Быстро начал задыхаться, показалось, что сейчас пойдет ко дну. Но что-то твердое задело коленку, зацепило локоть. С испугом подумал, что напоролся на укрытую под водой корягу и та воткнется в живот, или здоровенный сом запросто откусит ногу. Но когда ударился обоими коленями сразу, понял, что просто-напросто достиг берега.
Еле перебирая трясущимися ногами, Олен выбрался на сушу и принялся одеваться.
По спине и по животу гуляли мурашки, зубы громко клацали. Вокруг кружились комары, норовили усесться на кожу, вонзить хоботок. Намокшая рубаха липла к телу, рукава закручивались вокруг предплечий.
– П-помилуй нас Селит-та, – пробормотал Олен, натягивая сапоги, внутрь которых вода, к счастью, не попала.
Повесил на пояс нож, мешочек с огнивом, последний раз оглянулся и пошел дальше.
Солнце жарило, одежда и волосы постепенно сохли, а он все шагал на восток. Туда, где за лесами находится баронский замок. Олен не бывал там, но по словам вербовщика представлял, как тот выглядит и где примерно находится. На ходу думал о том, как дать знать о своей беде мессену Куртиану и не попасть в лапы к его хирдерам, падким на забавы с беззащитными путниками.
На дорогу вышел совершенно неожиданно. Только что продирался через густой малинник, а спустя мгновение оказался на пыльной обочине, где в песке виднелись ямки-логова муравьиных волков и глубокие следы, оставленные лошадиными копытами и колесами купеческих повозок.
Дорога вела с юго-запада, от моста через Головицу, и уходила на северо-восток, скорее всего, к замку.
Немного подумав, Олен пошел по ней. Через пару сотен шагов миновал сломанную березу, около которой чернел круг кострища и валялась подранная рубаха из серого льна. Едва оставил за спиной поворот, отмеченный большим муравейником на обочине, как сзади долетел приглушенный стук копыт.
Олен отступил к обочине и стал ждать. Стук приблизился, и из-за поворота один за другим показались пятеро всадников.
Облачены они были в конические шлемы и латаные кольчуги, из-под которых торчали ноги в черных штанах и запыленных сапогах. У седел болтались щиты, а у поясов – мечи в ножнах. На туниках красовался герб барона – зеленый трилистник и две синие звезды на белом фоне, а бородатые рожи выдавали пристрастие их хозяев к разным порокам, от пьянства и чревоугодия до алчности.
– Ха, кто такой? – рявкнул один из всадников, шлем которого был украшен серебрением, а щеки – оспинами. – Разбойник?
От усталости и голода соображал Олен плохо. Только тут вспомнил, что держит в руке топор, а рубаха его перепачкана не только грязью, но и кровью. Опустил взгляд к земле и сказал просительно:
– Помилуйте, мессены! Не разбойник я! Мирный селянин из Заячьего Скока!
– Мирный? – хирдеры подъехали ближе, Олен уловил сильный запах конского пота, а также пива. – А чего тогда с топором по лесным дорогам шляешься? И, по-моему, этот твой Скок далековато будет.
– Разбойные люди напали на наш поселок сегодня утром. Я один спасся, – у Олена перехватило горло, он на мгновение прервался. – Бежал без остановки много часов подряд.
– Это по тебе видно, – кивнул хозяин серебреного шлема. – А вот про разбойных людей ты сказки рассказываешь. Откуда они по эту сторону Дейна? Или это были заблудившиеся эльфы?
Хирдеры с готовностью заржали – скорее рыба захлебнется, чем эльф не найдет дороги в лесу.
– Нет, не эльфы. Они были в черных плащах, а на шлемах у них торчали такие… ну, крылышки.
Один из баронских дружинников загоготал вновь, но смех вышел жалкий и быстро прервался.
– Крылышки, говоришь? – уточнил хозяин серебреного шлема.
Олен рискнул поднять взгляд. К собственному удивлению обнаружил, что вожак хирдеров выглядит напуганным, и что прочие всадники шарят взглядами по кустам, точно ожидая нападения.
– Клянусь юбкой Селиты, я сам их видел! И герб такой на поясах – половинка золотого солнца!
Вспомнились крики «Слава Предвечному Солнцу» из видения. Мелькнула мысль, что люди в черных плащах как-то связаны с ним, хотя Олен никогда не слышал, чтобы кто-то поклонялся непосредственно светилу. Народы Алиона, и гномы, и эльфы и гоблины с орками верили в одних и тех же богов. Был среди них Афиас, Светоносный, Хозяин Солнечного Диска, но никто не называл его Предвечным.
– Не клянись, парень, не надо, – хозяин серебреного шлема чуточку помедлил, размышляя. Затем без спешки опустил ладонь на рукоять меча. – А теперь положи топор и подойди ближе.
Олен краем глаза заметил, как оскалился один из хирдеров, как челюсти другого сжались, и понял, что сейчас произойдет. Он сделает шаг, а меч обрушится на голову, ломая кость, вонзаясь в мозг. Затем дружинники закинут тело поглубже в заросли и уедут.
Сопротивляться? Одному против пятерых, голодному и усталому? Глупо. Бежать? Поздно – не дадут и шага ступить, следят внимательно за каждым движением. Что же делать?
Не выпуская из рук топора, Олен шагнул вперед и сказал во весь голос:
– Как наследник свободного держателя земельного надела в баронских землях, прошу баронской справедливости, во имя Акрата!
– Вот шваль, грамотный, – хозяин серебреного шлема сплюнул, а прочие хирдеры обменялись полными разочарования взглядами.
Самый тупой и злобный дружинник знал, что законно выкликнутый призыв к богу грозы всегда бывает услышан. Произнесший его попадает под защиту Громового Сокола и остается под ней до того момента, пока проблема, вызвавшая обращение, не будет каким-то образом решена.
Глупец, осмелившийся поднять руку на того, кто призвал Акрата, если и порадуется своей дерзости, то очень недолго. В свою очередь тот, кто потревожил бога справедливости не по праву, рискует ощутить всю мощь его гнева. И довольно быстро превратится в горстку пепла.
Но Олен хорошо знал, что в этой ситуации он прав, помнил нужные слова и поэтому не боялся.
– Твое счастье, парень, что мы отправляемся прямо в замок, – кислым голосом сказал хозяин серебреного шлема. – Пойдешь с нами. Мы не торопимся, так что не отстанешь.
Предводитель хирдеров не соврал. Он сам и его воины ни разу не ускорили шага коней. Неспешно трусили себе по дороге миля за милей, через густой лес, мимо полей и селений. Замок показался в тот момент, когда побагровевшее солнце коснулось вершин деревьев.
Олен к этому моменту еле брел, с трудом поспевая за хирдерами. От пыли першило в горле, от голода бурчало в животе. Каждый шаг сопровождался вспышкой боли в натруженных мускулах. Топор казался тяжелым, словно бревно, но Рендалл упорно цеплялся за него.
Тоска и горе притупились за усталостью, ощущались, как засевшая в сердце тупая заноза.
– Приехали, во славу неба, – буркнул один из дружинников, и Олен поднял голову.
Дорога впереди опускалась к реке, в светлой воде чернела стена леса на дальнем берегу. А на ближнем поднимались зубчатые башни и стены замка, владел которым барон Куртиан ари Онистер, хозяин Заречья. Толстые стены и узкие бойницы создавали впечатление угрюмой мощи, широкие ворота были распахнуты, а над главной башней вились зелено-белые флаги.
У стен виднелась деревенька из дюжины хлипких, покосившихся домов. От них доносился собачий лай, коровье мычание и стук молота, говорящий о том, что тут есть собственная кузня. Дальше в сторону леса располагалось кладбище – торчали столбики, отмечающие могилы.
– Смотри внимательно, деревенщина, – гордо сказал командир разъезда, бросив на Олена презрительный взгляд. – Этот замок заложили еще в те времена, когда границы империи пролегали вот тут!
Как давно имели место эти славные времена, Олен имел смутные представления, знал только, что много веков назад. Но могучий замок внушал уважение, он казался постаревшим, но еще сильным воином, способным за счет опыта одолеть много более молодого противника.
За дружинниками Олен спустился к реке, вступил на единственную улицу маленького селения. Поймав на себе полный любопытства взгляд белобрысой девчушки, еще не сменившей детскую одежду на девичий сарафан, невольно смутился и опустил голову. По щекам и шее побежала горячая волна.