой момент может сделать так, что его рука онемеет. — Это ваш бог ведет войну против богов илсигов и бейсибцев — если они у них есть, всколыхнув сердца людей и помутив их рассудок. Не мы. Мы почти так же невинны, как и твой меч, который вскоре будет покоиться в ножнах. Поверь мне.
Страт медленно кивнул: псевдо-пасынки заняли место настоящих после их ухода из города и, обнаглев, осмелились выступить даже против жестокосердных рейнджеров Третьего отряда. А уж про бойцов Зипа и говорить не стоило — НФОС готов был выпустить из них кишки и положить к ногам своего командира.
— И что теперь? — спросил гигант, и горе слышалось в его голосе.
Некромантка посмотрела ему в лицо и опять потянулась рукой, подняв голову вверх так, что капюшон упал и только волосы теперь затеняли ее лицо.
— Л теперь вспомни, что ты обещал мне в ту первую ночь — не обвинять меня в том, какая я есть, не обвинять себя в том, что ты должен делать. Не задавать слишком много вопросов, ответы на которые могут тебе не понравиться.
Воин закрыл глаза, и память выдала ему то, что она велела забыть до тех пор, пока не пришло время. Когда он открыл их, взгляд его смягчился.
— К тебе? — устало спросил он. — Или ко мне?
***В ту ночь в нижней части Санктуария на вечно сырой улице, называемой Дорогой Колдунов, в башне-цитадели Гильдии магов Рэндал — Хазард из Тайзы проснулся, буквально задушенный собственными простынями.
Маленький колдун стал белым как полотно, и только веснушки ярко выделялись на его лице, когда простыни — невинное постельное белье — стянули его еще сильнее. Если бы рот его не был, словно кляпом, туго заткнут все теми же простынями, он смог бы освободиться, выкрикнув контрзаклинание. Но нет, рот Рэндала так же, как его руки и ноги, был плотно повязан враждебной магией.
Глаза его были открыты, и чародей уставился во тьму, которая вдруг стала рассеиваться перед его кроватью, где он тщетно сражался с простынями, явив, словно выросшую из сияющего облака нисибийскую колдунью Роксану с чувственной улыбкой на устах.
Роксана, Королева Смерти, давний ненавистный враг Рэндала. Роксана, против которой он сражался у Стены Чародеев, поклялась тогда убить его — не только за то, что он сделал все возможное, чтобы помочь пасынкам Темпуса и партизанам Бэшира отбить свою родину у нисибийских колдунов, но и за то, что он был партнером Никодемуса, на чью душу претендовала колдунья.
Рэндал взмок от пота, сражаясь с простынями в своей роскошной кровати члена Гильдии магов, но преуспел лишь в том, что ударился головой о стену. Призрачные формы Роксаны становились все более осязаемыми, и он съежился от страха, малодушно пожелав, чтобы в его жизни не было того факта, что он сражался на стороне пасынков и претендовал на Сферу Могущества нисийской колдуньи; и чтобы он никогда не слышал о Никодемусе и не унаследовал его доспехи, подаренные Ашкелоном, Энтелехией Сна.
— Умн хмн, них нохну, ргорхррр! — пытался выкрикнуть что-то Рэндал колдунье, которая обрела теперь человеческие формы. Аромат ее духов смешался с едким запахом его пота. — Пропади ты пропадом, ведьма!
Роксана только рассмеялась в ответ звонким смехом, совсем не ужасным, и с преувеличенной заботой маленькими шажками подошла к кровати.
— Повтори, что ты сказал, несчастный колдунишка. Что ты сказал?
Она наклонилась ближе, широко улыбаясь. У нее было красивое, жизнерадостное лицо юной девушки. Но вызывающая ужас вера, которую излучали ее глаза, упивающиеся страхом агонии Рэндала, была древнее, чем само здание Гильдии магов, где она находилась — находилась вопреки силам лучших ранканских магов и даже силе Рэндала, изучавшего нисийские методы колдовства.
— Увххд увхд дрр увхдд? Увхр ххех? — произнес Рэндал под своими мокрыми от пота душащими простынями. — Что ты хочешь? Почему я?
Нисийская колдунья элегантно потянулась и наклонилась еще ближе.
— Что я хочу? Ну как же. Магический Слух, твою душу, конечно. Ну, ну, не стоит так дергаться. Не трать свои силы попусту. Тебе они еще пригодятся в твой последний час, в самый короткий день зимы. Если, конечно, не…
Светящиеся глаза, которые были последним видением в жизни многих колдунов и выносили смертные приговоры могучим воителям, приблизились к нему.
— Если только ты не уговоришь Никодемуса по прозвищу Стелс помочь тебе спастись. Но не похоже, чтобы он поставил под удар собственную персону ради спасения твоей… Клятва, данная Священному Союзу, или нет, но Нико покинул тебя, бросил, как когда-то бросил меня. Разве не так, маленький неуклюжий псевдо-колдун? Или ты все же думаешь, что честь и слава или забытые им обязательства могут привести назад в Санктуарий твоего бывшего партнера, чтобы спасти тебя от долгой и мучительной доли в качестве одного из моих… слуг?
Маг класса Хазарда из Тайзы лежал, не шевелясь, прислушиваясь к своему сиплому дыханию, — он не желал, чтобы Нико был сейчас здесь. Ибо это, в конечном счете, было именно тем, чего добивалась колдунья. Не его магическая сфера, связанная с самой сильной защитой от смерти, какую только научились плести за долгие годы борьбы с колдунами, подобными Роксане, маги менее могущественные; не доспехи Ашкелона, без которых, если каким-то чудом уцелеет сегодня, Рэндал никогда не сможет заснуть больше, так как только они будут гарантом против чар, которые подобные Роксане могут послать на простого чародея класса Хазарда. Ничего из этого не было нужно колдунье, она лишь страстно желала вернуть назад в Санктуарий Нико — живого Нико.
И Рэндал, любивший Нико больше себя самого, глубоко почитавший Нико в сердце своем со всей преданностью партнера, несмотря на то что формально Нико давно разорвал их пару, с радостью заложил бы душу Роксане прямо сейчас, лишь бы прервать свой мысленный зов, призывающий Нико в страшные объятия Роксаны.
Он сделал бы это, если б его мозг был способен контролировать страх. Но он не мог: Роксана была госпожой страха, госпожой ужаса, тем источником, из которого питались отряды смерти, державшие Санктуарий в страхе.
Пальцами с накрашенными красными ногтями начала она делать таинственные спиралевидные пассы над обездвиженным телом мага, и тот задрожал. Во рту у него пересохло, сердце забилось так, что буквально разрывало ему грудь. Запаниковав, он потерял саму способность мыслить; его безвольный мозг теперь принадлежал Роксане, она могла управлять им и лепить из него все, что ей вздумается.
И пока она плела свою паутину ужаса, естество мага в Рэндале безмолвно возопило о помощи.
Он закричал так мощно и громко, каждым атомом своего существа, что далеко на западе, в своей хижине на песчаном, аккуратном берегу пруда, расположенного на высоком утесе, с которого открывался туманный морской ландшафт гряды Бандаранских островов, Никодемус прекратил свою медитацию и почесал руки, неожиданно покрывшиеся гусиной кожей.