- На приём к царю, он же сегодня выслушивает просьбы и пожелания своего народа, вот и пойду... просить.
- Лина, ты опять придумываешь всякие глупости.
- Ди, не ворчи, помоги мне лучше одеться.
Дианта недовольно скривилась и начала надевать длинное платье на Лину и драпировать красивые складки на ткани, какими украшали свои одежды гречанки. Спорить с этой самовольной женщиной не было желания. Накинула белый плащ на плечи и передала её любимые кинжалы, сделанные рукой знаменитого и весьма талантливого оружейника Тирея.
Через пять минут Лина уже подходила к дверям тронного зала. Очень вовремя, надо сказать, подходила. Как раз последний посетитель только что вышел из дверей, и следом высунулась голова одного из советников Максимилиана, убедиться, что желающих поговорить с царём больше не было.
Обычно с заходом солнца приём заканчивался, но сегодня, почему-то он длился до последнего, и каждый, кто пришёл во дворец смог высказаться.
"Ну и отлично, - подумала Лина, - может быть сегодня у него хорошее настроение и он хотя бы выслушает меня". С этой позитивной мыслью она вошла в тонный зал и поняла, что ошиблась.
Максимилиан был не в духе, мягко говоря... Он сидел на своём мраморном троне, богато украшенном множеством красивых золотых деталей, и просто источал своё недовольство. Скулы напряжены, глаза почти чёрные и холодный властный взгляд. Да уж... страшный царь. Но деваться было уже некуда, и Лина прошла в центр зала, как полагается, и встала перед троном. Кланяться не стала.
- Приветствую тебя великий и грозный царь Греции. Позволь мне обратиться к тебе со своей просьбой, - сказала она, убедившись, что все лишние уши покинули зал, и они остались наедине.
Максимилиан недоверчиво сузил глаза, показывая своё недовольство, и посмотрел на жену более внимательно.
- Ну и что же за просьба у тебя?
- Я прошу разрешить мне возобновить...
- Нет! - выкрикнул он слишком быстро и слишком громко.
Лина аш раскрыла рот от возмущения. Конечно, она уже не раз заводила эту тему и не раз получала отказ, но так резко и грубо Максимилиан отвечал впервые. И то, как он смотрел при этом, ей совсем не нравилось.
- И завтра в полдень придёт судья, ты должна присутствовать, - отдал приказ он, и тон его не потеплел ни на градус. Как будто перед ним стояла не любимая жена, а простой солдат.
Лина зарычала от безысходности. Уже неделю Максимилиан таскал её на все встречи и все советы. И ни одно государственное дело не обходилось без её участия. Скоро полководец возвращается во Фракию на войну с римлянами, которые решили покорить эти земли, и поход обещает затянуться на несколько месяцев, а Лина должна была в ускоренном режиме освоить все превратности государственного управления. Конечно, у царя было куча советников, как говорится на любой случай, но он настаивал, чтобы жена участвовала в принятии всех решений.
"Значит, для занятий с солдатами я, видите ли, беременная, а целыми днями стоять у трона мужа - нет?!"
Ничего не сказав, она вылетела из зала, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься прямо там. Это было невыносимо!
Лина не видя дороги, выбежала из дворца. Злость и обида переполняли её, а слёзы, вставшие комом в горле, душили, не позволяя сделать и вдоха. Добежала до площадки, где проводила тренировки с солдатами, и с яростью набросилась на подвешенный над землёй мешок, набитый соломой.
Оружие, оказавшееся в руке девушки, как будто зажило своей жизнью, и если бы этот мешок был человеком, он бы умер уже после первого, отточенного годами тренировок, удара. Но живым он не был и смерено принимал неистовые атаки клинка, которые сыпались на него не переставая.
Максимилиан, гневно сжав кулаки, вышел вслед за женой. В последнее время она вела себя совершенно неподобающим образом, и многие вещи вызывали у неё истерику. Лина - взрослая женщина, а вела себя как избалованный подросток!
Выйдя на площадь, он огляделся. Вычислить куда она направилась, не составило труда, её крики были слышны, казалось, даже на окраине Афин.
Полководец быстро пересёк тренировочную площадку и приблизился к жене. Она не замечала ничего вокруг, ни дождь, ни солдат, повылазивших из казарм, посмотреть на буйство девушки.
Каждый свой удар, она сопровождала громким криком, выплёскивая всю свою злобу и ярость, в клочья разнося плотную ткань мешка и мокрая солома разлеталась во все стороны. Но почувствовав за своей спиной человека, Лина резко развернулась, для того чтобы нанести удар. Но полководец быстро среагировал на гневный выпад девушки и поймал руку, с силой сжав запястье. Она была словно безумной, и совершенно не контролировала себя.
- Успокойся, - холодно сказал он, смотря в голубые, полные слёз глаза жены. И в тот же миг Лина обмякла, опуская руки, и упала на колени перед Максимилианом, низко склонив голову.
- Чем? Чем я провинилась перед тобой? - заплакала она, не обращая внимания на то, что сидит в грязи, а дождь, усилившийся ещё больше, больно бил по спине. - За что ты так мучаешь меня? Я люблю тебя больше жизни, я готова на всё ради тебя. На всё! Понимаешь? А ты душишь меня.
- Лина, встань, - очень тихо произнёс Максимилиан, краем глаза замечая, как Хрис загоняет любопытных солдат обратно в казармы.
Помедлив всего мгновение, Лина решительно поднялась на ноги и холодно посмотрела в тёмные глаза полководца. Одним движением руки она скинула с себя белый плащ и кинула его под ноги мужу. И ничего не говоря, развернулась и ушла.
А Максимилиан как заворожённый стоял и смотрел на него... красивая белая ткань, символ власти... в грязи, и не мог поверить, что Лина это сделала. Из-за такой ерунды как тренировки с солдатами? Или из-за того, что он уезжает во Фракию и оставляет её вместо себя? Он был уверен в ней, как ни в ком другом, и даже себе он так не верил, как своей жене. Лина была для него всем, а сейчас... она бросила ему под ноги свой плащ, который нравился ей, и который носила с гордостью.
- Привыкай... - послышался тихий голос Хриса за спиной. Он приблизился к царю, поднял плащ из грязи и повесил его себе на руку.
- Что? - не понял Максимилиан и посмотрел на инструктора солдат и когда-то генерала Греции - лучшего друга отца.
- Тебе же ещё не приходилось иметь дело с беременной женщиной? - спросил он и улыбнулся, увидев немое согласие на лице полководца. - Это посерьёзней чем сразиться с легионом римлян и это надолго, на целых девять месяцев, а может и дольше.
Максимилиан посмотрел на Хриса уже более внимательно. Этот мужчина знал, о чём говорил... Старый воин, он прожил с женой долгую жизнь, и она подарила ему двух сыновей и одну дочь, жаль только Аглая не дожила до сегодняшних дней. Но даже спустя десятилетия в голове полководца звучали слова отца: "Максимилиан, Хрис мой лучший генерал, он знает войну и знает жизнь как никто другой, слушай его. Слушай внимательно. Он многому тебя научит".
- Она сказала, что я душу её... - тихо сказал Максимилиан, смотря невидящим взглядом в сторону, куда ушла его жена. Безумие какое-то!
- Она права, - уверенно кивнул Хрис, и положил руку на плечо молодому царю, увидев его гневный взгляд. - Полководец, Лина не простая женщина, она воин и не будет сидеть дома, ты просто погубишь её...
- Речь идёт не только о ней, а ещё о моём сыне, - сквозь зубы прорычал он.
- Она беременная, а не больная, в самом деле, - улыбнулся Хрис, прекрасно понимая мысли полководца. Он очень хорошо помнил, как точно так же, тридцать три года назад разговаривал с Деметрием, отцом Максимилиана, и как успокаивал его, предостерегая от необдуманных поступков. - Подумай над этим, а сегодня оставь её в покое, ей нужно успокоиться.
Ничего не сказав, полководец забрал у Хриса плащ жены и направился во дворец.
Лина вернулась только ночью и, разумеется, спать пошла в свою старую комнату. Она в последнее время часто там бывала, сидела днём и спала ночью. И сегодня, как никогда раньше, Максимилиан жалел, что позволил ей оставить её за собой. Это было немыслимо! Жена царя спала в гостевых покоях и посещала гостевую купальню!