Самое дорогое, что у вас есть - Соболева Ульяна "ramzena"

Рассказ

Мистика. Дарк Фентези. 14+

1930 год. Город Лир.

На ярмарке, как всегда бурлила жизнь и веселье. Скорее наигранное и искусственное, потому что уже утром нужно возвращаться к обычной жизни, отличающейся от той, что кипела сегодня возле пестрых торговых палаток, где мужики в пропитанной потом одежде покупали дешевое холодное вино и водку, пока их женщины рассматривали товар, привезенный из близлежащих городов. А иногда и из-за моря, которое жители шахтерского городка Лир никогда в глаза не видели, но каждый тайно мечтал там побывать.

Айрин покрепче взяла за руку свою восьмилетнюю дочь и брезгливо скривила губы, когда прошла мимо старой, ободранной торговки, продающей маленькие венки из лиров*1 за пол нана*2. Можно подумать, кто-то купит у неё цветы, которыми в это время года усеяна вся местность вокруг города и за ним. Цветы, из-за которых город носил именно такое название.

- Ой, мам, Берни за нами прибежал.

Айрин рассеянно посмотрела на их худого серого пса, который облизывал руки Дэйзи, тыкаясь розово-коричневым носом ей в лицо и, как и всегда, пришла к палатке торговца тканями, низенького типа по имени Сомнус с темной, лоснящейся кожей, копной черных волос, похожих на старую мочалку, и толстым мясистым носом, побитым оспой.

Несколько раз в год он привозил в Лир свой товар на ярмарку, и каждый раз Айрин стояла возле его лавки, лихорадочно считая все свои сбережения и глядя на алую ткань, манящую цветом кровавого заката с рассыпанными по ней белыми лепестками диковинных растений. Конечно Рин никогда не видать такую роскошь, а даже если она и купит ткань, и вдруг, может быть (о чудо-чудес), сошьет себе из нее платье, то ей попросту будет некуда его надеть. Разве что на танцы в единственный в этом захолустье клуб. Как же она ненавидит Лир - гадское, унылое место и людей, живущих здесь. А ведь ее могла ждать совсем другая судьба…

«У Айрин Сайд самые красивые аквамариновые глаза в округе….Айрин такая милая….Айрин куколка…Айрин должно быть голубых кровей…Айрин достойна выйти замуж за принца…Айрин лучшая… Айрин удивительно умна…Айрин…»

Но Айрин вышла замуж за Закария Блэра – непутевого сына владельца старой шахты, которая приносила одни убытки, потому что девушке хватило ума переспать с влюбленным в нее красавчиком Заком после выпускного и сразу же забеременеть Дейзи. Расплата длиною в вечность за сомнительное наслаждение на сеновале. Хотя, ей было хорошо. В тот момент. Ведь он ей нравился и у него были искусные длинные пальцы и очень чувственные губы, под которыми она извивалась и стонала каждый раз, когда приходила к нему на свидание, пока все же не позволила взобраться на себя и лишить невинности, а вместе с ней и перспектив на великое будущее за пределами Лира.

Чтобы избежать позора они поженились и хорошенькой куколке Рин больше не светила поездка в большой город за пятью холмами, чтобы выучиться, стать «кем-то стоящим» и выйти замуж за богатого и красивого юношу достойного прекрасной Айрин Сайд. Она переехала в небольшой дом Блэров на утесе над рекой Лирикой, названной так потому, что оба ее берега все лето пестрели надоевшими до тошноты желтыми цветами с аналогичным названием. И теперь дочь Главы Совета была обречена рожать Заку детей и стирать дранные носки в ржавом корыте, ожидая мужа со смены.

Мать пилила ее за это каждый раз, когда она приезжала в Мин, а отец, поджав губы, читал газету в своем скрипучем кресле-качалке и не вмешивался в их споры. Айрин жалко кричала матери, что Закарий очень умный, что он трудолюбив и рано или поздно шахта начнет приносить прибыль, а мать шипела ей в ответ свою любимую «песню»:

«Она начнет приносить прибыль, когда ты станешь никому не нужной жирной старухой, а я буду гнить в земле под деревянным крестом, потому что ни у тебя, ни у моего зятя не будет денег даже на надгробье. Я растила тебя не для грязного шахтера».

- Мам, давай купим цветочки у слепой бабушки. Это ведь совсем недорого.

Айрин оторвала взгляд от завораживающей ткани, но продолжала ее поглаживать тонкими пальцами, чувствуя неописуемое наслаждение и подрагивание во всем теле. Ей не хотелось выпускать шелк из рук.

- Пойди и нарви себе такой же букет, милая, а я сплету тебе веночек.

- Но ведь если она их продает, ей очень нужны деньги.

- Всем нужны деньги. Мне тоже они нужны.

Очень-очень нужны. Купить ткань. Вот эту. Она о ней мечтает уже три года. Можно сказать, она ей снится вместе с другими безумно желанными вещами. Но чудесные сны Рин никогда не сбываются. Она уже привыкла.

- Но это всего лишь пол нана. За них не купить даже спички. Ма-а-ам.

- Тут пол нана, там пол нана, здесь пол и еще где-то и уже целый тан получается, а за тан можно купить булку, чтобы дать тебе в школу, Дэз.

В этот момент появился господин Сомнус и Берни зарычал, оскалившись на торговца, едва тот сделал шаг в сторону Айрин и Дейзи. Какое-то время ощетинившийся пес и торгаш смотрели друг другу в глаза, а потом пес снова показал клыки и, наклонив голову, стал между торговцем и своими хозяйками. Довольно странное поведение для добродушного и вечно виляющего хвостом дворняги, которого они подобрали еще щенком на этой же ярморочной площади пять лет назад и который за всю свою жизнь даже мухи не обидел.

- Уведи отсюда Берни, милая. Иди посмотри на клоунов и на шарики, а ему купи кусочек сахара. Вот держи денежку.

Айрин проследила взглядом за дочерью, которая ускакала вприпрыжку вместе с Берни по направлению к разноцветным палаткам циркачей, и повернулась к торговцу тканями:

- Два метра алого шелка почем у вас?

Она спрашивала об этом и в прошлом году, и в позапрошлом. Цена конечно же менялась и росла. Как цены на молоко, хлеб и картошку. Не росла только прибыль Зака. Но кого это волнует? Точно не торгаша Сомнуса, который мог менять стоимость своих товаров каждые пять минут в зависимости от погоды в Лире.

- Десять тысяч танов*2, моя красивая госпожа. Эта алая ткань превратила бы вас в настоящую королеву.

Уже десять тысяч…в прошлом году было восемь с половиной. Айрин сокрушенно вздохнула - это две зарплаты Зака, если шахта не будет простаивать, как месяц назад после обвала. У Рин в сундучке есть три тысячи и … и… НЕТ! Черт возьми – нет! Потому что скоро Дэйзи опять в школу, потому что крыша в доме протекает и потому что они должны ее отцу четыре тысячи, которые брали в прошлом году тоже на ремонт проклятой шахты и до сих пор не отдали. Три из них они с Заком уже насобирали.

- Идем домой, Дэйзи.

- Но мы ведь ничего не купили, - захныкала девочка, с мольбой глядя на мать, - давай хотя бы посмотрим на танцы.

Но Айрин уже не хотелось здесь находиться, она была зла. Опять зла. На себя, на Зака, на проклятый город, на своих родителей и на то, что сны никогда не сбываются.

Рин взяла дочь за тоненькую ручку и потащила прочь от торговых палаток, но, когда проходила снова мимо слепой женщины с цветами, та вдруг схватила молодую женщину за руку цепкими шершавыми пальцами.

- Отпусти – у меня нет денег.

- Мне не нужны деньги.

Голос у старухи-торговки оказался очень мелодичным, певучим, от него по телу разливалось странное тепло и умиротворение. А прикосновение ее пальцев, показавшееся по началу мерзким, вдруг перестало раздражать, но женщина все равно высвободила руку.

- Лиры не простые цветы – это ловцы снов. Их нельзя продать. Их можно только обменять на что-то очень дорогое.

Айрин рассмеялась, но старуха даже не улыбнулась. На ее морщинистом, изрытом складками времени, лице застыло выражение полной отрешенности и даже скорби, словно она сама утратила нечто очень ценное. Впрочем, она слепая. И это более чем ужасно – потерять зрение.

- Лучше бы ты гадала по руке или продавала зелья. Кому нужны твои цветы?

- Тебе… и другим таким, как ты и таким, как я.