Впрочем, стоит заметить, что Эфиопия была необычна только своей природой. А люди... люди кроме цвета кожи почти не отличались от тех же славян. Смерды рылись в земле, холопы и воины служили в княжеских дружинах. Даже местная смесь дедовских обычаев с христианством напоминала дом. Княжич и его окружение (а по слухам, и его город-вотчина) были единственной непонятной русичам группой, на озере же царил знакомый порядок вещей. Пусть ближе к жизни кочевников, чем русичей, но знакомый. Жили негры бедно. Кузнецы умели мало, земледелие хромало. Ни дать ни взять - затерянные в снегах самоеды. Этим озаботились присланные из Хайка монахи. Построили деревянную церковь с помощью одного из новгородцев, а затем и учебный зал наставлять смердов и детишек их на путь правильный, чтобы была княжеству польза а землям достаток - ибо с сытой овцы шерсти больше.
Так что, новый городок названный Гондаром (княжич иногда говорил "Гондор" и почему-то смеялся), рос, людишки местные обрастали навыками, но вот до постройки первых настоящих кораблей было очень и очень далеко.
Глава Вторая. Пока все дома.
Вот же бывает так. Во всех сказках героине принц достаётся нормальный, а ей... искатель приключений, Ганеша, дай терпения. То упадёт со страуса, как сегодня, то вообще, с голым задом в бой помчится. Будто не принц он, а шут из д'ома (примечание: цыгане), что ещё встречаются на севере Пунджаба. Симран вздохнула, в очередной раз вспомнив дом и привычно потянувшись к левой глазнице. К некоторым потерям не привыкаешь. Так же привычно она заставила руку вновь опуститься. И ведь не убедишь его, не уговоришь успокоиться. Сделает, как это он говорит, "морду кирпичом", чмокнет в щеку и убежит заниматься очередной задумкой. А догнать, развернуть, сказать, что боишься не увидеть его снова, что удача может и подвести... нет, нельзя. Нельзя выпускать страх. Нельзя показывать, что и её сердце может сковать липкий, противный лёд.
Сейчас держать себя в руках легче. Не то что в первый раз, когда выбор вдруг перестал быть игрой и явил своё настоящее лицо. Шутка ли, презреть воспитание, покинуть родительский дом и убежать вслед за своей любовью. Конечно, разум её тогда затмился щенячьим восторгом и огнём страсти, что щедро напитался прочитанными в детстве сказками, но момент выбора был страшен... как и его последствия. "Любовь" оказалась лишь похотью и подлостью и вместо счастья дала боль в разбитом сердце и мрак разочарования. Во второй раз было чуть легче - она была уверена, что жить больше незачем, и скорее пыталась найти лёгкую смерть, чем действительно защититься. Потом вновь была боль и увечье, но что такое боль тела по сравнению с болью души?
А дальше был океан, рынок рабов, долгий путь и... встреча с её принцем. Прямо как в сказках. Правда, ей тогда было на него наплевать. Ей вообще на всё было наплевать. Кроме слона, который заставил её вспомнить о доме и заплакать. Начало жизни в далёкой горной стране прошло как в тумане. Первые уроки языка, путешествия куда-то, странное поведение принца, который днём пожирал её глазами, но по ночам умудрялся сдерживаться, всё это запомнилось куда меньше чем слон, который казался волшебной тропинкой в счастливый мир детства. А потом был ночной бой непонятно с кем (сейчас-то, конечно, понятно), и, как ни странно, именно после него в девушке вновь проснулось желание жить. Да такое, что, наплевав на все приличия (впрочем, какие там приличия, после побега из родительского дома), она сама разделила ложе с принцем. Нельзя сказать, что всё было гладко. Симран приходилось пересиливать себя вновь и вновь. Перенимая речь принца, заставляя себя с улыбкой отвечать шпильками на его подколы, что в Пунджабе было немыслимо. Ведя себя как мужчина, обыгрывая седоусых полководцев в шатуранж... Много было того, о чём она и помыслить не могла в отцовском доме, пусть и баловали её сверх всякой меры. Но, победив себя однажды, вновь это сделать легче. Да и по сравнению с её первыми потрясениями прочие были пусть и нелегки, но как-то более мелкими.
А принца своего она заполучила. Пусть не сразу, пусть с мешком странностей, но в том, что сейчас принц именно её, Симран не сомневалась. К своему удивлению, она даже смогла полюбить его в ответ, хоть и думала, что это чувство в ней больше никогда не возникнет. И поэтому каждый день приходилось прятать страх и душить стеснение - упаси Кришна показать слабость и дать повод подумать, что она такая же баба, как и все остальные.
Новая страна со временем стала для неё если не домом, то вполне привычной. Амхарские нагорья заменили равнины Пунджаба, а гортанные звуки амхарского языка стали почти так же понятны, как и тональные напевы Пунджабского. Друзей, правда, у неё было немного. Индусы, что были куплены эфиопским купцом вместе с ней, были откуда-то с юга, и их язык был Симран не знаком, да и с походами, куда её таскал принц, она их практически не видела. Подружиться ей удалось с Абебой, женой порученца Принца, и с Йесусом-Моа, духовным наставником принца. С остальными членами "Хайкской команды" у неё отношения были скорее приятельские, чем дружеские.
С Абебой Симран сблизило то, что эфиопка тоже попала "под раздачу" нововведений Чёрного Властелина. За неполных два года дочь кузнеца из монастырской деревни стала одним из немногих бляхоносцев-механикусов. В кузнечном деле она была ещё не мастерица, но вот работа с механизмами давалась ей лучше, чем даже её отцу. Познакомились девушки в "Академии", которую принц создал на основе монастыря святого Истифания, и довольно быстро подружились. Симран, правда, иногда ревновала, перехватывая плотоядные взгляды принца, обращённые на подругу, но после устроенной им же свадьбы с Женом окончательно успокоилась. Теперь девушки часто общались, нередко помогая друг другу - Симран подтягивала Абебу в математике, а та помогала подруге совершенствоваться в амхарском. А ещё индианка немного завидовала Абебе - у неё забеременеть никак не получалось... и всё чаще закрадывались мысли, что она перемудрила с противозачаточными травами в прошлом году или, не дай Кришна, что это очередной "привет" от кошмарных недель, проведённых на пиратском корабле.
Знакомство с Абуном завязалось после победы в Таджуре. Пожилой священник обратил на неё внимание во время празднеств в захваченном городе, и у них завязалась беседа. К своему удивлению, Симран было легче общаться с этим человеком, чем даже со своим принцем. Несмотря на занятость, Йесус-Моа часто находил время для девушки, и она всегда могла с ним выговориться и получить моральную поддержку. Монаху было интересно слушать рассказы о Пунджабе и даже о Хиндуизме, а сам он ненавязчиво знакомил индианку с основами Христианства - умудрённый жизнью Йесус-Моа прекрасно видел растущие отношения между принцем и девушкой и готовил почву для крещения вероятной невесты в Христианство. Впрочем, сама Симран коварных планов Абуна пока не замечала.
Джибутийский поход вообще сильно изменил жизнь индианки. К довольно простой жизни... наложницы, если уже быть честной с собой, добавился пост начальницы двора, который оказался совсем не синекурой, а безбашенные вылазки на слоне принесли известность в войсках и ненавистную кличку - Железная Дева. Ох уж эти мужчины, всё им зубоскалить. Кстати, о работе - нужно будет забрать своих подчинённых из монастырской школы. Перед последней поездкой в Таджуру Симран выбрала себе нескольких девушек-подростков среди монастырских учениц - так как двор принца, состоящий только из неё и Хитрого Глаза, это совсем несолидно.