– А ты что – живешь здесь? – Пара дорогих кроссовок остановилась рядом с ней, затем их обладатель присел и, убирая с ее лица растрепавшиеся волосы, спросил: – Зовут-то как?
– Анжелика, – пряча глаза, буркнула она.
– Ишь ты… Это кто же тебе имя такое дал?
– Отец… Хотел, чтобы я на ту, из кино, была похожа, – не к месту шмыгнула она носом.
Ребята загоготали.
– Тише, вы, – приказал ее невидимый собеседник.
Смех затих. Затем тонкие прохладные пальцы взяли ее за подбородок и развернули так, что лицо Лики оказалось на уровне глаз спасителя.
Они с интересом разглядывали Лику и были удивительно добрыми. Это она почувствовала сразу.
– Из кино, говоришь? – с улыбкой спросил он. – По-моему, ты получилась не хуже. Да, ребята?
Со всех сторон посыпались возгласы одобрения в ее адрес. Это опять ее насторожило, и она невольно поежилась.
– А ты не бойся, – тихо посоветовал ее спаситель, – здесь тебя не обидят.
Порывшись в кармане кожаной куртки, он вытащил расческу и протянул ее Лике:
– Причешись.
– Зачем? – удивилась она.
– Ты когда последний раз в зеркало смотрелась?
– Я? Ну… не знаю. – Подумав, ответила: – Вчера.
– Вот-вот. Поэтому я и говорю – причешись.
Вонзая острые зубья расчески в спутанные пряди, она не забывала исподтишка рассматривать эту ватагу.
Ребята были приблизительно одного с ней возраста, одеты под байкеров, но поди сейчас разберись – кто есть кто. Группировки в их городе росли как грибы после дождя.
Из всей толпы выделялся лишь тот, что проявил к ней участие. Одет гораздо круче остальных, он и по возрасту был старше. Присев на ее любимый пенек, он вполголоса что-то втолковывал ребятам. Те молча слушали, время от времени в знак согласия кивая головами. Лишь Серый иногда презрительно кривил губы, но упорно хранил молчание.
– В общем, вы меня поняли… – закончил он, вставая и направляясь в ее сторону. – Ну как дела? Причесалась?
– Да, – протянула она ему расческу, – спасибо…
– Давай присядем, – полуобняв ее за плечи, предложил он, – разговор есть.
Она молча подчинилась.
– Меня зовут Григорием, но для друзей я просто Гриня, – протянул он ей раскрытую ладонь. – Надеюсь, мы станем друзьями?
– А я Лика, – с улыбкой пожала она ему руку. – Папа звал меня Ликой. Я не против, если и ты будешь так называть меня.
– Вот и отлично. А где отец-то?
– Умер. Пять лет назад, – ни с того ни с сего в горле встал противный комок. – С матерью жила и отчимом…
– Жила? А сейчас где? Здесь, что ли? – Он кивнул в сторону ее шалаша.
– Лучше здесь, чем… – Две слезинки все же просочились сквозь ресницы и покатились по щекам, оставляя мокрые дорожки.
– Ну-ну, перестань, – похлопал ее по плечу Григорий. – Вечная проблема отцов и детей. Все утрясется. Не переживай. Мать небось уже в милицию заявила, разыскивая тебя.
– Ага, – хмыкнула Лика, – заявила… Она теперь недели три в запое будет. Нужна я ей…
– А отчим? – осторожно продолжал расспрашивать новый знакомый. – Он что?..
– Отчим получил сегодня бутылкой по голове. Когда я уходила, то в луже валялся.
– Дела… – присвистнул Гриня. – А ты, часом, не убила его?
– Нет. Он меня обматерил, когда я уходила.
– А за что же ты его так? – хитро прищурился Григорий. – Чего не поделили-то?
– Ничего, – отвернулась Лика и принялась ковырять носком туфли рыхлую землю.
– Ладно, Лика, не дуйся, – снова похлопал он ее по плечу. – Не дурак, понял, что этому козлу нужно было. Не переживай, я помогу тебе.
И Гриня действительно ей помог. Более того, он стал ей и отцом, и матерью, и братом, и сестрой.
В шалаше он ее не оставил, а поселил в своем доме, выделив маленькую комнатку с видом на сад.
– Живи, сестренка, сколько хочешь, – вытаскивая с антресолей подушки и одеяло, говорил Григорий. – Заодно за домом присматривать будешь. Без женских рук ветшает он. Делать-то что умеешь?
– Ага, – кивнула она головой. – Я все умею. Стирать, убирать, только вот готовить как-то у меня не получается.
– Ничего, научишься…
Но она так и не научилась. Гриня давился ее кормежкой, ободряюще похлопывал по плечу, но в конце концов от нарядов по кухне освободил.
Школу ей все же пришлось закончить. Узнав, что она за месяц до экзаменов перестала посещать занятия, ее новый друг не на шутку рассердился:
– Ты что, всю жизнь в дурочках собираешься проходить?
– Нет, нет, – лепетала она, – в вечернюю можно потом устроиться.
– К черту!.. – шлепал он ладонью по столу. – Две недели – это не срок, догонишь. Сдашь экзамены, а там посмотрим, что с тобой дальше делать…
Экзамены Лика сдала успешно. Этому способствовало еще и то обстоятельство, что Гриня, узнав об истинной причине ее бунта, накупил ей кучу тряпок. Лика без устали вертелась перед зеркалом, примеряя новые наряды. Щебетала слова благодарности, чем приводила его в замешательство.
– Ладно тебе, сестренка, делов-то… – смущенно прятал он глаза. – Мне это ничего не стоит.
Истинное значение его слов она поняла много позже…
Душным июльским вечером Лика сидела на крыльце, поджидая Гриню, и лениво отмахивалась от надоедливых комаров.
Внезапно внимание ее привлек мужчина, безуспешно пытающийся открыть их калитку.
– Вы кого-то ищете? – подходя поближе, спросила она.
– Да, ищу. А вы кто будете? – приветливо улыбнулся он.
– А вы? – скрестила Лика руки на груди.
– Я родственник Григория, – продолжал он улыбаться. – Кстати, он дома?
– Скоро будет. Что-то он мне не говорил ни о каких родственниках, – происходящее все меньше начинало ей нравиться. – Насколько я знаю, у него никого нет.
– Я его дальний родственник. Очень дальний. – Что-то хищное проскользнуло в его взгляде. – Можно, я его в доме подожду?
Ох, как не хотелось ей впускать этого непрошеного гостя, но напористость мужчины сломила ее осторожность, и Лика приветливо распахнула калитку:
– Проходите. Он скоро будет.
Григорий заявился через два часа, которые и оказались самыми длинными в ее жизни.
Все это время новоявленный «родственник», сидя напротив нее в кухне и злобно шипя, посвящал Лику в подробности темной стороны жизни ее благодетеля.
– Ты влипла в дерьмо, подруга! – убеждал он ее каждые десять минут.
Она молча слушала и не могла поверить, что тот, о ком он ей рассказывает, ее добрый Гриня. Тот, который протянул ей руку помощи в самый тяжелый момент жизни, ничего не потребовав взамен.
– А почему вы мне все это рассказываете? – наконец спросила Лика осипшим от переживания голосом. – Что за интерес у вас?
– О своем интересе я не с тобой буду разговаривать, пигалица!
– Так все-таки зачем? – не унималась она. – Зачем вам было нужно, чтобы я все знала?
– А из вредности, – заухмылялся он. – Подумаешь, добрый какой – пригрел на груди сиротку. А для чего? Для чего, я тебя спрашиваю?
– Не знаю… – пожала она плечами. – Просто так…
– Он ничего просто так не делает! Ничего! – помахал он указательным пальцем перед ее носом. – Какой-то расчет у него есть, это уж точно! Что-то задумал, стервец!
– Сами вы!.. – вскочила Лика со стула. – Вообще вам пора. Гриня задерживается.
– Как же, как же… Понаслышаны мы о его задержках. Ладно, поздно уже. – Мужчина встал и направился к выходу. – Передашь ему, что я был… Хочет жить красиво – пусть платит!
– Кому?!
– Он знает… Умеет делать бабки, пусть делает. Но делиться все-таки нужно, а то… – гость открыл дверь. – И пусть не думает, что его пацанва – это бригада! Сметем в один момент, как котят.
Застыв соляным столбом посреди кухни, Лика прокручивала в уме только что услышанное, прокручивала и не могла поверить.
Конечно, она была не настолько наивна и понимала, что Григорий существует не на скромное жалованье служащего местного Стройтреста, но чтобы такое…
За этими размышлениями и застал ее Гриня.