- Мама прошла более жесткое обучение, чем получила бы в академии, - ответил мой отец. - Поверь, солнышко, твоя мама узнала за пять лет то, что выпускники университетов познают полжизни. Но у нас не было выбора, а у тебя есть. Высшее магическое образование совсем неплохо. К тому же, это дает тебе возможность завести друзей, получить новые перспективы на будущее. Да и выбраться из-под нашего крыла. Как бы сильно мы тебя не любили, солнышко, но однажды ты покинешь наше гнездышко. Если останешься в замке, станешь женой одного из местных лордов, и тогда тебя ждет вяленькое существование среди клуш из соседних имений. Не лучшая доля, на мой взгляд.
- Я за женихом что ли еду? - сделала я свой вывод из папиных слов.
- Упаси Свет, - засмеялся отец.- Ты едешь за образованием и перспективами на иную жизнь, чем та, что ждет тебя здесь.
- Но целитель, папа! - воскликнула я, обозначив свое недовольство избранным мне будущим.
- Что тебя смущает, Мэй? - папа стал серьезным.
- Вы с мамой боевики, Аллан тоже будет боевиком, почему я целитель?!
- Солнышко, - папа поставил локти на стол и положил голову на переплетенные пальцы. - Целители спасают жизни, вытаскивают зачастую тех же самых боевиков, которым преподают необходимый уровень самоисцеления, но не более.
- Но ты, мама, дядя Алаис...
- У нас иной уровень подготовки, - несколько уклончиво ответил отец. - Обычному боевому магу не под силу то, что можем мы, но об этом я с тобой говорить не буду. Я пытаюсь тебе объяснить, что быть целителем почетно.
- Да, поняла я, поняла, - буркнула я. - Я же не спорю, пап, меня просто бесит, что я слабая.
- Ты слабая? - папа откинул голову и расхохотался. - Родная моя, маленький источник не означает слабость, всего лишь невозможность использовать силу для некоторых заклинаний. Но ты своим языком, упрямством и любовью к авантюрам доведешь любого так, что даже магия бессильна с тобой конкурировать. Впрочем, чему удивляться, когда ты росла среди таких воспитателей, как Брин и Огонек.
- Дядя Шэр не любит, когда ты его так называешь, - напомнила я, чуть обидевшись за дракона.
- Шэр не любит, когда его чешуйчатым называют, Огонек ему нравится, потому что так Огненного лорда прозвала твоя мама. Он для порядка возмущается, - папа усмехнулся.
- Когда мама называет, он не возмущается. - Не отстала я.
- У нас с драконом сложные взаимоотношения... были, - отмахнулся папа. - Его возмущение по привычке. Оставим Шэра. - Он встал. - Пора обратно, солнышко. Скоро начало бала.
Я вздохнула и встала из-за стола. Папа с улыбкой наблюдал за мной, затем положил руку на плечо, притянул к себе и поцеловал в макушку. Я снова вздохнула, теперь, как можно жалостливей, выдавила целую слезинку и доверчиво посмотрела в папины глаза.
- Ты разрываешь мне сердце, - всхлипнул отец и снова расхохотался.
- Папа, ты бездушный человек, - проворчала я, и меня слегка потрепали за ухо.
- Идем, счастье мое, будем представлять тебя свету, - хмыкнул папа и насмешливо добавил. - Если, конечно, еще остались те, кого ты не успела почтить своим вниманием. Леди Вестон грозилась быть с охраной.
Я спрятала ухмылочку, уже раздумывая, чем можно порадовать данную леди на этот раз. Хотя... чего голову ломать, на месте разберемся. Не хватит собственной фантазии, всегда можно воспользоваться дядей Алаисом. Мы покинули кондитерскую, заодно и чайную, полыхнул портал, и меня затолкали обратно в замок, где уже стояла Бидди, уперев маленькие пухленькие ручки в бока.
- Охламоны! - выдала она свое любимое ругательство, и я поплелась в свою комнату.
* * *
Стоя на лестнице, я прислушивалась к звукам внизу. Гости постепенно съезжались в замок, наполняя его невнятным жужжанием голосов. Бидди кружила вокруг меня, все время что-то одергивая и поправляя, доводя меня своим нервным мельтешением до дрожи в коленках.
- Держись пряменько, головку держи ровненько, подол платьишка держи двумя пальчиками. Слышишь, охламонка? - поучала меня домовиха. - Не вздумай хихикать. Ты у нас королева, поняла меня? Пусть сдохнут от зависти, - закончила меня накручивать Бидди. - Убей их всех, пирожочек.
- Как бы самой не сдохнуть, - проворчала я, прислушиваясь к тому, что творится внизу.
Послышались спешные шаги, и вскоре появился один из слуг, с поклоном сообщивший, что леди Ронан сказала спускаться. Я кивнула и посмотрела на Бидди.
- Пусть сдохнут! - она воинственно тряхнула кулачком и жестом полководца отправила меня вниз. - Пусть глаза свернут и челюсти вывихнут. Умой их, девочка, чтоб им пылью покрыться.
Я решительно кивнула, подобрала подол и начала свой триумфальный спуск. Колени задрожали сильней, руки тоже начали подрагивать. Чтобы отвлечь себя, я начала вспоминать наказ Бидди. Что там она говорила? Так, спина так напряжена, словно в меня воткнули кол. Первый пункт выполнен. Держать голову прямо. Да у меня уже шея болит, значит, по второму пункту тоже молодец. Держать подол двумя пальчиками. Подол начал выскальзывать из дрожавших пальчиков, потому я сграбастала ткань в кулак. Незачет, но зато теперь не мешается. Что там еще было в напутствии моего военачальника? Не хихикать... Демоны, вот зачем вспомнила? Глупая улыбка невольно полезла на лицо. Я попробовала я подавить, но выходило только хуже. Теперь еще и нервный смешок то и дело выскакивал сквозь стиснутые до боли зубы.
- Только не ржать, - сказала я себе и прыснула, сгибаясь пополам, уже почти дойдя до поворота лестницы, с которого меня увидят все.
Это был даже не смех, это был какой-то базарный гогот, с похрюкиванием и взвизгиваниями.
- Ну, хва-атит, - взмолилась я, заливаясь слезами от смеха. - А-а-а, я не могу больше, хва-ати-ит.
Но пытка смехом продолжалась. В результате меня шатнуло, и я вывалилась на всеобщее обозрение, продолжая самым пошлым образом ржать. В обширной зале воцарилось молчание. Глаза у гостей действительно повылезали из орбит, и челюсть отвисли, угрожая собственным смещением. Я на мгновение замерла, посмотрела на собравшихся лордов и леди и, наставив на них палец, согнулась в новом приступе смеха. По зале полетел шепоток, доводя меня до полной истерики. Где-то там, где должно быть мое сознание, мелькала жуткая мысль: "Я опозорила родителей". Но это не помогло остановить мой идиотский смех, который перешел в беззвучные содрогания моего семнадцатилетнего тельца. Все, это конец, это просто конец для моей репутации и уважения к моим родителям. Теперь на них будут тыкать пальцами и смеяться в спину, а меня просто уже записали в умалишенные. Я сползла по перилам и уткнулась в колени, пряча искаженное истерикой лицо.
Послышались спешные шаги, меня подхватили на руки и подняли вверх по лестнице. Я убрала руки от лица и обнаружила родного отца, взиравшего на меня с улыбкой. Смех разом оборвался, и я с ужасом посмотрела на него.
- Пап, я дура, пап, - прошептала я. - Я вас опозорила. - Снова спрятала лицо в ладонях и простонала. - Какой ужас.
- Ерунда, - хмыкнул папа, усаживаясь на ступеньку и устраивая меня на коленях, словно я по-прежнему маленькая девочка. - Просто тебя накрутили слишком ответственные домовые.
- Я как лучше хотела, - раздался обиженный голос.
- Спасибо, дорогая, - папа поднял голову, - но мне бы хотелось остаться с дочерью наедине.
- Да, пожалуйста, - фыркнула домовиха и замолчала. Всяко, подслушивает, это же Бидди.
- Спасибо, - сухо ответил папа и снова посмотрел на меня, осторожно гладя пальцами по лицу, убирая следы слез. - Общественное мнение нам с мамой всегда было безразлично. Но ты еще зависима от него, потому Брин уже подправляет память нашим гостям. Сейчас ты снова спустишься, уже не думая о том, как на тебя смотрят, сколько их, и о прочей чепухе. Помни, что внизу те, кто любит тебя. А для нас ты хороша в любом случае.