Сперлинг нетерпеливо заерзал в своем кресле. Вульф строго посмотрел на него, точно учитель на расшалившегося шестиклассника, затем обвел взглядом остальных слушателей и продолжал:
– Если вам показалось, что я описываю незаурядную личность, то так оно и есть. Как же тогда он ухитряется сохранять огромную дистанцию между собой и своими сообщниками? Существует два способа уличить преступника: первый – выявить его связь с самим преступлением, и второй – доказать, что он сознательно принял участие в дележе добычи. Но в случае с нашим Иксом ни то ни другое не возможно. Возьмем для иллюстрации любое распространенное преступление – начиная от банального карманного воровства или выхваченной из рук сумочки до хорошо подготовленного налета на государственный банк. В большинстве случаев преступник (или шайка преступников) целиком берет операцию на себя, но что касается проблемы дележа, которая возникает всегда, а также вопроса защиты от разоблачения и судебного разбирательства, полностью избежать которых тоже редко удается, то тут злоумышленнику не обойтись без взаимодействия с посторонними. Ему может понадобиться скупщик краденого, адвокат, свидетель для обеспечения алиби, свой человек в полиции или политике – словом, не важно, кто именно; но кто-нибудь или что-нибудь ему обязательно понадобится. И он идет к тому, кого знает сам или о ком наслышан; назовем этого человека А. А, испытав некоторые затруднения, консультируется с В. Заметьте: связь с преступлением уже ослабевает, но В уводит нас еще дальше, потому что обращается за помощью к С. С, также столкнувшись со сложностями, приходит к D. Тут мы приближаемся к завершению, ибо D знает Икса и знает, где его искать.
В Нью-Йорке и его окрестностях каждый месяц совершается не одна тысяча преступлений, от мелких краж до хитроумных афер и жестоких бандитских нападений. В большинстве случаев преступники разбираются со своими трудностями сами либо при помощи А, В и С. Но зачастую им все же приходится обращаться к D, а значит, дело доходит и до Икса. Мне не известно, сколько вообще этих D; наверняка немного, потому что Икс проводит долгий и тщательный отбор и суровую проверку кандидатов, прежде чем удостоверится, что D, однажды облеченный доверием, впоследствии ответит ему почти фанатической верностью. Предполагаю, что таких считанные единицы, но даже при всем том я уверен: если D волею обстоятельств решится на измену, окажется, что подобный случай предусмотрен и все меры предосторожности приняты.
Вульф поднял руку:
– Смотрите: вот Икс. Кое-кому из преступников, а также некоторым А, В и С даже известно о его существовании. Но эти некоторые не знают, как его зовут. А даже если часть из них догадывается об этом, догадка так и останется догадкой. По оценкам, ежегодный объем денег, вовлеченных в криминальную деятельность в Нью-Йорке и пригородах, составляет от трехсот миллионов до полумиллиарда долларов. Икс в этом бизнесе уже более двадцати лет, и в конце концов к нему, даже после уплаты доверенным лицам и их помощникам, попадает изрядная доля этой суммы. Миллион в год? Полмиллиона? Понятия не имею. Знаю только, что он не всегда платит сообщникам. Несколько лет назад некий человек, близкий к руководству нью-йоркской полиции, оказал Иксу значительные услуги, но что-то я сомневаюсь, чтобы ему уплатили хотя бы цент. Шантаж – один из излюбленных методов Икса. Тот человек, о котором я говорил, оказался перед ним беззащитен.
– Инспектор Дрейк! – вырвалось у Джимми.
Вульф покачал головой:
– Имен я не называю. Между прочим, я сказал: близкий к руководству. – Он снова обвел глазами присутствующих. – Я очень признателен вам за терпение; без этих подробностей не обойтись. Я уже говорил, что мне известно настоящее имя Икса, но я никогда его не видел. Впервые он возник на моем пути одиннадцать лет назад, когда один офицер полиции пришел ко мне просить совета относительно убийства, которым он занимался. Я из любопытства (роскошь, которую я теперь себе не позволяю) провел небольшое расследование и обнаружил, что ступил на почву, где нога частного сыщика ощущала себя крайне неуверенно. Поскольку в данном случае я работал не на клиента и обязательствами себя не связывал, то сообщил полицейскому все, что мне удалось выяснить, и бросил это дело. Тогда-то я и догадался о существовании некоего Икса, но еще не знал, как его зовут.
В течение следующих восьми лет я от случая к случаю наталкивался на следы присутствия Икса, но был занят собственными делами, которые, так уж случилось, его не затрагивали. В начале тысяча девятьсот сорок шестого года я работал на одного человека, и вдруг мне позвонили. Незнакомый голос – жесткий, холодный, четкий, тщательно подбирающий слова – посоветовал мне не слишком усердствовать ради клиента. Я ответил, что буду руководствоваться лишь интересами дела, а не указаниями извне. Голос настаивал, мы еще немного побеседовали, но общего языка так и не нашли. На следующий день я закончил расследование, клиент остался доволен, и вопрос был снят с повестки дня.
Вульф сжал и снова разжал кулаки.
– Но я-то отнюдь не был доволен: мне требовалась информация. Сущность дела, которым я занимался, а также одно замечание, сделанное моим собеседником во время телефонного разговора, поставили передо мной вопрос: действительно ли я говорил с самим Иксом? Не желая впутывать в это помощников, которых я часто нанимаю для работы, а тем более мистера Гудвина, я обратился в детективное агентство другого города. Не прошло и месяца, как я получил более чем удовлетворительные сведения и, разумеется, узнал, как зовут таинственного Икса, после чего рассчитал сыщиков и уничтожил их отчеты. Я надеялся, что мне больше не доведется пересечься с Иксом, но увы. Несколько месяцев спустя (с тех пор прошло чуть больше года) я занялся расследованием убийства, на этот раз – по поручению клиента. Возможно, вы вспомните это дело: человека по фамилии Орчард отравили прямо во время радиоэфира?
Все, за исключением Сперлинга, закивали, а миссис Сперлинг сказала, что слушала ту программу в день, когда это случилось. Вульф продолжил:
– В разгар следствия тот же самый голос по телефону велел мне бросить расследование. На этот раз он оказался не столь разговорчив, верно потому, что я уведомил собеседника, что знаю, как того зовут, – сущее ребячество с моей стороны! Я игнорировал его указание. Скоро выяснилось, что мистер Орчард и женщина, которая была убита вместе с ним, – профессиональные шантажисты. Они использовали методы, свидетельствовавшие о существовании большой, хитроумно устроенной и умело управлявшейся организации. Мне удалось поймать убийцу – им оказался человек, которого они шантажировали. На следующий день после того, как преступнику вынесли приговор, мне опять позвонил Икс. Он имел наглость поздравить меня с тем, что я провел расследование согласно его указаниям! Я ответил, что плевать хотел на его указания. А дело было в том, что я всего лишь разоблачил убийцу, но не предпринял никаких действий против самого? Икса, поскольку это не входило в мои обязанности.
Наконец Сперлинг, который больше не мог спокойно сидеть на месте, не выдержал и взорвался:
– Черт побери, нельзя ли покороче?
– Нет. Я отрабатываю свой гонорар, – отрезал Вульф и продолжил: – Описываемые события происходили в мае прошлого года – тринадцать месяцев назад. С тех пор до настоящего времени об Иксе ничего не было слышно, потому что мне, к счастью, не попадались дела, в которые у него были причины вмешиваться. Но мое везение закончилось – полагаю, рано или поздно это должно было случиться, поскольку мы оба имеем отношение к преступности. Позавчера, в шесть десять вечера, он позвонил опять. На сей раз он взял более повелительный тон, чем прежде, и поставил мне ультиматум с определенным сроком. Я откликнулся на это так, как и следовало ожидать от человека с моим темпераментом (мне от рождения присущи резкость и язвительность), и отверг его ультиматум. Не стану притворяться, что мне было все равно. Вчера ночью мистер Гудвин, нагостившись у вас, вернулся и представил мне отчет о своей поездке, после чего я рассказал ему об этом звонке, и мы подробно обсудили положение дел.