Однажды, когда они сидели на лавочке в парке, Дмитрий все же решился на вопрос:
– Скажи, почему ты проводишь столько времени со мной?
Она удивленно подняла брови:
– Это что, жалоба?
– Нет-нет, – заторопился он. – Просто ты такая… успешная, деловая. Неужели я тебе интересен?
Инга рассмеялась:
– Просто я собираюсь выйти за тебя замуж, дурачок! – И она потрепала его по голове, как ребенка. – Кстати, а что ты об этом думаешь? Сорок три для тебя не очень страшно?
– Что ты, совсем нет! – проговорил он. И только потом подумал: не означал ли его поспешный ответ согласие.
Однако Инга поняла его вполне определенно.
– Ну, и славно! Тогда о свадебном путешествии… Европа, Америка, острова – что ты пожелаешь?
Что мог желать он, если у него никогда не было загранпаспорта?
В общем, на той скамейке в парке они обговорили все детали их грядущей совместной жизни. Правда, говорила в основном Инга, а Дмитрий лишь вяло поддакивал. Но что он смыслил во всяких там островах, лимузинах и особняках? Странно, он не испытывал чувства радости или еще какого-либо душевного подъема. Его воля была подавлена, и он шел за этой женщиной, как бычок на веревочке. Иногда в его душу все же закрадывалось сомнение: не ведут ли его на бойню? Но молодой человек отгонял невеселые мысли, как навязчивых мух. «В конце концов, а что я теряю? Нужна ли мне Инга? Ей-богу, нужна. Она умная, успешная, м-м-м… привлекательная. А ее годы? Ерунда! Да она многих молодых за пояс заткнет».
В общем, свершилось! Когда отгремел марш Мендельсона, а огромный многопалубный лайнер отчалил от берега, Дмитрий наконец понял: новая жизнь началась, стало быть, нищета и горестные раздумья остались там, за бортом. Кто бы мог сказать ему тогда, что растиражированный конец всех сказок: «жили счастливо и умерли в один день» – относится не к ним? Ведь тогда еще все только начиналось…
– Серебров Дмитрий Александрович, вы задержаны по подозрению в убийстве вашей супруги. В вашем доме обнаружены следы преступления, – раздался совсем рядом пронзительный голос.
Воспоминания заволокло туманом, а вскоре они и вовсе рассеялись, как дым, оставив после себя лишь горькое послевкусие: «Господи! Неужели это происходит со мной…?»
Глава 4
Прошло несколько месяцев…
Заведующий адвокатской коллегией Пружинин стремительной походкой проследовал в просторное помещение, где трудились его подчиненные, и ястребиным взглядом окинул владения.
Итак, всего пять человек из списочного состава в тридцать адвокатов. Ничего страшного, если учесть, что постоянное пребывание на рабочем месте – не есть непременное условие их профессии. Адвоката, как и волка, известное дело, кормят ноги. Поэтому просиживать штаны в офисе, дожидаясь огромных гонораров, вовсе не обязательно. Конечно, хочется верить, что остальные двадцать пять юристов не гоняют сейчас чаи дома, а бегают по судам, защищая интересы граждан. Но если кто-нибудь и возьмет себе пару незапланированных выходных, все равно криминала не будет. Профессия свободная: хочешь – работай, хочешь – валяйся на диване. Не жизнь, а загляденье! Хотя про ложечку дегтя забывать не следует: в ведомости на зарплату окажутся строчки с жирным прочерком. Такова расплата за бездеятельность!
Однако в данный момент заведующего беспокоил вопрос совсем иного свойства…
– Эй! Мне нужны добровольцы, – звучно произнес он в пустоту.
Разговоры разом смолкли, а адвокатские головы склонились еще ниже над кодексами, выразительно игнорируя боевой клич Пружинина.
Конечно, добровольцы требовались не на фронт. Хотя предложение заведующего во многом напоминало мобилизацию. Во всяком случае, ясно: личные планы в расчет не принимались и вознаграждения (имеется в виду – достойного) не предвиделось. Требовался защитник по назначению, именуемый в народе кратко и образно – «бесплатный адвокат». Понятно, что желающих сражаться за правое дело даром нужно было еще поискать.
Заведующий обвел глазами аудиторию в поисках жертвы. Вон тот седой, почтенный адвокат многолетней службой заслужил право на помилование. А вон та девица с пергидрольной челкой – вроде бы подходящая кандидатура. Но только на первый взгляд. Пружинин еще не остыл после тех жалоб, которыми его засыпали прокуратура и суд. «Опаздывает на следственные действия. Ведет себя вызывающе» – самые безобидные характеристики блондинистой штучки. Гнать бы ее, конечно, в три шеи, но нельзя, папа у нее – заслуженный юрист России, трудится здесь же. К чему ненужные скандалы в родном сплоченном коллективе? Та-ак… А вот этот молодец с ехидной улыбкой и смелым взглядом? Смотрит прямо в глаза заведующему и ничуть не смущается. Может, его выбрать? Ах ты, черт! И здесь осечка. Он уже сидит в аналогичном процессе, и, стало быть, с него взятки гладки. А если даму в роговых очках? Опять не то…
– Дубровская! – вдруг вырвалось у заведующего вместе со вздохом облегчения. – Ну, как же я сразу про тебя не вспомнил! Дорогая, бери заявку, дело твое.
Худенькая темноволосая девушка за дальним столом, словно еще не веря своим ушам, выпрямилась. В ее темных выразительных глазах застыл знак вопроса. Пружинин поспешил развеять сомнения:
– Елизавета Германовна, выручайте! Вы же знаете, что Носкова ушла в декрет. Она, кстати, защищала этого бедолагу на следствии. Стало быть, кому-то из наших нужно идти в суд!
– И вы решили, что идти должна именно я?
– Конечно! А кто же еще?
Дубровская с отчаянием утопающего оглядела присутствующих. Но в глазах коллег читалось лишь едва прикрытое облегчение. Понятно, что сочувствия, а тем более самопожертвования ждать было просто глупо. Она сделала еще одну отчаянную попытку:
– Но я не могу! Вы ведь знаете, я пишу диссертацию по умышленным убийствам, и мне просто некогда…
– Тогда это как раз то, что тебе требуется! – обрадованно прокричал заведующий. – Отличный материал для научного исследования. Один молодой отвязный тип убил свою немолодую и очень богатую жену.
– Подождите, вы говорите о деле Серебровых? – спросил вдруг адвокат с почтенными сединами.
– Именно, – подтвердил Пружинин. – Отличное дело. Громкое, интересное. Все, что нужно для молодого адвоката, завоевывающего репутацию.
Девица с пергидролем громко фыркнула. Дело Серебровых успело прогреметь в криминальных хрониках, так что насчет «громкости» и общественного резонанса заведующий не кривил душой. Проблемы касались судебных перспектив: несмотря на невнятные пояснения главного фигуранта, Дмитрия Сереброва, обвинение уже сообщило о веских доказательствах его вины. Еще бы! Он даже не потрудился замыть следы крови в собственном доме, выставил себя не только злодеем, но и редкостным болваном. Так что надеяться на победу в подобном деле мог или неисправимый оптимист, или же обыкновенный недоумок.
– Позвольте-ка… – поспешил вмешаться молодой адвокат. Тот самый, с нахальным взглядом. – А почему дело бесплатное? Как я понял, Инга Сереброва – немыслимая богачка. Можно было заложить один из ее замков для того, чтобы кинуть копеечку на счет защитника.
Седовласый адвокат презрительно улыбнулся:
– Вот если бы она сгубила своего супруга, над ее защитой трудился бы целый штат первоклассных юристов. А поскольку убийца – ее муж, жалкий альфонс без гроша в кармане, дело передают на милость адвоката по назначению. Не сомневаюсь, что наша уважаемая Елизавета Германовна сможет проявить себя с лучшей стороны!
В его последних словах звучала ирония, и Елизавета с нарастающим беспокойством осознала, что ее поражение в деле Серебровых не пройдет незамеченным от ее любимых коллег. В том-то и заключается опасность «громких дел»: любой промах становится достоянием гласности, и мало кто из практикующих юристов откажет себе в удовольствии перемыть косточки неудачливому адвокату.
– Ах, ну почему я еще не в декрете! – с тоской произнесла она.