Йиом что-то забормотал, а кривоносый наложил длинную стрелу с красным древком и выстрелил. Стрела и правда была какая-то ритуальная: летела она медленно и криво. Женька понял, что в него не попадут, и остался сидеть неподвижно.
Стрела слабо воткнулась в землю, и плохо закрепленный наконечник отвалился. Люди молчали, не зная, что делать дальше. Потом прозвучал чей-то негромкий голос:
– Вам больше нечего делать, Серые Лисы? Это не враг и не добыча – оставьте его в покое! Духи нам не страшны: шаман сказал, что они будут помогать нам. А вот если мы опоздаем, Черный Хорь оторвет всем уши. Пошли!
Интерес к пришельцу сразу пропал. Охотники расслабились, опустили оружие и, торопливо выстраиваясь редкой цепочкой, двинулись влево вдоль склона, ступая след в след заскорузлыми босыми ногами. У них тут, вероятно, были какие-то свои дела.
Женька облегченно вздохнул: «Вот и пообщались. Что-то людно становится в здешней степи!»
Пригибаясь, чтобы не маячить на фоне неба, он перебежал к вершине пологого холма, откуда должно быть все хорошо видно.
* * *Осоловелые, пьяные от выпитой крови, люди ползали по туше мертвого мамонта. Они пытались содрать большой кусок шкуры с бока – вождь велел сделать укрытие от ветра. Живот у Даха раздулся, клонило в сон. Он сидел на корточках у маленького костра, щурился от дыма и смотрел, как Рам, стоя на коленях, поддерживает двумя ветками над огнем большой кусок волокнистого мяса. Нет, Дах уже не хотел есть, но этот гад пусть жарит, пусть жарит! Скоро он отправит молодых на стоянку. Они приведут сюда всех. «Мы будем жить здесь – жить долго, пока не кончится мясо. Сюда придут все, кто сможет, и Хана придет… А, собственно, почему я должен ждать?»
Дах приподнялся и пнул ногой в плечо Рама. Не ожидая удара, тот завалился на бок. Мясо упало на угли и зашипело, почти потушив огонь.
– Пойдешь на стоянку. Сейчас. Приведешь людей!
Рам лежал, не пытаясь встать. Он сглотнул слюну:
– Нужно принести им мясо. Они не смогут…
– Иди!
Говорить больше было не о чем. Рам встал и, ссутулившись, побрел прочь, забирая вверх по склону, чтобы не застрять в кустах. Дах долго смотрел ему вслед, постепенно успокаиваясь. Он пальцами выбросил из огня обгорелый кусок и подумал, что надо все-таки убить Рама и тогда все будет хорошо.
Они росли вместе, были примерно одинаково сильны и старались не ссориться, иногда даже помогали друг другу. Потом они стали мужчинами, самцами, и все испортила Хана. Тощая грязная девочка-подросток как-то вдруг превратилась в женщину, в самку, которую хотят все. А она никому и не отказывала – ни вождю, ни им, только что созревшим мальчишкам. Но сидел в ней какой-то злой дух или ей просто нравилось смотреть, как мужчины дерутся из-за нее. И Дах однажды понял, что с Рамом им не ужиться. С ним, с Рамом, Хана довольно хихикает и визжит, а когда отдается Даху, сопит и просто ждет, чтобы он кончил.
Да… Может быть, из-за этого он тогда и сорвался: получив утром очередной пинок от вождя, он не пополз в сторону, как обычно, а подцепил с пола чью-то дубину и врезал ему по черепу. И попал! Привыкший к покорности вожак просто не ожидал удара. Перепуганный собственной смелостью, Дах долго добивал его той же дубиной. А люди вокруг делали вид, что ничего не происходит: кто-то спал, кто-то пытался разбить камнем толстую берцовую кость, с которой пока никто не смог справиться, кто-то возился с наконечником копья. Все было как обычно, но мир перевернулся – он, Дах, стал теперь вожаком! И смотрела из своего угла Хана. С восхищением? С любопытством? С насмешкой?
С тех пор прошел год, но… ничего не изменилось. А сегодня он убил мамонта. Скоро она придет.
– А-а-хар-р-р-а-а-а!!!
Пронзительно-рокочущий звук перекрыл шум ветра и тихий говор ручья. Дах вздрогнул и завертел головой – звук, казалось, доносился со всех сторон сразу.
– А-а-хар-р-р-а-а-а!!!
Ужас понимания почти остановил сердце, вышиб холодный пот на волосатом теле: «Нет, не может быть! Только не это, только не…»
Да, это были они. Отсюда, снизу, обзор ограничен, и всюду на фоне хмурого неба темнеют фигурки воинов. Они не прячутся, они стоят на перегибах склонов и показывают, как их много. Нет нужды считать, загибая пальцы, – их много, очень много! Они везде, только… Это понял бы даже ребенок – чужаки не окружили, путь в верховья ручья свободен, а это означает только одно: «Уходите!»
Люди перестали возиться у туши, подошли и сгрудились чуть поодаль от костра. Дах подскочил к ним и в бешенстве схватил крайнего:
– Что ты смотришь, гад?!
Седой, покрытый шрамами, с покалеченной рукой, старый охотник пережил трех вожаков и понимал, что это не нормально – так долго не живут, но все равно хотел еще. Его ноги оторвались от земли, он безвольно обмяк в могучих руках Даха и прохрипел:
– Я скажу, скажу… Отпусти!
– Ну!!!
– Пусти, Дах! Это Серые Лисы. Нам не справиться…
Остатки разума совсем растворились в мутной волне злобы, отчаяния и обиды: он поставил старика на землю, рывком свернул ему тощую шею, отпихнул, повернулся лицом к чужакам и закричал, раздирая горло:
– Уай-а-а-а! Я убью всех!!!
Вожак человеческой стаи орал, рвал на себе шкуру, топал босыми ногами и не видел, как уходят его люди: сгорбленные спины, безвольно опущенные руки, древки копий шоркают по камням…
Наверху молодой широкоплечий крепыш кивнул на беснующегося Даха:
– Смотри-ка, что вытворяет! Слышь, Малый Лис, уж не духов ли он призывает себе на помощь, а?
Изящный юноша с гордой осанкой опирался на тонкое копье, к древку которого возле наконечника был привязан пушистый лисий хвост:
– Может, и призывает. Ты боишься, Черный Хорь?
– Не-е-е, шаман говорил…
– Знаю, знаю! Слушай, а почему бы Ману и Тану не поболтать с ним?
Хорь довольно загоготал и панибратски хлопнул Малого Лиса по плечу:
– Посмотрим, как звери дерутся!
От дружеского тычка парня повело в сторону. Он быстро оглянулся по сторонам – не увидел ли кто – и зашипел:
– Сколько раз я тебе говорил, Хорь!..
– Ладно, ладно, больше не буду! Эй, Ману-Тану, где вы там?
Братья-близнецы послушно подошли.
Много лет назад на краю земли Весенней Охоты Серые Лисы наткнулись на большую семью раггов. Когда добивали молодняк, кого-то рассмешило, как два детеныша вцепились друг в друга и не хотят расставаться даже перед смертью. Охотники долго развлекались, пытаясь растащить их – те пищали и упорно ползли друг к другу. Это так понравилось всем, что было решено взять их в лагерь – показать мальчишкам, да и шаману, может быть, сгодятся для чего-нибудь.
В первые годы братья выжили потому, что охоты были удачными и еды всем хватало. Позже подростки стали пробовать на чужаках свою силу, но оказалось, что это не просто – при нападении они вставали спина к спине и дрались безжалостно и страшно. Их, конечно, захотели убить, но старый вождь был человеком с юмором: он разрешил это сделать тому, кто одолеет их в одиночку. Таковых, конечно, не нашлось – ни тогда, ни позже. Братья были, пожалуй, глуповаты, но умели говорить и внешне мало отличались от людей. При этом они были сильны, как настоящие рагги. Никто их в племени не держал, и однажды они попытались уйти к своим. Вернулись полуживыми и с тех пор ненавидели раггов сильнее, чем люди.
– Ману-Тану, это не ваш родственник шумит там внизу?
– Гы-ы-ы! – сморщились в оскале одинаковые лица.
– Идите и поговорите с ним. Кажется, он не хочет возвращаться к своим живым без мяса, он, наверное, хочет к своим мертвым предкам.
Братья кивнули и не спеша двинулись вниз по склону. Черный Хорь и Малый Лис смотрели им вслед и улыбались: сейчас что-то будет!
Дах уже охрип от воплей, когда понял, что на него идут. Он подхватил с земли оставленную кем-то дубинку и бросился вперед. Ослепленный яростью, он летел, как брошенный камень. А враги переглянулись и положили на землю свои копья.