– Товарищ лейтенант! Я тут все хотел спросить. Мы дальше как – к своим пойдем или тут партизанить останемся?
– Ты как будто и не слышал, о чем мы с сержантами говорили? Рядом же крутился. К фронту пойдем.
– Да я не прислушивался, а насчет фронта правильно. Всем колхозом проще врага бить. Белье у вас, нижнее, такое чудное. Я такого никогда и не видал. Богатое, легкое и красивое. Вы вон сколько в нем ходили, а оно даже потом не пропиталось. Трофейное, наверное? У нас такого точно нет, – рассматривая лежащие на рюкзаке вещи, спросил верный оруженосец.
– Да, трофейное. Шелковое, – поддержал я порученца.
– Я так и думал. Отец о таком рассказывал, у них офицеры такое носили – от вшей. Солдаты такое доставали у немцев в качестве трофеев. Отец, правда, с войны с собой не привез, у него попроще было. Но служило долго, а где вы его взяли?
– На выезде среди трофеев нашлось.
– Это, наверное, на хуторе, что здесь рядом?! Тогда парни себе еще трофеев насобирали.
– Да. Тебе вроде тоже перепало?
– Так, немного, родным на подарки. Мне бы себе тоже такое белье найти. Сносу ему точно нет, вон как играет материал. В Бресте я такого и не видел.
– А ты что, по всему Бресту ходил?
– Так, несколько раз на рынок да по городу ходил. Всякого насмотрелся. На рынке красивых вещей много было, а такого не видел!
– Ну, теперь видел. Попадется еще – подарю.
– Спасибо. А вы его стирать будете? Может быть, давайте я это сделаю? Я аккуратно и очень чисто. Меня мать знаете как научила. У меня и мыло хорошее есть. Я его у поляков на банку тушенки обменял. С любыми пятнами справлюсь.
– Буду. Спасибо за заботу, но я уж как-нибудь сам справлюсь, – поблагодарил я бойца. Форму Виктор подшил как следует, придраться было не к чему. Уходить с берега и от реки не хотелось, и я снова пошел в воду. Вода не отпускала, ласкала и баюкала. Вечно так лежал бы…
Кайф обломал тот же персонаж, продолжавший маячить на берегу. Пришлось бросить такие приятные процедуры и выбраться на грешную землю. Растираясь поданным полотенцем, я чувствовал себя на верху блаженства. Даже комары не мешали.
– Товарищ лейтенант! Я вот что спросить еще хотел. Вы вон ночью немцу по шее рукой двинули, так тому сразу каюк пришел, а еще когда штыковой удар левой рукой отбивали, словно отмахивались от назойливой мухи. Винтовку из рук у немца выбили, а тот так и не понял, что к чему. Ловко у вас это получилось, я такого не видел. Я уж, грешным делом, думал, что штык вам всю руку пропорол, а у вас даже царапины нет. Может, научите, как так отбиваться?
– Ты многого еще не видел, друг Горацио! Конечно, научу. Организуй чайку, а потом сходим посты проверим, – остановил я расспросы порученца.
– Сейчас все сделаю. Товарищ лейтенант! Только вы не забудьте насчет белья, если найдете, мне отдайте! Ладно?
– Договорились. Беги уж давай.
– Все, побежал, – сказал Никитин и скрылся в зарослях кустарника.
Вот ведь привязался. Быстро одевшись, я пошел следом за порученцем. Мне еще сегодня предстояло многое сделать.
Глава 2
Сержант Козлов
Сержант Козлов, лежа на чехле самоходки, под храп экипажа и мерные шаги часового смотрел в звездное небо. Не спалось. Хоть убей. Народ вон уже десятый сон видит, а ему не спалось. Причина этого сравнительно недавно прошагала мимо позиций. Лейтенант. Командир их сводного отряда. Всякие командиры попадались Николаю за все годы службы в армии. Не всех он считал командирами, достойными уважения и звания. Были и умные и знающие, были и не очень, такие, что не только не знали технику и не умели ее эксплуатировать, но и скрывали это за трескучей болтовней и преданностью на словах делу Ленина – Сталина, обвиняя остальных во всех грешных делах. Но этого лейтенанта он лично уважал. Да и остальные бойцы тоже.
С Седовым он познакомился вечером второго дня войны, когда тот пришел в артмастерские 333-го полка ознакомиться с тем, как идут дела с ремонтом и освоением трофейных машин. Немцы недавно закончили очередной артналет, и народ снова занялся обслуживанием техники. К обстрелам уже привыкли. В мастерские через окна и ворота периодически залетали осколки снарядов и мин, выбивающие из кирпичей крошку. Часть бойцов начала уборку наиболее крупных осколков, как в каземат в сопровождении нескольких бойцов зашел высокий лейтенант в форме НКВД. Николаю он показался знакомым. Уже потом пришло на ум, где он его видел. Почти каждый день мимо их казарм пробегали по нескольку раз в день бойцы во главе с ним. Но тогда он был в форме пехотинца. В принципе какая разница, кто во что одет, главное, чтобы человек был хороший. А раз он среди тех, кто в крепости остался, значит, лейтенант такой и есть. Взгляд у лейтенанта был требовательный и оценивающий. Был он опрятен, выбрит и с чистым подворотничком, свежий и фасонистый весь такой. На руках тонкие кожаные перчатки. Автомат на плече. Новая фуражка с синим верхом. Форма практически не ношеная, хоть бы где пятно посадил. Так ведь нет – и это в крепости, где постоянные обстрелы, пыль, грязь, кровь, гарь от пожарищ и практически полное отсутствие лишней воды. Чистюля, одним словом. Не то что они, грешные, – все в копоти, смазке и масле. Помыться и почиститься было некогда, не то что выспаться. Даже лейтенант, руководивший работами по восстановлению самоходок, был таким же и мало чем отличался от остальных. А тут такой образчик чистоты и власти.
Лейтенанты поздоровались, знакомцами оказались. Седов, отказавшись от сопровождения, прошелся по мастерским, а затем, подойдя к машине Козлова, посмотрел, как бойцы обслуживают технику. Забрался в боевое отделение. Поинтересовался наличием боекомплекта и подбором экипажа. По-немецки поговорил с пленным. Хельмут (раненый немецкий механик с одной из машин), услышав родную речь, даже встать пытался, и это с его ранами ног. Когда это не получилось, лежа принял почти строевую стойку, а ведь до этого никаких «авторитетов» не замечал. Даже Ивана Дорохова – сержанта из саперов, знавшего немецкий язык, в грош не ставил. Все делал мину на физиономии, когда тот с ним говорил. А тут весь из себя строевого солдата изобразил. Слушал с почтением, гавкал в ответ что-то и довольным был, когда лейтенант ему пачку их дрянных и вонючих сигарет отдал. Седов же, отозвав Николая, сделал несколько предложений по довооружению самоходок. Так, предложил установить на рубке пулемет, а на борта и лоб навесить траки и катки для дополнительной защиты. Были и другие предложения – например, экраны на борта, усилить дополнительными бронеплитами лоб машины, электрозвонок для механика-водителя, чтобы тот вовремя выполнял указания командира. В принципе работы было не много, она виделась не сложной, и предложения были встречены с пониманием. Бронелисты нашлись здесь же, в мастерской, от поляков остались. Пулеметы и патроны Седов выделил из своих запасов. Прислал на все самоходки трофейные «МГ-34».
Так началось их знакомство. Потом было еще несколько встреч и разговоров с бойцами о лейтенанте. Своим кругозором, знанием оружия, истории и техники он все больше нравился Николаю. Особенно когда разговор заходил о танках, тактике их применения в бою. Вообще Николаю казалось, что Седов никакой не пехотинец, а их брат-танкист, слишком уж специфические знания тот выказывал. Лейтенант, увлекшись, рисовал различные проекты переделки танков старых типов в совершенно новые машины. Были там и плавающие, и самоходные артиллерийские и зенитные танки, различные бронемашины. Иногда обсуждение затягивалось на несколько часов и к ним присоединялись остальные бойцы. Часть рисунков и проектов Николай сохранил у себя. Так, на всякий случай, вдруг пригодится. Чего только стоит проект переделки «Т-37/38» даже на первый взгляд в нормальный плавающий танк. Всего-то надо заменить вооружение («ДТ» на противотанковое ружье или станковый пулемет, а еще лучше пулемет «ДШК» или «ДС»), слегка удлинить корпус (лучше соединить сразу два, срезав у одного корму, а у другого нос), добавить еще одну тележку, заменить двигатель на более мощный, и получится неплохой разведывательный или санитарный танк.